На рубеже южнее Волжского водохранилища, у переправ через р. Ламу, войска 30-й армии сдерживали противника до полудня 16 ноября. Но около 16 час. неприятелю удалось с большими потерями (до 60 танков и 30 орудий) форсировать реку и овладеть деревнями Дорино и Гришкино (55 - 65 км юго-западнее Калинина), что грозило нам тяжелыми последствиями.
К исходу 17 ноября 30-я армия действовала изолированными группами: 5-я стрелковая дивизия - за Волгой, на рубеже Поддубье, Судимирка, Свердлове (20 - 50 км южнее Калинина); 21-я танковая бригада, 2-й мотострелковый и 20-й запасной полки - на южном берегу водохранилища, в районе Ново-Завидовский, Завидово.
Для нанесения удара по тылам врага была направлена группа от бригады А. Л. Лесового под командованием Героя Советского Союза майора М. А. Лунина. В течение нескольких дней танкисты громили неприятельские тылы и резервы. М. А. Лукин, М. П. Агибалов, командир мотострелкового батальона майор Конаков, командир танкового полка И. С. Тимин, военком полка Г. И. Закалюкин, командир танка Рыбаков и другие воины группы уничтожили много танков, орудий и минометов и более 200 гитлеровцев, задержав продвижение врага на калининском направлении. В этих боях бригада понесла большую утрату: пали смертью храбрых Герои Советского Союза майор М. А. Лукин, капитан М. II. Агибалов и другие воины.
107-я мотострелковая дивизия вела ожесточенные бои в окружении в районе Гришкино, Теряева Слобода. Обстановка в полосе 30-й армии была крайне тяжелой.
Чтобы объединить усилия войск, обороняющих подступы к Москве с северо-запада, Ставка Верховного Главнокомандования 18 ноября передала 30-ю армию из Калининского в состав Западного фронта45
, придав ей 2 полнокровных пулеметных батальона. Однако следует отметить, что эта передача была проведена с запозданием, уже в ходе начавшегося наступления противника, что создало крайне трудную обстановку на правом крыло Западного фронта.
В тот день части 27-го армейского корпуса противника при активной поддержке авиации пытались форсировать Волгу в районе Городни (между Калинином и Ново-Завидовским). Здесь 5-я стрелковая дивизия46
под командованием генерал-майора В. Р. Вашкевича оказала упорное сопротивление. Ее действия поддерживал дивизион «катюш». Следует отметить смелость и находчивость личного состава дивизиона. Замысел врага был сорван.
Южнее Волжского водохранилища против центра и левого фланга 30-й армии наступал уже знакомый нам 56-й моторизованный корпус противника: 6-я танковая дивизия - на Завидово, 14-я моторизованная - на Спас-Заулок, 7-я танковая и 36-я моторизованная дивизии - в направлении Решетниково. Во втором эшелоне наступала 86-я пехотная дивизия. Сосед слева - 16-я армия - оборонялся севернее и южное Волоколамского шоссе, где вели наступление 3 пехотные, 4 танковые дивизии и дивизия СС «Рейх» 4-й танковой группы противника. Нацелив удар в направлении Истры, введя в бой до 400 танков, фашисты стремились прорвать оборону 16-й армии, выйти ей в тыл, а затем во взаимодействии с 3-й танковой группой продолжать стремительное наступление непосредственно на Москву.
Хотя наши войска и оказывали упорное сопротивление, но превосходство противника в силах, и особенно в танках, делало свое дело: гитлеровцы теснили 16-ю и 30-ю армии.
Получив назначение в 30-ю армию, 18 ноября 1941 г. я прибыл в штаб Западного фронта, располагавшийся в Перхушково. Командующий фронтом генерал армии Г. К. Жуков находился в войсках. Принял меня и познакомил с обстановкой начальник штаба генерал-лейтенант В. Д. Соколовский.
— Главная ваша задача, - сказал генерал-лейтенант, - приостановить наступление противника. Все письменные указания вам посланы в 30-ю армию, к ним добавить нечего. Обратите внимание на штаб армии, народ там боевой, пограничники, но оперативной подготовки у них недостает. Придется подучить.
Вскоре вернулся из войск командующий Г. К. Жуков.
Минут через пять я уже был в домике командующего. До того времени мы с Георгием Константиновичем не встречались, по я знал о нем как о незаурядном военачальнике, отличившемся под. Халхин-Голом, при обороне Ленинграда и в сражениях под Москвой в самый тяжелый, октябрьский, оборонительный период 1941 г.
Георгий Константинович меня принял и сказал, что Гитлер обжегся в октябре на можайском направлении, а теперь ползет в обход Москвы с севера, и выразил уверенность, что здесь мы в оборонительных боях перебьем его танки, подойдут наши резервы, и тогда перейдем в контрнаступление. Кратко рассказал обстановку перед 30-й армией, охарактеризовал командиров дивизий, особенно положительно отозвался о командирах 107-й мотострелковой дивизии полковнике П. Г. Чанчибадзе и 5-й стрелковой дивизии генерал-майоре В. Р. Вашкевиче, поскольку хорошо их знал по Западному фронту.
— Ваша задача - не допустить противника восточнее шоссе Ленинград - Москва на участке Завидово, Решетниково, 10 км севернее Клина, - сказал командующий фронтом. - Используйте лесистую местность, контратаки, особенно ночью, враг этого боится.
В заключение беседы Георгий Константинович предложил выпить по стакану чая и пожелал мне успеха.
Вскоре я выехал в 30-ю армию. По дороге в Клин шофер притормозил у санитарной машины, которая буксовала в выемке. Я спросил командира, сидевшего рядом с шофером, кого он везет, Тот грустно ответил:
— Лестев погиб!
С членом военного совета, начальником политуправления Западного фронта дивизионным комиссаром Дмитрием Александровичем Лестевым я был знаком и рассчитывал увидеть его через 2 часа. Теперь он был мертв. Это был замечательный коммунист, способный и опытный политработник, чудесный товарищ. В дни войны бойцы и командиры неизменно видели дивизионного комиссара на самых опасных участках, его слышали и в дивизии Панфилова, и в корпусе Доватора, и у пограничников Хоменко.
В тот день Д. А. Лестев приехал в 30-ю армию. Осколок вражеской бомбы сразил его. Тогда же был тяжело ранен находившийся рядом с ним начальник штаба Калининского фронта генерал Евгений Петрович Журавлев.
Клин остался позади. Еще 20 км по Ленинградскому шоссе - и мы въехали на окраину с. Спас-Заулок, где разместился штаб армии. Село горело. Слышались крики детей, причитания женщин. Несколько часов назад фашисты нанесли по селу сильный бомбовый удар.
Штабной командир провел меня к командующему армией генерал-майору Василию Афанасьевичу Хоменко. В его землянке находился и член военного совета армии бригадный комиссар Николай Васильевич Абрамов. Поздоровались. Я показал предписание принять 30-ю армию, а Хоменко сдать ее и отправиться в распоряжение Ставки. Василий Афанасьевич помрачнел. Вины за собой он не чувствовал: что можно сделать силами ослабленной армии против 300 наступающих неприятельских танков! Хоменко быстро взял себя в руки:
— Ну что же, новый командарм, давай вкратце расскажу о наших делах. А потом уж сам подробнее ознакомишься. Утром 15 ноября немцы после мощного авиационного и артиллерийского удара начали наступать силами около 300 танков и мотопехотой при поддержке авиации. Прорвали нашу оборону на стыке с 16-й армией и уже третий день развивают наступление. Части армии под давлением превосходящих сил врага отходят с упорными боями начиная от Холм-Жарковского.
Хоменко - человек простой, открытый, бесхитростный, - давая краткую оценку соединениям, не перекладывал вину за отход на старшее начальство или подчиненных. Наоборот, утверждал, что командиры и комиссары дивизий показали себя отлично.
— Люди дерутся, как львы, не боясь окружения, - с горячностью говорил командарм. - Особенно выделяется 107-я дивизия. Ее командир полковник Порфирий Григорьевич Чанчибадзе - способный и отважный человек. У меня не вышло - значит, сам виноват, а по кто другой. Обвинять подчиненных и жаловаться на противника не годится...
Хоменко был храбрым, грамотным, достойным военачальником. Я с большим сожалением узнал потом, что в 1943 г. в Северной Таврии, будучи командующим 44-й армией, он попал под огонь противника и был убит.
Положение 30-й армии было в то дни очень тяжелым. Особую тревогу вызывала 107-я дивизия. Она была отрезана от главных сил армии и отбивалась от наседающего со всех сторон врага.
Не успел я познакомиться с работниками штаба, как пришлось уже действовать. Позвонил командир 18-й кавалерийской дивизии генерал-майор П. С. Иванов и сообщил:
— После удара 22 бомбардировщиков противник силами 55 танков с пехотой при поддержке артиллерии прорвал оборону на левом фланге дивизии, в 6 км западнее Спас-Заулка. Ввожу в бой резерв - два спешенных эскадрона при шести орудиях. Прошу помочь авиацией и танками.
— Товарищ Иванов, любой ценой задержите противника. Будем принимать меры!
На помощь ему был послан резерв командарма - 46-й мотоциклетный полк и 9 орудий. Результат не замедлил сказаться - противник был остановлен.
Рассвет 19 ноября начался ревом самолетов и артиллерийской канонадой. Шла упорная борьба по всему фронту. На ряде участков неприятелю удалось потеснить наши части от 5 до 6 км. Особенно жарко было на клинском направлении. Но с наступлением темноты удалось задержать продвижение танков противника.
Рано утром 20 ноября возобновился бой в районе Завидово. Мы решили поехать туда с членом военного совета армии Н. В. Абрамовым. Машина медленно шла по разбитой лесной дороге. Постепенно лес стал редеть. Отчетливо доносился треск немецких автоматов вперемежку с редкими разрывами мин и снарядов.
Встретившийся командир провел нас на командный пункт подполковника К. Н. Виндушева. Командир 185-й стрелковой дивизии доложил:
— Противник напирает с утра. Третью атаку только что отбили. Поле на участке обороны дивизии было изрыто свежими воронками. Снег почернел, вдали дымились 7 вражеских танков.
— Подбили из орудий?
— Четыре - артиллерией, три - из противотанковых ружей. Хорошее оружие.
— Сколько у вас таких ружей?