– То есть если бы у адмирала были коды доступа к компьютеру «Хулигана», то они уже давно улетели бы? – непонимающе спросил Свинке.
– Они как раз и хотели у меня узнать эти коды, – слабо улыбнулся капитан. – Эти и ещё для «Есенина». Но я сказал, что с возрастом память стала уже не той. Ответ им не понравился.
Мы помолчали. Не вовремя и не совсем корректно Свинке сейчас со своими расспросами к капитану пристал. А ведь Виталий Сергеевич – настоящий герой! Я про таких раньше только в книжках читала.
– В общем, решайте задачу, как нам выбраться из каюты, – подытожил Лановой. – Надо это сделать до того, как «Есенина» захватят. Мы полетим к нему и попытаемся ударить спецназу адмирала в тыл. Я уверен, что Дмитрий Константинович с офицерами забаррикадируются в центре управления. А вот зная адмирала и его садистские наклонности, могу предположить, что он будет шантажировать старпома заложниками. Причём с него станется привести свои угрозы в исполнение. Старпому ничего не останется делать, кроме как открыть центр управления и сдаться, чтобы спасти людей. У нас очень мало времени. Ребята, устройте засаду и ждите. Нам нужно быть уверенными, что адмирал с группой захвата улетели. Как только это произойдёт – зовите охранника. Пассажиров предварительно попрошу лечь на палубу. По нам могут открыть огонь.
Сказав это, капитан, похоже, истратил последние накопленные силы, потому что глаза его устало закрылись, и уже через пару секунд рука безвольно легла на пол. Я аккуратно положила её ему на грудь и отошла в сторонку. Антон тоже поднялся с палубы и отошёл от капитана вместе со мной. Он как будто повзрослел за эти дни, стал более серьёзным, всё время хмурил брови. Заметив мой взгляд, Антон выпрямил спину и подмигнул мне, подбадривая.
Гардемарины, не теряя времени, отобрали из числа пассажиров несколько крепких мужчин, включая моего папу, и разместились у входной двери. Потом приказали соблюдать полную тишину – теперь надо было ждать, пока конфедераты улетят – но ни секундой дольше.
Шло время, мы сидели на палубе, напряжённо вслушиваясь. Я прикрыла глаза, чтобы ни на что не отвлекаться и, как говорится в книгах, «вся обратилась в слух». Никогда ещё я не изучала так внимательно всё, что издаёт звуки на корабле. По крайней мере, на боевом катере конфедератов. Вот слышны за переборкой тяжёлые шаги рослого десантника – он, наверное, ходит взад-вперёд. А вот начал подпрыгивать. А теперь раздались негромкие глухие удары в стену переборки – что он там делает? Боксирует? Перестал. Опять стало тихо.
Вот шуршит воздухозаборник. Где-то под потолком проходит его труба, по которой подаётся смесь для дыхания. А ещё одна труба вытягивает воздух, отправляя его на переработку. Специальные фильтры очистят его от углекислого газа и отправят дальше по цепочке, где в него снова добавят кислород и отправят по каютам и коридорам. Вот такой круговорот воздуха на корабле. Может, я слишком впечатлительная и наслушалась Свинкса, но мне начинает казаться, что дышать и вправду становится всё труднее.
А вот где-то в недрах корабля тихонько гудит переработчик жидкостей. В него поступают все жидкие отходы на корабле, кроме технических, вроде масел и смазочных веществ. Жидкости расщепляются на составные части, чистая вода выпаривается, очищается и снова поступает к использованию. Конечно, когда корабль долго не имеет возможности обновить припасы, чистота воздуха и воды становится со временем всё более условной. Но даёт возможность жить. Человеческий организм очень выносливый.
Я аккуратно зачерпнула кружкой немного воды и поднесла к губам. Не хочется сейчас думать, из чего эта жидкость состоит. Точнее, чем она была раньше, прежде чем прошла цикл очистки. Я сделала несколько глотков и поставила кружку рядом с уже наполовину опустевшим чаном. Внезапно пол подо мной задрожал мелкой противной дрожью. При этом никаких новых звуков я не услышала – в остальном всё было, как обычно. Я взглянула на Антона – его глаза расширились, он был напряжён, как пружина, готовый в любую секунду вскочить на ноги.
– Чувствуете? – спросил Юра. – Это могут быть двигатели «Айседоры».
– А могут и не быть, – прокомментировал вредный Свинке. – Может, это повар кухонный комбайн включил.
– Тихо! – приказал Юра, выражением лица давая понять, что не намерен препираться со Свинксом.
Вибрация усилилась.
– Возможно, второй двигатель заработал, – сказал Миша. – Сейчас оторвутся от скалы. Тогда мы перестанем чувствовать эту дрожь.
Через несколько секунд вибрация и вправду прекратилась так же внезапно, как и началась.
– А почему мы не слышали ничего? Никаких звуков? – спросил Антон.
– Звуковые волны через вакуум не распространяются, – быстро пояснил Юра и резко скомандовал: – Внимание! Засаде приготовиться! Остальным – лечь на пол!
Я выполнила его приказ, как и все остальные. Пол был грязным, со следами ржавчины. От него противно пахло железом. Такие материалы давно уже не используют в современных кораблях.
Когда Юра убедился, что все готовы, он подошёл к двери и несколько раз с силой постучал в неё.
– Эй, там! А ну открой! – крикнул он так громко, что у меня заложило уши.
Ничего не произошло. Подождав немного, Юра несколько раз с силой пнул дверь и снова потребовал открыть. Но и это не возымело действия. Тогда он взял кружку, вылил остатки воды обратно в чан и начал стучать ею в дверь, издавая резкие металлические звуки. В голове у меня зазвенело, я зажала уши руками. Многие пассажиры последовали моему примеру. Почему охранник не открывает?
– Хватит, Звягинцев, – раздался вдруг негромкий голос капитана. – У нас барабанные перепонки скоро лопнут.
– Ничего не понимаю, – растерянно сказал Юра.
– Что тут понимать, – с сарказмом сказал Свинке, поднимаясь с пола и отряхиваясь от пыли. – Кинули нас. Заперли и улетели. Нет на корабле никого, иначе обязательно кто-нибудь уже на такой грохот прилетел бы.
– Кинули или нет, а дверь нам не откроют, это уже ясно, – сказал капитан. – Возможно, они оставили несколько часовых, те сидят в командном центре. Зачем им напрягаться и по кораблю бегать?
– Этот тип, который воду принёс, сказал: «Расходуйте экономно»! – вспомнила я. – И ухмыльнулся ещё так противно.
– Ну вот, значит, он знал уже, что теперь мы не просто пленники, но ещё и забытые пленники, – устало сказал капитан.
– Так что, мы так и будем тут сидеть? – не понял Свинке. – Дышать всё труднее.
– Можете прилечь! – не выдержала я. – Что вы постоянно лезете со своими вопросами! Всем недовольны! Вы бы лучше предложили что-то дельное!
– Постыдись, девочка, – укоризненно сказал Свинке.
– Света, не надо так говорить со старшими, – попросил отец.
– Спокойно, давайте все будем держать себя в руках. – Лановой помолчал, облизал пересохшие губы и продолжил: – Варианта у нас два. Первый: ждать их возвращения. Когда они вернутся, провести уже намеченную операцию «Засада».
– Но если их будет много и нас просто перестреляют всех? – спросил Свинке.
– Вариант второй – обследовать в каюте каждый сантиметр, проверить, нет ли люков, вынимаемых панелей, чего угодно. Нам нужно попробовать выбраться отсюда самим.
– Что-то я здесь не замечал люков, – желчно сказал Свинке.
– Я вас очень прошу, помолчите. Могу ещё третий вариант предложить – просто плыть по течению, ничего не делать вовсе. Оставить всё на авось.
Третий вариант мы, разумеется, сразу отмели. Это вариант точно не для нас. После этого все занялись обследованием каюты. Простукивали пол, стены и потолок. Отодрали всё, что на стенах крепилось, и изучили отверстия. Заглянули во все щели. Но кроме кабелей под потолком, уложенных в специальный канал, идущий через переборки, а также вентиляционных решёток мы больше ничего, соединяющего нашу каюту с другими помещениями или узлами корабля, не нашли. Хотя был ещё гигиенический отсек, но это нам помочь не могло, так как ничего общего с сантехникой или канализацией не имело.
Когда доложили о наших находках капитану, он попросил снять решётки и изучить диаметр труб или канала для вентиляции. Без нормальных рабочих инструментов это оказалось очень нелегко сделать. Юра приспособил свой значок члена команды «Есенина» вместо отвёртки, предварительно довольно долго стачивая его края о металлическую решётку. В конце концов она была снята, и мужчины разочарованно осмотрели открывшийся ход. Разочарованно, потому что никто из них туда и близко не сможет залезть. Откровенно говоря, он вообще не был предназначен для того, чтобы туда кто-то залазил. Не было такой задачи у конструкторов боевого катера. Да и кто из них мог подумать, что на борту окажется когда-нибудь такая маленькая, хрупкая девочка, как я.
– Думаю, я смогу туда поместиться, – задумчиво сказала я, задрав голову вверх. – Юра, можешь подсадить?
– Об этом не может быть и речи, Света! – твёрдо сказал папа. – Я тебя не пушу.
– Ну что ты как маленький, пап, – укоризненно сказала я. – У нас безвыходное положение, а ты опять со своими запретами.
Отец посмотрел на Юру, ища в нём поддержки. Юра промолчал и глянул на капитана. Лановой внимательно смотрел на нас.
– Мне не больше вашего хочется подвергать девочку опасности, – сказал он. – Но Света права – у нас действительно безвыходное положение.
– Почему безвыходное? – удивился Антон. – Я тоже могу туда пролезть. Это мужское дело.
– Ну уж нет! – твёрдо сказала я. – Во-первых, я гораздо тоньше, меньше шансов застрять. А во-вторых, я значительно легче – как считаете, это ведь имеет значение? Вдруг эта труба под Антоном проломится?
На несколько мгновений наступила тишина.
– Вы же не хотите сказать, что Свете нужно стать разведчицей и диверсанткой, и кроме неё это некому сделать? – с надеждой спросил отец.
– Боюсь, именно это я и вынужден сказать, – негромко сказал капитан.
– Не расстраивайся, Антон, – сказала я, положив руку на плечо друга. – У тебя ещё будет возможность совершить подвиг.