«Но знаете ли, что такое Грачевка?.. – спрашивал писатель М. А. Воронов. – Это исконная усыпальница всевозможных бедняков, без различия пола и возраста… На каждой сотне шагов вы непременно встретите полсотни кабаков, пивных лавок, ренсковых погребов и тому подобных учреждений, в которых ежедневно пропиваются и проматываются, вместе с старыми сапогами и негодными рукавицами, десятки жизней и легионы всевозможных умов, совестей, рассудков и иных атрибутов человека!» Особенной славой пользовался дом, стоявший в начале Трубной улицы, с ее левой стороны – он даже имел имя собственное: «Ад». По свидетельству того же Воронова, «между многоразличными московскими приютами падшего человека… нет ничего подобного грачевскому „Аду“. По гнусности, разврату и грязи он превосходит все притоны…»
Вид на Трубную площадь, открытка начала XX века. Отчетливо видны и здание бывшего трактира «Крым»
«Ад» занимал подвальную часть разгульного трактира «Крым», который размещался в мрачном трехэтажном доме Внукова. На верхних этажах размещались различные отделения гостиницы с винными погребами, трактирами, пивною и нумерами, отдаваемыми помесячно и временно для интимных встреч. Заведение быстро стало местом сбора шулеров, аферистов и карточных игроков, готовых просадить все свои деньги.
Хотя «Крым» считался порочным и злачным местом, он был лишь «чистилищем». Настоящая преисподняя находилась под домом, в огромном подвальном помещении, дешевом, темном и смрадном трактире «Ад», где прогуливали краденое сутенеры и грабители. Притон «Ад», стал надежным прибежищем для пьяного сброда и всевозможных преступников. В каморках притона преступники не только получали интимные услуги, но и скрывались от полиции. Правда, они и сами частенько становились жертвами местных проституток, которые разживались деньгами, опаивая своих клиентов «малинкой». И если разгульный «Крым» гудел веселым венгерским хором, смехом и пьяными криками, то трактир «Ад» зловеще молчал. Даже вход в него – широкая дверь в стене ниже уровня тротуара – мог найти не каждый.
Вот, что пишет об «Аде» В. Гиляровский в своей книге «Москва и москвичи»: «Глубоко в земле, подо всем домом между Грачевкой и Цветным бульваром, сидел громаднейший подвальный этаж, весь сплошь занятый одним трактиром, самым отчаянным разбойничьим местом, где развлекался до бесчувствия преступный мир, стекавшийся из притонов Грачевки, переулков Цветного бульвара, и даже из самой „Шиповской крепости“ набегали фартовые после особо удачных сухих и мокрых дел, изменяя даже своему притону – „Поляковскому трактиру“ на Яузе, а хитровская „Каторга“ казалась пансионом благородных девиц по сравнению с „Адом“».
Под «Адом», гораздо глубже, в подземелье, находилась «Треисподняя», куда попасть могли лишь избранные. Она вся сплошь состояла из коридоров и каморок, которые делились на «адские кузницы» и «чертовы мельницы». Здесь шли игры по-крупному и спускались целые состояния. Благодаря запутанным лабиринтам посетители «Ада» и «Треисподней» могли быстро уйти от любой облавы.
Согласно отчету одного из московских чиновников, который инспектировал «Крым», во всех отделениях гостиницы и трактира присутствовала сырость, грязь, страшная духота и гнилостный запах. Особенно поразило проверяющего мрачное подземелье дома Внукова: «Подвальный этаж служит скопищем народа нетрезвого, развратного и порочного; туда собираются развратные женщины и служат приманкой для неопытных мужчин; там время проходит в пьянстве, неприличных танцах, открытом разврате и т. п.; там происходят различные сделки и стычки между мошенниками, которыми воровства производятся даже в самом заведении; надзор полиции, по обширности помещения, множеству выходов и громадному стечению народа, является положительно невозможным; репутация этого заведения весьма дурная, но вполне заслуженная».
Этим обстоятельством воспользовались революционеры-террористы. В подземельях «Ада» революционер Николай Ишутин и его сообщники разрабатывали план покушения на императора Александра II. 4 апреля 1866 года Дмитрий Каракозов, двоюродный брат Ишутина, стрелял в царя. Покушение «адовцев» оказалось неудачным, Каракозова повесили, а Ишутина приговорили к пожизненной каторге, где он вскоре сошел с ума.
Только тогда, полицейские взялись за скандальный притон. «Адские» подземелья зачистили и устроили склады. Разгульный трактир «Крым» «облагородили», превратив в обычное заведение средней руки. Но дух места остался прежним. Продажная любовь не исчезла, а перекочевала в соседние бордели и «меблирашки», которые процветали в близлежащих переулках. Таким образом, в каждом местном доме находилось хотя бы одно «веселое» заведение.
«Драчевская любовь»
До наших дней сохранилось несколько домов, в которых располагались дома терпимости. Например, дом «с беременными кариатидами», расположенный по адресу Большой Головин переулок, 22 (бывший Соболев пер.), в котором работало восемнадцать жриц любви. До революции в этом доме, построенном в 1875 году, располагался самый престижный и роскошный публичный дом Драчёвки, прозванный «Рудневка». Согласно городской молве, необычная форма скульптур преследовала две цели: во-первых, служить заметной рекламной вывеской, приглашающей посетителей в заведение, а во-вторых, предостерегать работавших там жриц любви от ее возможных последствий.
«Беременные кариатиды»
Назначение дома ярко выявляется при знакомстве с внутренней планировкой. Полуподвальный этаж отводился под кухню и служебные помещения, на первом этаже располагался нарядный общий зал. Интимные функции дома сосредоточивались на втором и третьем этажах, разбитых на множество мелких комнатушек. Особым спросом у кутил пользовался невиданный экзотический зал, оформленный в турецком стиле. Он был самым изысканным и посещался строго по предварительной записи. Со слов одного из посетителей, все стены этого зала, пол и потолок были обиты дорогими коврами, по стенам развешены венецианские зеркала, у стен стояли мягкие кушетки, а в центре – огромная роскошная кровать, над которой висела щегольская люстра. Очень любили турецкую комнату с шикарными подушками и коврами разгульные купцы. Платили за визит недешево – пятнадцать рублей серебром. И никогда не жалели! Кстати, в советские времена в этом доме находился НИИ СпецТехники МВД СССР. По словам очевидцев, партсобрания проходили в главном зале, украшенном фривольными дамочками и лукавыми лепными ангелочками.
Веселое заведение
Атмосфера, царившая в этом злачном месте, красноречиво описана в рассказе А. П. Чехова «Припадок». Писатель снимал жильё в районе Драчевки и ему постоянно приходилось менять квартиры из-за шума и неприличного поведения завсегдатаев местных кабаков и домов терпимости. Сохранилось его письмо владельцу издания «Новое время» Алексею Суворину с жалобой на отсутствие публикаций о проблемах района: «…отчего у Вас в газете ничего не пишут о проституции? Ведь она страшное зло. Наш Соболев переулок – это рабовладельческий рынок».
Свидетелем развратного прошлого Соболева переулка является и доходный дом № 13а, построенный в 1899–1900 годах. Сразу после постройки он стал игорным. Само собой, что для игроков были предусмотрены укромные кабинеты отдохновения и развлечения. На каждом этаже располагались длинные коридоры с небольшими комнатами для приходящих гостей.
Нелегкий выбор
Одним из самых роскошных злачных заведений старой Москвы был дом терпимости «Мерц» в Пильниковом (ныне – Печатниковом) переулке. Высоко котировался и публичный дом «Нимфа», который располагался на Цветном бульваре, 25, стр. 5. Одним из лучших домов терпимости в Москве был публичный дом мадам Эмилии Хатунцевой, расположенный на Петровском бульваре, 15. Его очень любили посещать престарелые любители клубнички. Там практиковали порку клиента розгами, чтобы прилившая кровь помогла преодолеть старческую немощь. А когда это случалось, старики чувствовали себя моложаво, и девочки приходили от них в полный восторг! Удовольствие в «веселом доме» мадам Эмилии стоило дорого – в Москве это был единственный бордель, где практиковались «садистические акты». Однако просуществовало это элитное заведение не долго и было закрыто за разврат.
Продажная любовь
Журналист Михаил Кузнецов в «Историко-статистическом очерке проституции в Москве» рассказал об одном дряхлеющем любителе острых ощущений, который частенько посещал «веселый» дом мадам Эмилии: «…он являлся в дом терпимости, раздевался донага, ложился на постель в спальне какой-либо девушки, где две проститутки, одетые в одних только рубашках, каждая с огромным пучком розог в руках, становились с обеих сторон кровати и немилосердно секли старика по его nates, до тех пор, пока у него не происходила эрекция. Старик всегда кричал и плакал, но, по совершении акта, уплачивал проституткам по 25 рублей каждой».
Кокетливые лоретки
К концу XIX века одним из самых дорогих борделей Москвы располагался в гостинице «Англия», расположенной на углу Столешникова переулка и Петровки. Здесь жили девицы легкого поведения, в том числе и Ванда Шарлотта Альтенроз. Эта кокотка, приехавшая из Австро-Венгрии, занимала роскошный номер и была знакома всей кутящей Москве. Именно у нее в номере ночью скоропостижно умер знаменитый полководец, любимцем армии, Михаил Дмитриевич Скобелев, которого называли «белым генералом» за то, что он всегда отправлялся в бой в белом мундире и на белой лошади, веря, что в белой одежде он никогда не будет убит.
Внезапная смерть на 39 году жизни знаменитого полководца связана с таинственными обстоятельствами. По одной из версий, он пал жертвой германской ненависти. По другой – М. Скобелев отравился бокалом вина, присланным ему из соседнего номера какой-то подгулявшей компанией, поднявшей тост за здоровье «белого генерала». Была версия о причастности к его смерти «священной дружины» и самого императора Александра III, который, как считали, опасался невероятной популярности генерала. Кстати, подозрение о причастности Ванды к смерти Скобелева полиция отвергла, однако за ней прочно укрепилось прозвище «могила Скобелева».