– И не одна, – добавил Юра.
Глава двенадцатая. Лазутчица
Сначала мне показалось, что я застряла. Гардемарины подняли меня к потолку, я аккуратно залезла в трубу, мне даже удалось продвинуться метра на полтора вперёд. А потом я оказалась зажата со всех сторон, без возможности даже пошевелиться. Я не могла ползти ни вперёд, ни назад. Пот выступил на лбу, и сердце ускоренно застучало в приступе лёгкой паники. К сожалению, мы заранее договорились, что я не буду пытаться звать кого-то, будучи в трубе, так как меня запросто могут услышать наши тюремщики. А что они в таком случае сделают – непонятно. Но и из автоматов вполне могут пальнуть, с этих солдафонов станется. Так что я постаралась взять себя в руки, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Мышцы рук и ног противно дрожали, и я начала бояться, как бы их на нервной почве не свело судорогой. Я стала осторожно напрягать и расслаблять их, одну за другой, как когда-то учили на физкультуре. А когда почувствовала, что они снова стали слушаться – начала снова сокращать их, на ногах и на руках, только очень медленно, и одновременно стараться продвинуться хоть на миллиметр вперёд. В какой-то момент я стала напоминать себе тугой жгут мышц, стала меньше в объёме.
Это помогло: я смогла снова слегка оттолкнуться ногами, помочь себе руками и продвинуться по трубе чуть дальше. К сожалению, труба шла не сразу к коридору, а в соседнюю каюту. Наверное, она напоминает обод колеса, по которому я сейчас ползу. Но где-то же должны быть и спицы, ведущие к центру! Надо ли говорить, что изнутри труба выглядела и пахла отвратительно – наросшая на стенках пыль и грязь производила самое отталкивающее впечатление. Я изо всех сил старалась не чихнуть, так как это было бы слышно, должно быть, по всему кораблю. Кроме того, раз чихнув, я бы уже, должно быть, не смогла остановиться.
Через много часов, как мне показалось, я доползла до нового слухового окна – точнее, до новой воздухозаборной решётки. Немножко расчистив её руками от грязи, я посмотрела в каюту, бывшую сейчас прямо подо мной. В ней было темно, лишь время от времени мелькал тусклый маячок противопожарной системы. Я смогла различить в его неровном свете лишь какие-то ящики, что стояли друг на друге почти до самого потолка. Склад, всё понятно. Интересно, что в ящиках – наверняка что-то взрывоопасное! К сожалению, мне нужно было ползти дальше.
Ещё через пару часов, как мне опять же показалось, я доползла до следующей воздухозаборной решётки над следующей неосвещённой каютой и тут, наконец, увидела развилку. Тёмное ответвление такой же ширины, как и радиальная труба, уходило куда-то к центру катера. Огромных трудов стоило мне развернуться в этой тесноте и дальше ползти уже в нужном направлении.
Следующее «слуховое» окно встретилось лишь через несколько метров и вело в коридор. Я очень долго возилась с решёткой, прежде чем мне удалось подцепить её за край и вытащить в трубу. Теперь подо мною было ещё почти два метра открытого пространства. И задача не расшибиться при падении, не подвернуть ногу и не издать шума. Я проползла по трубе ещё немного, чтобы мои ноги оказались аккурат над окошком. Потом начала аккуратно спускать их вниз, одновременно подтягивая тело назад. Вскоре я уже по пояс свешивалась над палубой, держась за края слухового окна и надеясь, что никому не придёт в голову идея именно в этот момент воспользоваться коридором. Края были довольно острые и больно впивались в кожу, но я всё никак не могла решиться отпустить их и прыгнуть.
Наконец, я резко разжала пальцы и полетела вниз. Пол ударил по ступням значительно сильнее, чем я рассчитывала. Я не удержалась на ногах и упала на бок, тихонько вскрикнув от боли. Так всегда бывает – ушибёшься, сначала кажется, больно, потом вроде сразу легче. Но через несколько секунд вдруг накрывает ещё сильнее. Так и в этот раз – не успела я подняться с пола, как резкая боль пронзила лодыжку. Только этого не хватало! Я осторожно встала, прислонилась к стене коридора, стараясь не опираться на ушибленную ногу. Прислушалась: вроде бы все пока тихо. Теперь надо сориентироваться, только повнимательнее. Когда я ползла по трубе, то думала, что сначала сама тихонько и незаметно обследую корабль. Выясню, кто, где, в каком количестве. А уж потом выпушу своих.
Но теперь, учитывая, что мне придётся не идти, а хромать, а в случае обнаружения у меня нет никаких шансов убежать – я поменяла планы. Пойду сразу к своим и открою дверь – всё остальное придётся предоставить друзьям. Я посмотрела вверх, туда, откуда только что спрыгнула. Проследила взглядом направление трубы, вспомнила, где и как делала поворот – и аккуратно сделала первый шаг направо по коридору. Придётся не спешить – если нечаянно в спешке наступлю на лодыжку и вскрикну – проблем не оберёшься.
Так, постепенно продвигаясь в нужную сторону и постоянно прислушиваясь, я подошла к повороту в коридоре, за которым ожидала увидеть дверь в нашу каюту. Внезапно в коридоре послышались далёкие шаги. Я вздрогнула, невольно отступила назад и в панике начала прикидывать, в какую сторону правильнее убегать. Долго не могла понять, из какого именно коридора раздаётся звук шагов – того, что за мной, или того, который за углом. Однако вскоре я смогла различить два голоса и однозначно убедилась, что они доносятся из-за угла. Сердце словно решило выпрыгнуть из груди. Я невольно отступила на несколько метров назад, но потом остановилась. Если я убегу, то не услышу, о чём говорят охранники. А это может быть очень важно. С другой стороны, если они делают обход корабля, а не просто идут проверить дверь в каюту пленников, то они свернут за угол и наткнутся на меня. Тогда я подведу всех наших, а на это у меня просто нет права. В общем, я решила соблюдать максимальную осторожность, но всё же постараться подслушать разговоры военных.
Я доковыляла до следующего поворота коридора и остановилась на углу. Теперь надо прислушиваться – в зависимости от того, куда пойдут охранники, я либо сверну за угол, либо останусь в этом коридоре.
– А если адмирал нас кинул? – донёсся до меня хрипловатый голос.
– И чё теперь? По-любому выбора нет, какая тебе разница? – спросил его второй голос, более звонкий.
– Я тут не хочу всю жизнь проторчать, – ворчливо сказал первый голос.
– Не бойся, долго ждать не придётся, – усмехнулся второй. – Жратвы надолго не хватит. Кислород тоже не бесконечен. Если адмирал за нами не вернётся, то и говорить не о чем.
Шаги приближались, и я на всякий случай свернула в боковой коридор, чтобы военные меня не увидели.
– Проверим, как там пленные? – спросил хриплый голос.
– Накой? – спросил второй. – Что им сделается? Давай по-быстрому круг сделаем и на мостик. Отыграться у тебя хочу.
– У дяди Джимми никто ещё в карты не отыгрывался, пацан, – хохотнул второй голос.
Шаги снова приближались, и мне пришлось отступить вглубь рукава и снова приготовиться свернуть за новый угол.
– Слушай, а может бросим в их каюту гранату, и дело с концом? – неожиданно предложил хриплый голос, и я внутренне содрогнулась от ужаса.
– Накой?
– Ну как, они же кислород впустую расходуют. Так нам больше останется.
– Дурак ты, Стас! Нам адмирал приказал за пленниками присматривать, мол, понадобиться ещё могут.
– Ему хорошо рассуждать! А если он реально не вернётся?
– Ну, тогда успеем ещё решить, что с ними делать. Гранату никогда не поздно кинуть.
– Лучше раньше!
– Закрыли тему. Думай лучше, как отыграться.
– Может, на них сыграем?
– Накой они мне? Играли на виски, что нам типа в утешение оставили – на него и дальше будем. Две трети бутылки уже мои.
Теперь голоса удалялись. Охранники прошли по тому самому коридору, куда я спрыгнула из воздуховода. К счастью, головы они не задирали – иначе увидели бы дырку и поняли, что кто-то выбрался из клетки. Ну что ж, я узнала достаточно. Теперь подожду, пока они уберутся подальше, и выпушу своих.
Я подождала минут пять, пока шаги и голоса не стихли окончательно, и осторожно начала пробираться к нашей каюте. Нога ныла, но уже не так, как вначале.
Глава тринадцатая. Первый бой
Снова стало абсолютно тихо, можно было вообще засомневаться, что на катере есть хоть кто-то кроме меня. Подождав ещё с минуту и стараясь унять учащённое сердцебиение, я осторожно заглянула за угол и, никого не увидев, решительно подошла к двери каюты. Изучила внимательно механическое устройство для её открытия – нечто похожее на баранку старинных автомобилей, только побольше диаметром. Попыталась крутануть её – древний механизм даже не шелохнулся. Мне пришлось налечь всем своим весом, чтобы колесо начало хоть немного двигаться. Пройдя несколько сантиметров, оно вдруг резко провернулось до упора так, что я больно ударила правую руку о дверь. С замиранием сердца я потянула колесо на себя, ничего не произошло. Тогда я налегла изо всех сил, выдвинув дверь из стены на полсантиметра. Что же у них тут все такое тугое! Хотя, конечно, на девчонок вроде меня такие механизмы не рассчитаны. А тем амбалам такую дверь открыть – раз плюнуть.
Тут дверь резко пошла на меня – я еле успела отпрыгнуть. Это гардемарины изнутри поднажали, чтобы мне помочь. С лёгким скрежетом дверь сдалась и прислонилась к стене – путь из темницы на волю был для моих друзей свободен. Папа выбежал из каюты вслед за Юрой с Мишей и обнял меня.
– Ты умница! Справилась! Я так волновался! Всё в порядке?
– Конечно! Так, чуть ногу ушибла, но это ерунда.
– Покажи ногу, где болит? – встревоженно попросил Антон, буквально вынырнувший из-за Мишиной спины.
– Не надо, забудь. Поважнее есть вещи! – я освободилась из объятий отца и потянула Мишу за рукав. – Я двух военных слышала, они обход делали.
– Давно? – заволновался Миша, посматривая в конец коридора.
Там был «перекрёсток», и Юра убежал к нему на разведку несколько секунд назад. Сейчас он внимательно просматривал коридоры слева и справа от нас.