Раздражение в среде молодёжи нарастало, и даже появилось ощущение, что страна оказалась на грани революции, и, чтобы как-то разрядить напряжённую ситуацию, КГБ предложил организовать прослушивания московских любительских рок-коллективов, чтобы в дальнейшем создать организацию, подобную Ленинградскому рок-клубу. Прослушивания состоялись 13 и 14 апреля в помещении МДСТ на Большой Бронной.
О том, как шла подготовка к тем легендарным прослушиваниям, рассказывает Булат Мусурманкулов, в то время заведующий сектором любительских объединений Единого научно-методического центра Главного управления культуры исполкома Моссовета:
«Мне позвонил Володя Горлинский, который тогда работал в Московском доме самодеятельного творчества, и сказал:
– Слушай! Есть одна идея! Ансамбли эти всякие… Надо собраться и обсудить! Надо что-то с ними делать!
А с Горлинским до этого связался Юра Резниченко, директор молодёжного центра Московского горкома комсомола, который находился на улице Герцена… Кстати, в помещении этого центра снимали программу „Что? Где? Когда?”… По телевизору казалось, что это – шикарное помещение. А на самом деле – маленькая каморка! Стол с волчком в середине, вокруг стулья – и всё, и больше места не было. Народ, толкаясь, стоял вокруг…
Про Резниченко говорили, что он был связан с КГБ. Поэтому и эту идею ему, скорее всего, подали гэбэшники, которым надоело гоняться по концертам и отслеживать рокеров. Видимо, они на это затрачивали слишком много усилий, много времени, а им хотелось, чтобы всё было под боком. И они дали команду: „Соберите! Уговорите! Пусть дают нормальные концерты! Всё равно же они дают концерты, так пусть выступают нормально, без боязни. А мы будем следить…” И они следили…
Прослушивания любительских рок-групп в МДСТ в апреле 1985 г. На первом плане – солистка «Ночного Проспекта» Наталья Боржомова
И вот мы собрались втроём и начали обсуждать. Я приехал от государственной структуры, Горлинский – от профсоюзов (он занимался ВИА), Юра Резниченко был от комсомола.
Юра сразу же взял разговор в свои руки и объяснил нам ситуацию, что есть мнение, что надо эти ансамбли выводить наружу, чтобы они существовали нормально, а не как пятая колонна:
– Ребята, есть такая мысль: много всяких подпольных ансамблей… надо работать с ними, чтобы повышать их уровень, чтобы они как-то росли. Вы же всё-таки специалисты! Но под нашим контролем!
– Ну хорошо! Давайте! Сделаем! – ответили мы с Горлинским.
С этого и пошло…»
В столичном рок-сообществе поначалу царил скепсис по отношению к прослушиваниям, которые собирался проводить МДСТ. 12 апреля музыканты-подпольщики собрались в Люблине, дома у бас-гитариста группы «Доктор» Сергея Сулименко, где долго решали, идти им на прослушивание или не идти. Но Мамонов сказал, что идти надо. Он пошёл сам, и за ним потянулся народ, потому что раз он не боится, то и другим не следует бояться.
«Петя – мудрый человек, – продолжает рассказ Булат Мусурманкулов, – он понимал, он видел, как дедушка Ленин, на много лет вперёд. Он знал, что надо выходить из подполья, что надо проявляться. И когда они проявятся, они сделают больше и для себя, и для движения, чем по квартиркам бегать. Петя – молодец! Он это понял. И за Петей пошли люди. Разумеется, они боялись, очень боялись, потому что они уходят под контроль советской власти и государственных органов и все выступления будут контролироваться, будут отслеживаться, тексты будут литоваться – будет работа под полным контролем государственных органов. Это, конечно, страшновато…»
13 апреля музыканты один за другим потянулись на Большую Бронную, 6, в помещение МДСТ[3]. Тяжёлая дверь открывалась и тут же плотно закрывалась, пропустив внутрь человека с музыкальным инструментом. Но меня там никто не ждал, и я провёл этот концерт за дверью Дома самодеятельного творчества, поскольку на прослушивание запускали людей исключительно согласно спискам.
На ступенях МДСТ толклось ещё несколько знакомых: Наталья Боржомова, солистка «Ночного Проспекта», Антон Павлюченко, помощник устроительницы подпольных концертов Тони Крыловой, Ефим Шапиро, студент полиграфического института, известный тем, что устроил скандальный сейшен «Бригады С» в общаге своего вуза… С Ефимом Шапиро мы тут же договорились провести концерт «Ночного Проспекта» у него в общежитии на Войковской. (Спустя некоторое время Ефим станет одним из администраторов рок-лаборатории, а в 1990 году мы с ним откроем первый в СССР рок-магазин «Давай! Давай!».)
В какой-то момент из дверей МДСТ стали выходить люди, чтобы покурить и обменяться впечатлениями. Выяснилось, что «Звуки Му» отыграли по полной программе, исполнив такие «спорные в идейно-художественном отношении» вещи, как «Серый голубь», «Муха – источник заразы», «Курочка Ряба», «Люляки баб», «Диатез» и др. Смелость Мамонова и его друзей вызвала молчаливый восторг. Песни «Звуков Му» для советской власти являлись явным «неформатом» (как сказали бы в 1990-х), но для ситуации, сложившейся в рок-сообществе, они должны были послужить лакмусовой бумажкой, которая позволила бы определить: можно ли общаться с новой структурой?
Внутрь МДСТ я проник только на следующий день, поскольку был вписан в списки в качестве директора группы «Ночной Проспект». Вчера воображение рисовало всякие ужасы, которые сегодня превратились в обычный Дом культуры, с невзрачным, хоть и выложенным мрамором вестибюлем, с небольшим зальчиком, вмещавшим около 600 зрителей, со скудно освещённой сценой. Необычным было напряжение, которое витало в атмосфере МДСТ. Многие считали, что этот концерт станет для них последним. Тем не менее все рвались в бой.
Впрочем, некоторые музыканты решили перестраховаться. Группа «Доктор» накануне ночью переписала слова своего хита «Серёга на морозе жуёт бананы» в более «приличный» вид, но уже во время концерта директор группы Антон Павлюченко выкрутил ручки на пульте так, что слов не было слышно вообще.
Ритм-энд-блюзовая группа «Ответный чай», назвавшись «ВИА „Молодость”», начала своё выступление с песни «Мой адрес – не дом и не улица». В зале поднялся хохот, заглушивший собой звучание порталов настолько, что Булату Мусурманкулову пришлось вмешаться, он пообещал, что если безобразие не прекратится, то «зал будет освобождён от публики». Но когда «Ответный чай» запел вторую песню, а это была несравненная «Увезу тебя я в тундру», смех поднялся пуще прежнего, только теперь народ, согнувшись в три погибели, хохотал под креслами. Музыканты вытащили джеки из комбов и ушли со сцены. Но тут уж я решил подшутить над ними, подошёл к Саше Яковлеву, вокалисту «Ответного чая» и сказал, что слышал в кулуарах, будто их собираются «винтить». Десяти секунд хватило, чтобы музыканты похватали свои инструменты и добежали до станции метро «Пушкинская»…
«Ночной Проспект» выступал последним. Отступать было некуда, поэтому Иван и Алексей принялись с упоением играть твисты и шейки, а уставший за день народ начал танцевать в проходе между креслами…
Вот какие группы участвовали в апрельских прослушиваниях: «27-й километр», «Близнецы», «Бульварный Никто», «ВИА „Молодость”», «Гулливер», «Доктор», «Ёлочный базар», «Звуки Му», «Зона активности», «Катарсис», «Люцифер», «Магнит», «Николай Коперник», «Ночной Проспект», «Опытное Поле», «Фаня», «Цейтнот», «Эльсинор». Не все из них дожили до наших дней, но героизм тех, кто не побоялся шагнуть в неизвестность, не должен быть забыт…
После бури воцарилась тишина. Все участники прослушиваний замерли в ожидании неприятностей. Но никого не арестовали, даже не отправили по месту работы или учёбы «телег», груженных «фактами».
«Я подготовил справку, в которой написал своё мнение о каждой группе, оценивая их как музыковед, – рассказывает Булат Мусурманкулов. – О „Звуках Музыки Московских улиц”, то есть о „Звуках Му” я написал, что эта группа культивирует эстетику отвратительного, безобразного, но очень сильная, использует очень сильные выразительные средства, и представляет опасность, если эта эстетика безобразного будет пропагандироваться с помощью этой группы. Ещё я написал, что запрещать „Звуки Му” ни в коем случае нельзя. Самое лучшее – просто не обращать на них внимания, и пусть они что хотят, то и делают. А остальных надо привлекать к общественной деятельности, чтобы всё это игралось не в подвалах, а нормально, как полагается, в клубах.
Вскоре после прослушиваний директор ЕНМЦ Нина Николаевна Базарова пригласила меня в кабинет, где сидел усатый мужичок с мужественным лицом. Он спросил меня:
– Как вы считаете, с этими ансамблями можно как-то работать? Они действительно не отщепенцы и не вредители?
Я ответил:
– Конечно, они не отщепенцы и не вредители. Просто они пишут свою музыку, играют свои песни. И конечно с этими ансамблями можно нормально работать. Они же не с луны свалились, это же наши люди! Поэтому мы и решили, что их надо как-то вытаскивать из подполья. Зачем они будут где-то скрываться, бегать? Пускай играют свою музыку открыто, как полагается. А мы со своей стороны, говорю, будем смотреть: что за тексты? Что за музыка? Каков уровень? Ну, как мы работаем с ВИА, так и с ними будем работать.
Он покивал:
– Очень хорошо! Мы так и думали.
Потом, когда он ушёл, Базарова сказала:
– Это – КГБ! Московский КГБ!
Я так скажу, что у меня полная уверенность, что если бы не КГБ, то рок-лаборатории не было бы никогда. Это была абсолютная инициатива КГБ, ведь там работали очень интеллигентные, тактичные люди, которые всё прекрасно понимали…»
После летних каникул 15 сентября в Московском доме самодеятельного творчества состоялось ещё одно прослушивание, на котором в присутствии Ю. Чернавского, М. Фрадкина и А. Петрова показали себя группы «Центр», «Браво», «Мистер Икс», «99 %», «Кросс», «Искусственные дети» и «Патруль».
За кулисами второго прослушивания впервые прозвучали слова «Московская рок-лаборатория». Это название придумал Булат Мусурманкулов: «В Питере рок-клуб мог существовать, потому что Питер всё-таки далеко от Москвы. А в Москве рок-клуб создать было невозможно, потому что мы находились под большим идеологическим давлением, ведь над нами здесь и горком партии, и управление культуры, и Министерство культуры, и ЦК КПСС! „Что это такое?! У нас же идёт борьба с роком!” Но в 1984 году вышло постановление Министерства культуры по усилению работы с самодеятельными ансамблями, и там была такая строчка: „…Организовывать творческие лаборатории…” Вот я и говорю: