— А почему ты должна растить и воспитывать ребёнка одна? — спросила Людмила.
— Ребёнка не будет, — сказала Катерина.
И снова была весна. Родильный дом выпускал рожениц. Роль отца исполнял Николай. Он вручил медсестре цветы, принял пакет с ребёнком, выслушал напутствия.
— Девочка здоровая, — говорила ему врач. — Хорошо, если лето она проведёт за городом.
— Это само собой, — подтвердил Николай.
Они прошли к старенькой николаевской «Победе», возле которой Катерину ожидали Людмила и Мария. Подруги расцеловались.
У Марии был уже заметно округлившийся живот.
— Надо было, чтобы её кто-нибудь другой встречал, — ворчливо сказал Николай, когда все расселись в машине.
— Это почему же? — тут же спросила Людмила.
— Через три месяца Марии рожать, потом ты забеременеешь. И все в одном районе. Ещё подумают, что у меня гарем.
— Нашёл о чём думать, — отмахнулась Людмила. — Сейчас радоваться надо, девка у вас родилась. Гуляем.
В отдельной комнате, которую выделили Катерине в общежитии, находилось около десятка гостей.
Комната была уже обставлена, даже несколько загромождена вещами. Здесь была и тахта для Катерины, и старый телевизор «Ленинград», и проигрыватель с пластинками. Посередине комнаты стояла великолепная никелированная детская коляска.
— Ну зачем же? — растерялась Катерина. — Она же такая дорогах.
— Всё продумано, — успокоил её Николай. — Потом коляска перейдёт к Марии, а там, глядишь, и Людка замуж выйдет.
— Ну, уж такого удовольствия я вам не доставлю, — отмахнулась Людмила.
— А всё остальное откуда? — спросила Катерина.
— Со всей Москвы, — Николай показал на присутствующих. — Родня моя передала излишки.
Женщины расцеловали девочку.
— Как назовёшь? — спросили Катерину.
— Александрой, как моего отца, — сказала Катерина.
— Все сели, — распоряжалась Людмила. И все сели. — Программа следующая: завтра выезжаешь на дачу к Николаю и Марии.
— Ну какая дача, — проворчал Николай. — Садовый участок. Но комнату тебе оборудовали.
— Продукты вожу я и Николай, — продолжала Людмила. — По возвращении тебе нужен будет ещё один месяц, пока эту паршивку не возьмут в ясли. На первую половину месяца я перейду во вторую смену, к этому времени Машка уходит в декрет и заранее начнёт осваивать практический курс по уходу за ребёнком. Следующее: через три месяца начинаются экзамены в институт. Ты в прошлом году по химии провалилась? Так вот, химией займётся мой новый знакомый.
Встал солидный мужчина и наклонил голову.
— Кандидат наук, доцент; качество подготовки гарантирует.
— А если бы она по физике провалилась? — спросил доцент.
— Заменили бы тебя на физика, — тут же нашлась Людмила,
Николай наполнил рюмки.
— За Александру… Как её?
— Александровну, — в наступившей тишине ответила Катерина.
— Итак, за москвичку, Александру Александровну Тихомирову гип-гип, ура!
Была ночь. Катерина стирала пелёнки. Через комнату были растянуты верёвки, на которых эти пелёнки сушились. На столе были разложены учебники и тетради.
— Закончив стирку, Катерина села за стол. Она пыталась заниматься, но ничего не могла с собою поделать, глаза смыкались. И она заплакала. Она плакала тихо, чтобы не разбудить дочь и Людмилу, которая спала здесь же на раскладушке.
Выплакавшись, Катерина вытерта слёзы, собрала тетради и начала заводить будильник.
Шёл третий час ночи. Катерина поставила стрелку будильника на шесть утра, подумала и перевела на без десяти шесть, но, посмотрев на полотнище пелёнок, поставила на половину шестого утра. Ей оставалось спать три часа.
Трещал будильник. Катерина нажала на кнопку, повернулась на другой бок, но через мгновение всё-таки заставила себя встать.
Она накинула халат и прошла в ванную. Посмотрела на себя в зеркало. Эго была почти прежняя Катерина, только прибавились морщинки в уголках глаз, да в по-прежнему пышных волосах проглядывала седина.
Из ванной Катерина вышла уже без видимых морщин и без единого седого волоска. Тёмно-рыжие волосы лежали естественными волнами — парик был первоклассный.
Двухкомнатная квартира была обставлена добротной, но в общем-то стандартной мебелью. Катерина прошла в другую комнату. Там спала Александра. Ей исполнилось уже шестнадцать лет.
Катерина приподняла её и опустила на пол. Александра свернулась калачиком, готовая продолжать спать даже в таком положении.
Катерина быстро убрала постельное бельё в ящик, сложила тахту, распахнула настежь окно и вышла на кухню.
Александра, почувствовав ворвавшийся ветер, сделала попытку снова забраться на тахту, но укрыться было печём.
— Ну погоди, — пригрозила Александра и вынуждена была встать.
Катерина на кухне пила кофе и просматривала свой блокнот с записями.
— Когда вернёшься? — спросила Александра.
— Не знаю, — односложно ответила Катерина. — По-видимому, поздно.
— Значит, вечером я могу пригласить девочек? — спросила Александра.
— И мальчиков тоже, — сказала Катерина.
— Это уж само собой, — сказала Александра.
Катерина прошла в свою комнату, взяла связку ключей, сумку и вернулась на кухню.
— Я знаю, — опередила её Александра. — Обед в холодильнике: суп из концентратов, антрекоты, компот консервированный. Посуду помою.
— Тогда пока, — улыбнулась Катерина.
— Пока, — улыбнулась Александра,
Людмила допивала свой утренний чай. Она жила в однокомнатной малогабаритной квартире, половину которой занимала большая кровать. Кровать почему-то стояла в центре комнаты и была главным предметом обстановки. Людмила набросила плащ, вышла из дома, не обращая внимания на осуждающе поглядывающих па неё женщин, закурила и пошла к автобусной остановке.
На остановке её встретила обычная утренняя толчея. Автобусы подходили переполненными. Их приходилось брать штурмом. Людмила жила в новом микрорайоне Москвы, где транспорта, по-видимому, не хватало.
Она попыталась втиснуться в очередной автобус, но её оттолкнули. Тогда она пошла вперёд по шоссе и остановила первую же «Волгу».
— На Хорошевку, — сказала она. — Плачу трёшку, если успеешь к восьми.
Катерина вышла во двор, подошла к «Жигулям», вставила ключи зажигания, Двигатель заработал. Катерина увеличила обороты, вслушиваясь в работу двигателя. Что-то ей не понравилось. Она выключила двигатель, на секунду задумалась, потом снова включила двигатель, резко развернулась и так же резко рванула вперёд. Почти не снижая скорости, она вырулила из переулка и влилась в поток машин на шоссе. Несколько секунд она шла следом за автофургоном, потом, взглянув в зеркало, резко пошла на обгон.
Теперь она шла в крайнем левом ряду, стремительно обгоняя машины, идущие справа. Водители-мужчины посматривали на неё несколько оторопело. Один из них попытался с вею соревноваться, но очень быстро отстал, тем более что приближался пост ГАИ.
У поста Катерина чуть сбросила скорость. Проезжая мимо, она улыбнулась постовому, тот тоже улыбнулся ей, но всё-таки погрозил жезлом и тут же остановил водителя, пытавшегося соревноваться с Катериной.
Мария и Николай ехали в переполненном автобусе.
— Зачем было покупать машину, — выговаривала Мария, — если ездим на ней один раз в неделю и то не всегда?
— Ты же знаешь, машину оставить негде, — возразил Николай.
— Ну уж чего-чего, а места на стройке хватает, — не согласилась Мария.
— Ты что, забыла, как в прошлый раз самосвал ободрал мне правое крыло, — напомнил Николай.
— Ну и что? Ты думаешь, что машина у тебя всю жизнь будет новой?
— Не всю, но на «Победе» я с отцом проездил двадцать лет,
— Тоже мне срок, — пренебрежительно ответила Мария. — Моему деду одних сапог на всю жизнь хватило, их ещё отец донашивал,
— Ничего в этом плохого не вижу, — невозмутимо ответил Николай.
Катерина въехала через ворота капролактанового комбината и подрулила к одному из цехов, где целая группа людей в голубых халатах копалась во внутренностях установки.
— Привет, — сказала Катерина.
— Здравствуйте, Катерина Александровна, — ответили ей почтительно.
— Ну и как? — спросила она.
— Сплошной брак.
— Заводской?
— И заводской тоже.
Молодой лохматый человек вдруг с остервенением отшвырнул отвёртку.
— Чёрт знает что, — почти выкрикнул он. — Новая установка! Да такие машины японцы ещё в прошлом году сняли с производства. Она уже сейчас устарела, а пока отладим технологию, она будет нужна как прошлогодний снег.
— Успокойся, — сказала Катерина и взяла чертёж. — Давайте думать…
Катерина вела машину по улицам Москвы, У Сретенских ворот возле киоска с газетами стоял мужчина. Катерина притормозила, и мужчина тут же сел рядом с ней. Он потянулся к Катерине, чтобы поцеловать её, но Катерина сидела сосредоточенно прямо, и поэтому поцелуй вышел неуклюжий, будто мужчина клюнул Катерину в щёку,
— Ты чем-то расстроена? — спросил он.
— Расстроена, а что? Ты можешь мне чем-нибудь помочь?
— Ну, смотря в чём, — сказал мужчина.
— Спасибо, — сказала Катерина.
Они проехали в центр, свернули в один из переулков и остановились перед девятиэтажной блочной башней, которая возвышалась почти небоскрёбом среди старых четырёхэтажных, построенных в начале века домов. Поднялись в лифте.
Екатерина открыла дверь, и они вошли в двухкомнатную небольшую квартиру, заставленную книжными полками. Кроме книг в квартире был ещё узкий диван, несколько стульев, стол, телевизор и приёмник. Катерина присела у стола, мужчина попытался её обнять, но Катерина не ответила на его попытку, и мужчина насупился.
Катерина расстелила постель. Мужчина начал раздеваться, а она снова присела у стола.
— Ну что же ты? — спросил мужчина.
— Я ничего, — сказала Катерина. Она оглянулась на лежащего в постели мужчину.
— Что всё-таки случилось? — спросил мужчина.
— У меня не идёт установка, — сказала Катерина, — у меня Сашка плохо учится, мне надо делать ремонт в квартире, у меня заболела мать и её придётся перевозить ко мне, у меня в машине барахлит карданный вал и его надо срочно менять…