Анастасия якобы решила, что после смерти Блока и Гумилева «судьба жертв искупительных просит» и должен быть третий большой поэт, который погибнет. Так вот этим третьим, думала она, должен быть ее муж. Правда, его можно спасти, но только если «пожертвовать собой за него».
Ф. Сологуб и А. Чеботаревская у себя дома. Фотография К. Буллы. 1910-е годы
С Анастасией Федор познакомился еще до революции, и она стала его музой, единственной и самой любимой. Горе, пустота, образовавшаяся после ее ухода, так никогда и не заполнилась. Сологуб долго не верил в смерть жены, искал ее, и долгие семь месяцев ждал ее дома, накрывая стол на двоих. Тело «милой Настички» было найдено лишь через полгода, 2 мая 1922 года.
Узнав об этом, Сологуб заперся у себя в квартире, никуда не выходил, лишь иногда посылал свою служанку в Публичную библиотеку за книгами по высшей математике. Зачем ему нужны были эти научные книги, – узнали позже, когда один знакомый, пришедший навестить поэта, увидел на столе рукопись, полную каких-то выкладок. Он с удивлением спросил:
– Вы занимаетесь математикой?
– Я хотел проверить, есть ли загробная жизнь?
– При помощи дифференциалов?
– Д. И проверил. Загробная жизнь существует, и я снова встречусь с Анастасией Николаевной.
Федор Сологуб умер через шесть лет после смерти любимой жены в декабре 1927 года, успев предсказать обстоятельства своей смерти, как и подобает настоящему символисту и мистику:
Каждый год я болен в декабре,
Не умею я без солнца жить.
Я устал бессонно ворожить
И склоняюсь к смерти в декабре…
После смерти жены Федор Сологуб стал жить у родной сестры «милой Настички» – переводчицы Александры Чеботаревской, которая через четыре года, в точности повторит судьбу сестры. Она бросилась в Москву-реку с Большого Каменного моста, близ которого в сентябре 1877 года, по свидетельству профессора Московской консерватории Н. Д. Кашкина, пытался покончить с собой Пётр Ильич Чайковский.
Трагедия с Чеботаревской случилась в Москве в феврале 1925 года на похоронах историка литературы М. Гершензона. Ольга Дешарт пишет, что уже на панихиде Александра вдруг кинулась к гробу и, указывая рукой на умершего Гершензона, закричала: «Вот он! Он открывает нам единственно возможный путь освобождения от всего этого ужаса! За ним! За ним!..» И стремглав выбежала из зала.
Вл. Ходасевич утверждал, что после панихиды Александра появилась на кладбище. И когда какой-то коммунист подошел к могиле и стал говорить, что Гершензон был «не наш», но пролетариат чтит память этого пережитка буржуазной культуры, Чеботаревская не выдержала и высказала все, что накипело у нее на душе. А вечером, после нервного припадка, добрела до Большого Каменного моста, «осенила крестным знамением Москву… и бросилась… в воду. Ее вытащили, но час спустя она скончалась… от разрыва сердца».
В самоубийстве Чеботаревской была наследственная составляющая, она в точности повторила судьбу своей матери, брата и младшей сестры. Мать сестер Чеботаревских ушла из жизни в возрасте 29 лет вследствие душевной болезни, когда Александре было всего 9 лет. Незадолго до этого семья переехала в Москву.
Не раз пытался покончить с собой поэт, эссеист, один из ярчайших представителей Серебряного века Константин Бальмонт. Вся его жизньтесно связана с Москвой, Он изучал юриспруденцию в Императорском Московском университете, а затем жил в первопрестольной (Большой Николопесковский пер.,15, стр.1) последние пять лет перед отъездом за границу. Отсюда его провожали – Цветаева, Прокофьев, Волошин. Сегодня на этом доме установлена мемориальная доска с рельефом, выполненным по портрету работы Валентина Серова.
Валентин Серов. Константин Бальмонт
Поэт Константин Бальмонт не раз писал, что по-настоящему он стал влюбляться еще в раннем детстве: «Первая страстная мысль о женщине – в возрасте пяти лет, первая настоящая влюблённость – девяти лет, первая страсть – четырнадцати лет». Валерий Брюсов, анализируя его творчество, писал: «Поэзия Бальмонта славит и славословит все обряды любви, всю её радугу. Бальмонт сам говорит, что, идя по путям любви, он может достигнуть слишком многого – всего!»
В 1889 году Константин Бальмонт женился на Ларисе Михайловне Гарелиной, которую описывали как неврастеничку, которая «подарила [поэту] любовь поистине демонической природы». Семейная жизнь сложилась неудачно. Жена изводила Бальмонта ревностью и приохотила его к вину. Первый сын супругов умер в младенчестве; второй, Николай, страдал психическим заболеванием. Семейные неурядицы с их «мучительными сценами», разочарования в любви, утрата чувства веры в себя, неуверенность в будущем привели к тому, что утром 13 марта 1890 года поэт выбросился из окна третьего этажа на мощеный булыжником двор и изувечился столь основательно, что на целый год оказался прикованным к постели. Впоследствии Бальмонт хромал всю оставшуюся жизнь.
Это была попытка вырваться из невыносимого состояния, хотя бы путем смертельного исхода. Позже Бальмонт переосмыслит это событие как наиважнейшее и судьбоносное. Это был взрыв, благодаря которому родилась его поэтическая вселенная, за которым стоит вечное восхождение к творчеству, способному объять необъятное.
В 1896 году Бальмонт женился на Екатерине Алексеевне Андреевой, прекрасно образованной женщине из богатой купеческой семьи. В 1901 году у них родилась дочь Нина. Е. А. Андреева-Бальмонт оставила очень теплые воспоминания о своем муже, которые много объясняют: «… Мне не верили, когда я говорила, что прожила счастливую жизнь с Бальмонтом. С именем Бальмонта, „талантливого поэта“, всегда связывалось представление как о человеке беспутном, пьянице, чуть ли не развратнике. Только близкие друзья знали его таким, как я, и любили его не только как поэта, но и как человек…(…) Откуда такое противоречие в суждениях о Бальмонте? Я думаю, это происходило от того, что в Бальмонте жило два человека.
Один – настоящий, благородный, возвышенный, с детской нежной душой, доверчивый и правдивый, и другой – когда он выпьет вина, полная его противоположность: грубый, способный на все самое безобразное. Бальмонт не выносил алкоголя ни в каком виде, ни в каком количестве. Это была его болезнь, его проклятие. Вино действовало на него как яд. Одна рюмка водки, например, могла его изменить до неузнаваемости. Вино вызывало в нем припадки безумия, искажало его лицо, обращало в зверя его, обычно такого тихого, кроткого, деликатного. Эти мгновенные его превращения ужасали не одну меня, а всех, кто при них присутствовал. Ясно было, что это недуг.
В ранней молодости Бальмонт относился к вину с восторгом, как к божественному дару, источнику силы и вдохновения и воспевал ему хвалы. Ужасное действие вина на себя, которое с каждым годом становилось зловреднее, он истолковывал различными случайными причинами: неприятностями, нервным переутомлением, расстройством…
Крепкие вина, водка, абсент мгновенно лишали его рассудка. Но никакой сорт, никакое количество выпитого вина не сваливало его с ног. Напротив, чем крепче было вино, тем сильнее оно возбуждало и вызывало его на активность…» Когда опьянение кончалось, и Бальмонт приходил в себя, он абсолютно ничего не помнил, что с ним было, где он был, что делал.
В начале 1900-х годов, находясь в Париже, Бальмонт познакомился с Еленой Цветковской, поклонницей поэта, и у них начались романтические отношения. В 1907 году Елена родила дочь Мирру, названную так ее отцом в память о замечательной поэтессе Мирре Лохвицкой. Разрываемый между двумя семьями, в 1909 году Бальмонт во второй раз попытался покончить с собой (выбросившись из окна) и снова выжил. До революции поэт жил в Санкт-Петербурге с Цветковской и Миррой, иногда навещая Екатерину и Нину в Москве.
В 1920 году Бальмонт получил разрешение на годичную командировку за границу и навсегда покинул страну. В Париже поэт возобновил знакомство с княгиней Дагмар Шаховской, которая родила ему двух детей – Георгия (Жоржа) и Светлану.
По словам И. Бунина, Бальмонт жил и творил ощущениями, переживаниями, идеями и мыслями собственного «Я». Оно было его Вселенной, его Солнцем. Он всю свою жизнь изнемогал от самовлюблённости, был упоён собой. Любое насилие над собой, как свободной творческой личностью, он воспринимал как катастрофу. Безумие, всю жизнь шедшее следом за поэтом, настигло его на склоне лет. Бальмонт провел в лечебнице больше года. Депрессия, алкоголь разрушили душу и тело, и голос поэта умолк навсегда.
И. Е. Репин. Портрет Леонида Андреева, 1904
Депрессия и алкоголь разрушили душу еще одного замечательного писателя – Леонида Андреева, одного из самых пессимистичных русских писателей. Леонид рос очень серьёзным и хмурым ребёнком, молчаливым и недоступным. За независимость нрава и высокомерие товарищи по гимназии окрестили его «Герцогом». Он очень рано стал зачитываться Шопенгауэром, от которого подчерпнул мысль о самоубийстве, которое философ считал «бунтом высшего человеческого существа против всесилия мировой воли». Три покушения на самоубийство, периоды запойного пьянства – это бунт Андреева против судьбы.
Известно, что отец Андреева страдал алкоголизмом, при этом часто устраивал скандалы и драки, что не могло не отразиться на судьбе будущего писателя. В последних классах гимназии он настолько близко «сошёлся с зелёным змием», что чуть не вылетел из учебного заведения. А став студентом Московского университета, и окунувшись в богемную жизнь, приобрёл вкус к различным фарсовым выходкам. Сам Андреев не раз подчёркивал, что «пьянство с самого начала было вне моей воли».
Свою первую попытку самоубийства, произошедшую в возрасте 16 лет, которую совершил на глазах у своих товарищей, Леонид Андреев описывал следующим образом: «Вдруг на виду у поезда, во мне обострилась мысль о самоубийстве и я лёг между рельс, задавшись вопросом: если останусь жив – значит, есть смысл в моей жизни, если же поезд раздавит меня, стало быть, в этом есть воля Провидения… Мне зашибло грудь и голову, расцарапало лицо, сорвало с меня куртку, разодрало в клочья, но я всё же остался невредим».