Многие юноши из состоятельных семей получали свой первый сексуальный опыт в постели проститутки. Обычно в «веселый дом» к «учительнице» отпрыска приводил его опытный отец или старший брат.
А. П. Чехов в год окончания гимназии
А.П. Чехова привели в таганрогский бордель его братья – Александр и Николай. Позже писатель вспоминал: «Все тайны любви я познал в 13 лет». Рассуждая об отношениях с женщинами, Чехов не таился: «Роман с приличной дамой – дело канительное, требующее порядочных затрат и нервных издержек. Как минимум, для некоторых манипуляций необходимо приличное местечко. В номере ваша спутница падает духом, дрожит и восклицает: „Ах, Боже мой, что я делаю?! Нет! Нет!“ – писал А. Чехов А.С. Суворину. – Потом ее нужно целый час раздевать… На обратном пути ее лицо имеет такое выражение, будто вы ее изнасиловали, и все время бормочет: „Нет, никогда себе этого не прощу!“».
Сразу вспоминается рассказа Чехова «Дама с собачкой», в котором Елена Сергеевна сокрушается после своего падения: «Я дурная, низкая женщина, я себя презираю и об оправдании не думаю». В реальной жизни писатель, циник и эстет, отказывался жениться, а когда, наконец, решился на брак с актрисой О. Л. Книппер, выдвинул странные условия: «Она должна жить в Москве, а я в деревне, и буду к ней ездить. Счастья, которое продолжается изо дня в день, – я не выдержу».
География чеховских мест в Москве весьма обширна и насчитывает более 70 адресов. Среди улиц, связанных с именем писателя, в том числе и Трубная.
Левушку Толстого подтолкнули во взрослую жизнь так же, как и Чехова, старшие братья. У Толстого их было трое, у Чехова – двое. Сергей Николаевич привез его в порочные палаты и оплатил расходы. Боевое крещение 14-летнего отрока закончилось конфузией: «Я совершил этот акт, потом стоял у кровати женщины и плакал».
Молодость Льва Толстого, будущего великого моралиста, была разгульной и бурной. Он был одержим женщинами, о чем подробно писал в своих юношеских дневниках. Там можно найти такие строчки: «Это уже не темперамент, а привычка разврата. Похоть ужасная, доходящая до физической болезни». Вспоминал он и том, как в юности обольстил горничную своей сестры Гашу. Позже девушку выгнали из дома, и она погибла.
Ухаживая за своей будущей женой Софьей Андреевной, писатель продолжал поддерживать связь с крестьянкой Аксиньей. «Видел мельком Аксинью. Очень хороша… Я влюблен, как никогда в жизни. Нет другой мысли. Мучаюсь. Мне даже страшно становится, как она мне близка…». Позже их общий сын останется жить в усадьбе.
Толстой женился в 34 года, его невесте, умной и невинной Софье Берс, было всего 18 лет. Получив ее согласие, он обязал ее прочитать его интимный личный дневник, во всех подробностях рассказывающий о грязных похождениях его разгульной юности. Невинная девушка потребовала немедленно спалить тетрадку. Толстой дал слово – и… завел тайный дневник, в котором после первой брачной ночи с женой написал: «Не она».
Дмитрий Николаевич Толстой также лишился невинности в доме терпимости. Но в отличии от своего знаменитого брата, произошло это «эпохальное событие» довольно поздно, в двадцать шесть лет. По словам родных, Дмитрий с детства чуждался всяких развлечений, не посещал балы и отказался учиться танцевать. После окончании Казанского университета он тотчас уехал в свое имение, где вел замкнутую и уединенную жизнь. Зимой 1853 года Дмитрий приехал в Москву, где тяжело заболел. Это была – чахотка. Осознав, что жизнь ускользает, застенчивый и тихий человек превратился в разгульного повесу – стал пить, играть в карты, проводить ночи в кабаках и публичных заведениях. Влюбившись свою первую женщину, рябую проститутку Машку, он выкупил ее из борделя и поселил у себя. Но жизнь со спасенной прелестницей не заладилась, и вскоре начались упреки и скандалы. Дмитрий выгонял бедную женщину, потом жалел ее и снова приводил к себе. Во время болезни рябая Маша была при нем неотлучно, пока он не умер в возрасте 29 лет.
В публичных домах лишились невинности Николай Огарев, а также лицеисты Пущин, Дельвиг, Данзас и Пушкин. Молодых повес отвез в знаменитый в Санкт-Петербурге бордель гусарский офицер, кутила и бретер, Петр Каверин. Воспитанные мамзели жили по-царски – в трех этажах; кругом пальмы в кадках, цветы на ломберных столиках, шампанское, рояль для души и мягкие диванчики для услады. Случилось это в предновогодние каникулы 1816 года. Сей романтический визит в «веселый дом» мадам Софьи повеса Пушкин запомнил на всю жизнь, а мадам пожаловалась в полицейский участок на безнравственную и неуемную горячность новобранца Пушкина, «развращавшего ее овечек».
Василий Петрович Боткин критик и публицист
Не отставал от юных повес и молодой литератор, Василий Петрович Боткин. В тридцать лет он влюбился во французскую модистку, а по совместительству женщину легкого поведения, Арманс Рульяр, «живое, милое дитя Парижа». Беззаботная веселость и шалость юной прелестницы сделали свое дело, и московский Базиль решается жениться. Его отец, узнав, что его старший сын хочет жениться на католичке, нищей француженке, да еще с Кузнецкого моста решительно отказал в своем благословении. И в наследстве. Василий, то отдавался предчувствию счастья, то страшился семейной жизни, но, в конце концов, обвенчался. Литератор пытался наставить на истинный путь легкомысленную красотку, повез ее в Европу, дал прочесть роман Жорж Санд… Но духовная жизнь ее совсем не интересовала, ей нужны были только деньги и развлечения. Вскоре они расстались. Василий выгнал ветреную кокотку из дому, заплатив ей немалые отступные.
Валерий Брюсов также лишился невинности с помощью проститутки. На утро он смачно и цинично рассказал о своем первом опыте своим приятелям гимназистам. Ему было 13 лет. Семья в то лето жила на даче, юный Брюсов поехал на скачки и, проиграв все отцовские деньги, решил на дачу не возвращаться. Пошел слоняться по городу, выбрал себе «бульварную фею», привел ее в гостиничный номер, и, откупорив бутылку портвейна, смело вступил во взрослую жизнь. По его словам, «за полное и отчаянное разочарование» он заплатил в этот вечер – целых семь рублей!
В русской литературе проститутка – это всегда романтический образ. Их любили изображать жертвами ненавистного царского режима: Лев Толстой лил слезы над Катюшей Масловой, Федор Достоевский – над Соней Мармеладовой, а Александр Куприн – над Женькой. Мало того, многие благородные и интеллигентные «рыцари» пытались спасти дам своего сердца, выкупив их из публичных домов, и даже женившись на них, как это сделал герой первой русской революции, знаменитый лейтенант П. П. Шмидт.
Легендарный лейтенант Пётр Петрович Шмидт
Но обо всем по порядку. Пётр Петрович Шмидт родился в прославленной морской династии. Все его родственники были морскими офицерами, причём в нескольких поколениях. Он унаследовал храбрость своих знаменитых предков, но проявил ее очень необычно. Не побоявшись всеобщего осуждения, он женился на проститутке из портового борделя Доминике Павловой, с целью ее духовного перевоспитания. Это был самый героический момент в биографии Шмидта.
Дело в том, что морское офицерство было самым закрытым сословием, настоящей кастой. Офицеру флота предписывалось чрезвычайно тщательно выбирать спутницу жизни. Категорически запрещались браки с женщинами неподобающего статуса. А Шмидт взял, да и влюбился в грязном борделе в молодую прелестницу, и решил немедленно помочь бедной девушке начать новую жизнь. Он пошёл в банк, снял 12 тысяч, большие по тем временам деньги, и отдал проститутке «на новую жизнь». Деньги ночная бабочка взяла, но на путь исправления почему-то вставать не спешила и продолжила работать в борделе. Деньги пропали.
Влюбленный моряк, чтобы вытащить возлюбленную из трясины, обвенчался с ней. Этот смелый шаг вызвал громкий скандал и лишил Шмидта надежд на большую карьеру. От греха подальше офицер подал в отставку и… попал в лечебницу для душевнобольных. Известие о женитьбе сына на проститутке свело отца Шмидт в могилу. Но у него остался дядя, полный адмирал, который становится покровителем своего непутевого племянника. П.П. Шмидта вернули во флот, отправив на Тихий океан. И снова – ссоры, скандалы, склоки. И снова – лечебница для нервнобольных. Кстати, добиться исправления своей возлюбленной Шмидту не удалось, хотя брак их продлился больше полутора десятилетий.
В конце XIX века в России было зарегистрировано более 2 тысяч публичных домов, из них в Москве было около 300. Самое большое количество публичных домов, борделей, притонов и грязных трактиров находилось в самом злачном и разгульном районе первопрестольной, под названием Драчёвка или Грачёвка. Московские острословы шутили, уверяя, что название местности было дано потому, что здесь всей Москвой девок «драли».
Именно поэтому эти места нередко называли кварталом «жёлтых билетов» и сравнивали с Парижским Пляс Пигалем или Кварталом Красных фонарей в Амстердаме. Злачная Драчёвка, усеянная всевозможными притонами и вертепами, была районом красных фонарей в буквальном смысле: возле каждого «веселого» дома висел красный масляный фонарь. Только в пяти переулках – Большом Колосовом (ныне – Большой Сухаревский), Малом Колосовом (ныне – Малый Сухаревский), Мясном (Последний), Соболеве (Большой Головин), и Сумникове (Пушкарев) числилось 97 борделей! Причем это только официально зарегистрированные дома терпимости, не считая полулегальных притонов, работавших под вывесками пивных, трактиров, гостиниц и прочих увеселительных заведений.
Ночные феи
Выразительное описание Драчевки оставил В. А. Гиляровский в очерках «На Трубе» и «Кружка с орлом». Знаменитый репортер описывает историю, как молодой немец «попался» в руки местным обитателям: его «опоили малинкой», обокрали и собирались скинуть в коллектор Неглинки. Скандально известная Драчёвка упоминается также в романе А. Куприна «Юнкера».