я воровка доживала в Москве у дочек, умерла в преклонном возрасте и похоронена на Ваганьковском кладбище, где ей установлен необычный надгробный памятник, заказанный, по преданию, на деньги московских, одесских и прочих мошенников.
Памятник Соньке Золотой Ручки на Ваганьковском кладбище, согласно преданиям, заказан на деньги воров и мошенников
Талант и наглость этого авантюриста были на слуху у его современников. Всю жизнь Роман Михайлович Медокс обманывал и выдавал себя за других, зарабатывая на этом огромные деньги.
Роман был сыном известного антрепренера, основателя Петровского театра, предтечи Большого театра. Поговаривали, что из отчего дома юноша был изгнан за распутство и непослушание. Благодаря прекрасному образованию он без труда был зачислен на военную службу, но вскоре сбежал оттуда, захватив полковую казну.
Знаменитый авантюрист Роман Медокс
На эти деньги мошенник купил фальшивые документы на имя флигель-адъютанта конногвардейского поручика Соковнина и подался на Кавказ. Представившись адъютантом министра полиции, сказал, что прибыл по указу государя, чтобы набрать отряд для участия в войне с Наполеоном. Администрация поверила этой истории и выдала самозванцу на расходы около 10 000 рублей, огромную по тем временам сумму. Дальше больше. С каждым днем Медокс все больше и больше расширял свои полномочия и власть. Дошло до того, что Роман потребовал права проверять личную и служебную корреспонденцию губернатора и тут же его получил. Вскоре после этого мошенник сбежал с полученными деньгами из расположения полка и стал вести разгульную жизнь. Вскоре об удачливой самозванце стало известно, он был препровождён в Санкт-Петербург и посажен в Петропавловскую крепость, затем был переведён в Шлиссельбургскую крепость, где провёл 14 лет.
Некоторые историки склонны считать, что освободили самозванца благодаря тому, что тот согласился работать осведомителем в среде декабристов. После помилования Медокса сослали под полицейский надзор в Вятку, через которую держали путь в Сибирь политкаторжане, откуда он и подался в бега. Только четыре месяца спустя он был пойман на Кавказе с фальшивым паспортом, но и тут мошенник сбежал из-под конвоя, добрался до Одессы, откуда отправил два дерзких письма на имя императора.
В конце концов Роман Медокс был пойман и сослан в Сибирь, но и там он не сидел без дела. Подружившись с местным городничим, авантюрист стал домашним учителем его детям. В скором времени он написал государю письмо с доносом, где рассказал о заговоре, который якобы готовит тайное сообщество городничего с сибирскими ссыльными. Для дачи показаний Медокса быстро вызвали в столицу, где расследование показало, что его обвинения ложные. Но в это время афериста уже и след простыл. Только спустя три месяца Медокса в очередной раз схватили и отправили в Шлиссельбург, где он просидел ещё 22 года. Это случилось по приказу нового государя Александра II. История Романа Медокса настолько гротескна, что мимо нее не мог пройти Н. В. Гоголь и написал своего «Ревизора». Именно Медокс послужил прообразом самозванца Хлестакова.
Роман Медокс послужил прообразом самозванца Хлестакова
Мари Роз Обер, урожденная Шальме, – для Москвы имя громкое. Почти как имя самого Бонапарта. Эта француженка, бежавшая от ужасов Французской революции в конце XVIII века, прибыла в первопрестольную нищей. В Россию она прибыла чуть ли не в штопанном платье, но уже через несколько лет ее бизнес оценивался в 500 тысяч рублей.
В то время россияне безоговорочно полагали французов авторитетами в вопросах моды. «Новоявленные москвичи» облюбовали Кузнецкий Мост и несколько кварталов вокруг, превратив их в «маленькую Францию». Именно здесь Мадам Мари-Роз вместе со своим мужем и братцем Франсуа Шальме купили дом, устроив в нём фабрику игральных карт и модный галантерейный магазин, который стал поставщиком французских нарядов для московских щеголей и щеголих.
Модницы 19 века
Копеечка к копеечке, семья наращивала свои торговые обороты, и на рубеже веков семейство Обер-Шальме выкупило дом у де Жилли в Глинищевском переулке, где устроила гостиницу и магазин предметов роскоши и модных товаров, самый дорогой в Москве, и безусловно самый престижный. Все знатные дамы и барышни покупали себе наряды именно тут, хотя это было очень накладно. Именно в этом модном магазине покупала платья Наташа Ростова.
Это был не просто магазин, а клуб московских модников, куда приезжали не только за покупками, но и для общения. А уж когда хозяйка объявляла о поступлении новых модных товаров, в Глинищевский переулок устремлялось столько народу, что невозможно было проехать до магазина в карете – приходилось оставлять экипажи на Тверской улице или на Дмитровке. Писатель С. П. Жихарев вспоминал: «Много денег оставлено в магазине мадам Обер-Шальме! Достаточно было на годовое продовольствие иному семейству; недаром старики эту Обер-Шальме переименовали в Обер-Шельму». Шельма, шельмец – слова, пришедшие в нашу речь из Германии: «der Schelm» означает «плут, мошенник, пройдоха».
Не брезговала мадам Мари-Роз и коммерческими авантюрами. Про то, что дела фирмы не совсем чисты, заговорили в 1804 году, когда в Москву из Петербурга, специально по душу мсье Обера и мадам Шальме прибыл флигель-адъютант императора, опечатавший их магазин, так как в нём оказалось на 200 тысяч рублей контрабандного товара. Но большой беды из того не вышло. Вмешались высокие покровители и магазин распечатали обратно, а вот прозвище Обер-Шельма прилепилось к мошеннице на века.
Известно, что во время оккупации Москвы Наполеон лично встречался с Обер-Шальме в Петровском замке. Разговор был наедине и продолжался более часа. По слухам, королева дамского белья была давним агентом наполеоновской разведки и тайным осведомителем императора. От знатных посетительниц своих модных магазинов, ушлая француженка получала сведения о деятельности их отцов, мужей, братьев и знакомых. Она была в центре всех событий.
После разговора с Наполеоном мадам Обер-Шальме вместе с императорской свитой отправилась в Кремль. На нее были возложены важные функции. Мари-Роз обеспечивала питание французского императора в Кремле. Причем кухню расположила в Архангельском соборе, усыпальнице русских правителей. Ходили слухи, что Мари Обер была фавориткой императора. Осторожный граф Уваров с сомнением писал: «Сношения с Наполеоном доставили ей громкую известность, но некоторые романисты и историки вздумали запятнать ее память, приписав ей ложную роль, совершенно недостойную ее характера». И был прав. Романа модной модистки с императором Франции быть не могло – потому, что мадам Обер-Шальме в 1812 году было примерно лет пятьдесят пять.
После ухода французских войск товар магазина и другое имущество Обер-Шальме было конфисковано. Однако продажа конфискованного началась лишь в мае 1813 года, когда от него мало что осталось: от распродажи было выручено лишь 35 тысяч рублей, хотя после ухода французов товара в магазине оставалось по общему мнению на полмиллиона.
В октябре 1812 года, когда части наполеоновской армии выступили из Москвы, следом потянулись и многие граждане из «маленькой Франции». Этот поток беженцев подхватил мадам Мари-Роз и двоих её сыновей. Дорогой среди отступавших распространилась тифозная эпидемия, и подхватившая заразу мадам Мари-Роз умерла. Её сыновьям повезло больше. Мальчики выжили, сумели добраться до Парижа, где заботу о них приняли родственники отца. После обучения во Франции, они вернулись в Россию. Один из сыновей Лаврентий Николаевич Обер дорос до поста управляющего Императорскими московскими театрами.
В середине 60-х годов в одном из подпольных игорных домов Москвы несколько завсегдатаев этого заведения решили создать «Клуб червонных валетов», созданный по образу популярных в то время в Европе «обеденных клубов». Правда, этот клуб предназначался не только для веселого отдыха и развлечений, но и для проворачивания различных афер, преступных махинаций и мошенничества всех видов. Название было позаимствовано из популярнейшего в те времена цикла французских авантюрных романов про Рокамболя.
Членами этого клуба были молодые аристократы, отпрыски разорившихся дворян, помещиков и купцов, дети крупных военных и другие представители «золотой московской молодежи». Бесспорным лидером группы, ее бессменным председателем, был сын артиллерийского генерала Павел Шпейер. Его правой рукой являлся сын тайного советника Давидовский. В руководящую группу также входили губернский секретарь Массари; отставной офицер Огонь-Догановский и бывший помещик Протопопов, промотавший все свои имения.
Сначала «Червонные валеты» промышляли «мелочевкой», втираясь в доверие и обкрадывая посетителей игорного дома. Постепенно им надоели банальные мошенничества, и началась пора грандиозных афер и хорошо спланированных дерзких преступлений. Молодые прожигатели жизни в поисках средств для сладкой жизни налаживали связи с богатыми повесами, а затем обманом обирали их, подделывали банковские билеты и векселя, совершали преступные и дерзкие аферы. Однако деньги долго не задерживались их в руках, аферисты транжирили их на разгульные оргии и кутежи. Группировка безнаказанно просуществовала почти 10 лет, а в период своего расцвета ее численность превышала тысячу человек по всей России.
Одним из первых дел преступной группы, было дело о разорении молодого купца Клавдия Еремеева, которому после смерти отца досталось огромное наследство в размере 150 тысяч рублей (несколько десятков миллионов современных рублей), которое буквально свело с ума неопытного юношу. Бросив дом и молодую супругу, Еремеев пустился во все тяжкие, соря по фешенебельным московским кабакам и борделям деньгами. Тут-то его и заприметили «Червонные валеты».
При «содействии» новых приятелей Клавдий начал быстро проматывать своё состояние. В пьяном тумане беспробудного разгула он в качестве расплаты за кутёж выдал мошенникам долговых расписок на сумму около 60 тыс. руб. При этом аферисты продолжали спаивать молодого купчика, пока тот окончательно не утратил рассудок. Еремеев был полностью разорён и вскоре умер, а его векселя, выгодно проданные «валетами», разошлись по всей Москве.