Кстати, слово «шантрапа» – (от франц. chantera pas) пришло в русский язык благодаря крепостному театру графа Н. П. Шереметьева. Будущих оперных звезд набирали из местных Матрен да Гришек. Процедура происходила следующим образом: французский (реже итальянский) учитель собирал крестьян на прослушивание, и, если тем по уху прошелся бурый медведь, уверенно заявлял – Chantera pas! Дословно – петь не будет.
Крепостной театр
Время Екатерины II стало эпохой расцвета крепостного театра. Подобного в Европе никогда не было! Европейские актерские труппы скитались по городам и весям и являлись символами творческой свободы. В России – наоборот, крепостные театры и оркестры стали чудовищным и циничным символом рабства. Развращенные властью и деньгами господа считали балерин и артистов своей собственностью. Для них они ничем не отличались от породистого пса или дорогой лошади. Поэтому любые проявления воли карались жестоко.
Так, князь Николай Шаховский запрещал своим артистам приближаться друг к другу ближе, чем на метр, женщины не имели права смотреть на мужчин и разговаривать с ними. В качестве особой изощренной меры наказания князь Шаховской приказывал усадить артиста на прикреплённый к стене железный стул, над которым был железный ошейник, который застёгивали на шее «воспитуемого». В таком положении, без сна и без пищи артисты проводили порой по несколько суток.
Часто помещики кричали на актёров из зрительного зала или записывали их ошибки. Промахи исправляли тут же, во время антракта: жестоко драли актёров за кулисами розгами. Писатель Михаил Пыляев в книге «Замечательные чудаки и оригиналы» писал:
«В ложе перед хозяином театра лежала на столе книга, куда он собственноручно вписывал замеченные им на сцене ошибки или упущения, а сзади на стене висело несколько плеток, и после всякого акта он ходил за кулисы и там делал свои расчеты с виновными, вопли которых иногда доходили до слуха зрителей».
Сразу после порки актёр или актриса должны были петь, плясать и играть дальше с учётом всех замечаний. Одна и та же актриса с утра могла получать розги за вчерашнее прегрешение, днём выступать на сцене гордой Минервой, а вечером терпеть надругательства на глазах собственных детей.
По словам современников, генерал Иван Шепелев за особую жестокость с крепостными актерами получил прозвище «Нерон». Он содержал балерин в тесных сырых комнатах-камерах с решетками на окнах. Одна из балерин Шепелева однажды написала любовную записку своему сердечному другу – капельмейстеру, такому же крепостному. Когда об этом узнал генерал, девушка пропала без вести, а у молодого человека случился «сердечный приступ».
Шансов быть вольными над своей жизнью у артистов было меньше, чем у обычных крестьян, которые могли жениться или выйти замуж по своему усмотрению. Актёров же порой пытались разводить, как гончих, «скрещивая» друг с другом, невзирая на их чувства. Очень часто, вельможи держали своих хорошеньких актрис за личный гарем, а также предлагали «навестить» их особо дорогим гостям.
У других господ были еще более разгульные забавы. После спектакля самых красивых актрис заставляли полуголыми стоять в саду, изображая прелестных нимф. Разгоряченные вином гости с удовольствием гонялись за «актерками», беря их силой. Это вызывало скандалы в актёрских семьях. Днём актёра пороли, чтобы лучше старался; ночью он отыгрывался и бил жену «за блуд», стараясь «не попортить товар».
В любое время помещик мог наказать артиста за любую мелочь, отправить его на тяжелые работы, на конюшню или продать его. Первоклассные крепостные актеры были ценным товаром. Так, талантливую балерину можно было продать за 5 тысяч рублей, в то время как горничная могла принести своему хозяину лишь 80 рублей. Когда деньги нужны были срочно, актёров продавали не в розницу, а оптом, вместе с музыкальными инструментами. Известно, что граф А. Г. Разумовский продал Г. А. Потемкину целый оркестр!
Прадед М. Лермонтова А. Е. Столыпин продал своих крепостных «амуров и психей» императору Александру I, получив за 74 актерские души «из казны 32 тысячи рублей». Его актеры и составили костяк первой труппы ставшего знаменитым Малого театра. Актеров и актрис часто продавали, меняли, а иногда сдавали в аренду. Это также было очень выгодно. Не менее трагичными были судьбы императорских актрис.
Крепостные театры существовали до отмены крепостного права. Актеры и театральные сотрудники получили право уходить от теперь уже бывших хозяев, создавать собственные труппы, гастролировать. Некоторые усадебные театры перешли на коммерческие начала, но большинство театров разорились и опустели.
Мало кто знает, что своим появлением знаменитые московские бани «Сандуны» обязаны любви их основателей – Силы Сандунова (Зандукели) и Елизаветы Урановой, талантливых актеров придворного театра Екатерины II. Познакомились они на сцене, и влюбились, в лучших традициях – «с первого взгляда». Лизанька выделялась среди всех начинающий актрис редким драматическим талантом и уникальным по красоте и диапазону голосом. Восходящую звезду привечала сама государыня императрица Екатерина II и после дебюта молодой певицы на сцене придворного театра императрица в знак своего удовольствия пожаловала ей драгоценный перстень.
Любовный треугольник. Сила Сандунов, Елизавета Уранова и всесильный князь Александр Андреевич Безбородко
Помимо незаурядного голоса Лизанька обладала необыкновенной красотой и пользовалась огромной популярностью у поклонников. Среди почитателей красоты и талантов юной актрисы оказался всесильный вельможа, князь Александр Андреевич Безбородко, известный волокита и театрал. Всеми способами граф пытался разрушить союз двух влюбленных сердец. Соблазнял актрису золотом, запугивал, увещевал – ничего не помогало. Невеста была непреклонна, и вскоре молодые актеры были помолвлены. Безбородко решил разрушить этот союз и приказал выслать Сандунова из Петербурга, а Лизаньку – похитить и увезти в свой «сераль».
Но планам всесильного князя не суждено было сбыться. В день, назначенный для похищения, Екатерина приказала играть в придворном театре комическую оперу «Федул с детьми» на сюжет пьесы самой императрицы. Лиза вышла на сцену и запела свою партию – девичью жалобу на городского вертопраха, который приезжал в деревню и «золотом» пытался соблазнить невинную девушку. После исполнения своей партии Лизанька упала на колени перед царской ложей и протянула ей «жалобную петицию», умоляя защитить ее от домогательств титулованного вельможи и благословить под венец с возлюбленным Силой.
Екатерина приказала барина наказать, молодых немедленно поженить и даже изъявила желание быть посаженой матерью на их свадьбе. Через несколько дней в придворной церкви молодые были обвенчаны. От греха подальше чета Сандуновых переехала в Москву, подальше от сладострастного Безбородко.
В старой столице чета Сандуновых быстро завоевала популярность. Играли они в театре Медокса, располагавшемся на месте современного Большого театра. Но, как это часто бывает, их семейная жизнь, начавшаяся со скандала, скандалами и закончилась. По Москве ходили грязные слухи: говорили, что Елизавета слишком открыто привечает богатых поклонников, и что в их семье нередки скандалы и даже драки. По прихоти судьбы, чем больше была слава Елизаветы, тем меньше ролей было у Силы.
Сандунов недолго грустил о крахе своей карьеры. Прикупил дом, а затем и несколько участков возле недавно взятой в трубу речки Неглинки. Вложив все свои средства, и деньги от проданных драгоценностей, он стал строить общественные бани, которые и сегодня носят фамилию своего основателя. Продажа свадебных бриллиантов стала началом крушения супружеского союза. С ними навсегда ушла любовь и счастье некогда счастливой супружеской пары.
Бани были открыли в 1808 году. До Сандуновых подобных бань в Москве не было. В них впервые оборудовали два изолированных отделения: мужское и женское, провели водопровод, наняли опытных банщиков и расторопных слуг. В штате был даже цирюльник и лекарь-костоправ. Для состоятельной публики были устроены украшенные коврами и скульптурами роскошные отделения, с мягкими диванами и зеркальными стенами. И, главное, в бане был роскошный буфет с огромным выбором напитков.
Впервые люди стали приходить в баню не только мыться, но и общаться. Вся дворянская и купеческая Москва потянулась на Неглинку, привлеченная здешней роскошью и богатством интерьеров. Через год после открытия в «дворянских» залах организовался своеобразный элитарный «банный» клуб, в котором, по словам Гиляровского «перебывала вся грибоедовская и пушкинская Москва».
Чем больше росла слава Сандуновских бань, тем сложнее становились отношения Сандунова с женой. Злые языки в Москве говорили, что одной из причин семейных скандалов знаменитой артистической четы была дележка доходов от банного промысла. В итоге брак, начавшийся столь романтично, распался.
Самым соблазнительным из театральных искусств был балет. Однако истоки прославленного русского балета, как часто бывает с истоками, неприглядны. Ведь начинался он, также как и театр, как забава богатых помещиков, знатных вельмож и даже императоров. У русского балеты были свои, освященный временем традиции. Английская аристократия сходила с ума от охоты на лис, русская военная и придворная знать бредила балетом. И балеринами. Два раза в неделю, по средам и воскресеньям, на балетные премьеры Мариинского театра в Санкт-Петербурге собирался весь великосветский и гвардейский Петербург. Мир театрального закулисья, пропитанный духом соперничества, ухаживаний, наслаждений и эротических приключений, казался нескончаемым карнавалом и праздником свободы. Из-за актрис теряли головы, совершали сумасшедшие поступки, вплоть до самоубийств и дуэлей.
Императоры, великие князья, гвардейцы, художники, литераторы не только посещали балеты, но и знали наперечет всех танцовщиц, ходили на выпускные спектакли в училище, и непременно выделяли красивых учениц. У каждого из них был свой предмет обожания. Так, балерина Евдокия Истомина была предметом обожания молодого А.С. Пушкина. Поэт безуспешно волочился за понравившейся ему танцовщицей, рисовал на полях черновиков женские ножки и язвил своего счастливого соперника А.Ф. Орлова грязной эпиграммой-сплетней.