Карты стали повсеместным и очень модным развлечением: за ними коротали время дворяне, мещане, служащие, крестьяне и даже государственные чиновники. Неудивительно, что карточные партии стали появляться и на страницах книг. Так, в бостон играли герои романов А. Пушкина «Дубровский», М. Лермонтова «Герой нашего времени», И. Тургенева «Новь». В винт играют герои «Гранатового браслета» А. Куприна. Излюбленной карточной игрой писателей и придуманных ими героев был «Фараон» или «штосс», выигрыш в которой зависел лишь от случайности. В неё играют Германн из «Пиковой дамы» А. Пушкина, Николай Ростов из «Войны и мира» Л. Толстого. Арбенин из «Маскарада» М. Лермонтова, чьё произведение так и называется – «Штосс». Как любая азартная денежная игра, штосс привлекал шулеров.
Были у картежников и свои неписанные правила. Для честной игры банкомету выдавали новые колоды – их распечатывали за игорным столом, чтобы никто из игроков не мог подменить карту. Использованную колоду, после прохождения одной пульки, кидали под стол. Лакеи после игры собирали колоды и продавали их в свою пользу мещанам. Рассказывали, что использованных игральных карт в кабаке накапливалось столько, что каждый день их собирали лопатами и увозили возами.
По словам очевидцев, когда Афанасий Фет во время карточной игры нагнулся, чтобы найти упавшую десятирублевую купюру, граф Лев Толстой подпалил от свечи сторублевую ассигнацию и посветил ему, чтобы облегчить поиски. Согласно негласным клубным правилам, деньги, случайно упавшие со стола, становились добычей лакеев. Подбирать их было не принято, это считалось дурным тоном.
Кроме азартных игр, были еще и коммерческие, например, Вист или любимец путешественников «Рамс», не требовавший особого искусства. Поэтому эту игру снисходительно называли «дамской игрой». Вист же, напротив, считался интеллектуальной карточной игрой, требующей и внимания, и быстрой реакции, и хорошей памяти. Эта игра предполагала не столько азарт, сколько удовольствие от самого состязания, поэтому ставки в ней были невысокие. В азартной же игре, напротив, невозможно ничего рассчитать. Но, как писал поэт Вяземский, подобная игра – род битвы на жизнь и на смерть, которая имеет свое волнение, свою драму, свою поэзию.
В Москве всегда играли по-крупному, а особенно в пушкинское время. Карточная игра стала свидетельством высокого социального статуса. Игра по-крупному, без оглядки на кошелек, входила в число привилегий и «дворянских вольностей». Князь Петр Вяземский писал: «Нигде карты не вошли в такое употребление, как у нас: в русской жизни карты одна из непреложных и неизбежных стихий».
Самый скандальный карточный проигрыш, о котором говорила вся Москва, произошел во дворце Льва Кирилловича Разумовского на Тверской улице (дом № 21). Этот роскошный, причудливо изогнутый особняк с мраморными львами у входа и сейчас привлекает прохожих своей царственной красотой. Он был выстроен в 1780 г. для семьи генерал-поручика А. М. Хераскова, брата русского поэта М. М. Хераскова.
С 1806 года владельцем роскошного дворца на Тверской становится «светский лев» граф Лев Кириллович Разумовский (Леон), племянник знаменитого Алексея Розума, так понравившегося императрице Елизавете, что из простого придворного певчего превратился в графа и первейшего из вельмож. Водворившись в доме на Тверской, Лев Разумовский перестроил его по последней парижской моде, с анфиладами парадных комнат, где из дверей первой всегда бывает видна последняя комната. Первая анфилада шла вдоль парадного фасада, вторая выходила окнами в роскошный сад, наполненный всякого рода затеями, со всевозможными гротами, беседками и водопадами. Тогда же на воротах дома и над окнами первых этажей появились изображения львов, намекающих тем самым на имя владельца.
Лев Кириллович Разумовский. В. Л. Боровиковский
Умный и обаятельный Лев Разумовский был истинным барином и настоящим аристократом. Он имел очень привлекательную внешность и был первым женихом Москвы и Петербурга. Дамы вздыхали, падали в обмороки, роняли перчатки, веера, репутацию. Но Лев или, как его называли, граф Леон, пленял женские сердца, но узами Гименея опутываться не спешил. Да и когда ему – то карты, то дуэли, то срок на гауптвахте за молодецкие проказы и лихую удаль. Все это, заметьте, граф Леон позволял себе в свободное от воинских и дипломатических подвигов время, что лишь добавляло его образу привлекательности в глазах светских красавиц.
Лишь только граф Леон поселился в новом дворце, как тут же вся Москва стала ездить к нему в гости на блестящие балы, веселые маскарады, музыкальные вечера и домашние спектакли. Кроме того, в его доме постоянно собирались заядлые игроки, чтобы играть по-крупному. Вот именно здесь за игорным столом страстный картежник князь Александр Николаевич Голицын проиграл хозяину не только все состояние, но и свою красавицу жену Марию Григорьевну, урожденную Вяземскую.
По словам современников, князь А. Н. Голицын был очень неприятный, спесивый и вспыльчивый человек. Несчастная княжна на коленях умоляла родителей не отдавать ее за ненавистного жениха. Однако князь был знатен и невероятно богат, а, главное, умел пустить пыль в глаза. Он подарил невесте на свадьбу столь роскошный убор из жемчугов и бриллиантов, что в обществе сочли это неприличным: драгоценности были ценнее, чем те, которые надевали в день свадьбы царские невесты.
Так юная Машенька Вяземская стала княгиней Голицыной. Супруг роскошно одевал ее и вывозил на все балы, хвастаясь ее красотой. Но дома, в уединении, между ними, установились невыносимые отношения. Князь оказался редкостным негодяем: мало того, что он непрерывно тиранил свою юную жену, так еще и оказался редким самодуром и мотом. Его расточительность поражала даже видавших виды прожигателей жизни. А.Н. Голицын зажигал трубки ассигнациями, бросал извозчикам золото, цыганкам – драгоценности, придавался всем возможным удовольствиям и возлияниям. И вскоре пустил по ветру практически все свое состояние.
Княгиня Мария Григорьевна Голицына, позднее графиня Разумовская, 1798 г.
Кроме того, князь был одержимый картежник. Этим и решил воспользоваться Лев Кириллович, чтобы вызволить из рук непутевого мужа «печальную красавицу», в которую сам отчаянно влюбился. По слухам, сначала Разумовский хотел вызвать алчного князя – тирана на дуэль. Но вместо дуэли сошелся с ним за игорным столом. И выиграл! После сложного развода Мария Григорьевна вышла замуж за графа Леона. Несмотря на свободу и счастье, графиня была глубоко оскорблена тем, что ее, урожденную княжну Вяземскую, поставили на карту, как какую-нибудь крепостную девку. Эта история наделала много шума в высшем свете. Самое интересное, что все светские сплетники осуждали милейшую княгиню, а не ее самодура мужа.
В высшем свете новый брак не признали, так как имя княгини было запятнано.
Чету Разумовских перестали принимать в высшем свете. Покончил с этими пересудами романтичный император Александр I. В 1809 году в Москве, на балу у Гудовича, государь подошел к Марии Григорьевне, громко назвал ее графиней (а не княгиней) и пригласил на полонез. Тем самым он подчеркнул законность ее отношений с графом Разумовским. После этого двери в великосветские салоны оказались открытыми. Спесивое высшее общество стало принимать любезную графиню и с удовольствием бывать у нее на роскошных пирах – зимою на Тверской, a летом в Петровско-Разумовском.
Граф и графиня Разумовские жили в любви и согласии. Страсти со временем улеглись, и супруги стали часто принимали у себя князя Голицына, который завел привычку обедать у своей бывшей жены и появляться с нею в театре. Мужья меж собою подружились, все это вызывало зависть у московских кумушек, и поэтому сплетням не было конца.
Граф Леон страстно и трепетно любил свою выигранную жену до самой своей кончины. Детей у них, к обоюдному сожалению, не было. Но зато они взяли в семью воспитанника и двух воспитанниц. Поговаривали, будто бы это дети Льва Кирилловича от крепостных прелестниц. Ибо даже самая страстная любовь в те времена не становилась препятствием для небольших шалостей.
По слухам, графиня под старость, как и ее первый муж, сильно полюбила азартную игру. Она ездила на лучшие европейские курорты, где играла в рулетку, уверяя, что сочетание целебных вод и азарта от игры придает ей сил и продлевает ее жизнь.
Во время нашествия Наполеона особняк Разумовских был разорен и разграблен. Однако неприязни к французам супруги не испытывали и после войны предпочитали проводить по полгода во Франции. Дворец же пришлось долго восстанавливать. Спустя год со дня окончания отделки нового дома граф Леон скончался и был погребен на кладбище Донского монастыря. Со смертью супруга в 1818 году Мария Григорьевна более в сем доме жить не захотела и уехала за границу, а по возвращении поселилась в Петербурге. Она пережила любимого супруга почти на полвека и дожила до восьмидесяти шести лет.
Дворец графа Льва Разумовского на Тверской, в котором разместился легендарный Английский клуб
В 1831 году в особняке Л.К. Разумовского разместился знаменитый Московский Английский клуб, устроенный на британский манер, по образцу английских аристократических клубов. Клуб прославился лучшей в городе кухней, баснословными суммами, проигрывавшимися тут в карты, а также «читальней» с самыми свежими русскими и европейскими книгами, газетами и журналами. Никаких балов и музыкальных вечеров в клубе не устраивали, мужчины проводили здесь часы досуга: играли в карты и бильярд, читали газеты и журналы, общались и дискутировали, и, главное наслаждались великолепными обедами.
Первый джентельменский клуб в России появился в Санкт-Петербурге в начале царствования Екатерины II: английские купцы несколько раз в неделю собирались в гостинице, а когда ее закрыли, шотландский купец Гарднер учредил с товарищами собственный клуб, избрав его девизом фразу «Согласие и веселье». С 1772 года в документах появляются упоминания об Английском клубе в Москве. Эта дата принята в качестве официальной даты рождения клуба. Интересно, но первый «Аглицкий клоб» содержали… французы. Изначально он объединял иностранцев, живших в Москве, но вскоре в него стали вступать представители московской аристократии.