И было все: полыхающий всхлип-вскрик-вздох матери, слезы на глазах Наташи, приветственные жесты друзей, сдержанная улыбка адвоката и столбнячное оцепенение самого Лазуткина...
Спустя полчаса, после оформления необходимых бумаг, он уже стоял на людной московской улице, не веря, что это — воля.
— Ну что, Саша, не будешь больше воровать? — спросил адвокат, невысокий улыбчивый мужчина, одетый, несмотря на июньскую жару, в строгий серый костюм консервативного покроя.
— Да нет уж... Какое там воровать!
— Насмотрелся в тюрьме?
Лазуткин лишь тяжело вздохнул — так некстати теперь прозвучал этот вопрос.
Сейчас, жадно вдыхая воздух свободы, Саша меньше всего хотел вспоминать о бутырских ужасах: ни о собственных страхах в «сборке» перед заездом на «хату», ни о «понятиях», правилах поведения, внутреннюю логику которых он так до конца и не постиг, ни тем более о «спортсменах»-беспредельщиках, которые теперь парились на своей «хате с минусом», ставшей, по сути, камерой смертников.
Все эти кошмары остались в прошлом. Теперь, стоя на многолюдной московской улице, он воспринимал недавние события как нечто далекое, нереальное, произошедшее не с ним, точно серенький детектив в плохом пересказе.
— Да, считай, что нам повезло, — продолжил защитник, так и не дождавшись ответа.
— Ну, не скажите — «повезло». — Сашина мать вцепилась в локоть недавнего арестанта такой хваткой, что казалось, никакая сила не сможет оторвать ее от сына. — Бедный, с этими уголовными харями промучился...
— По сто пятьдесят шестой он мог получить от двух до шести лет, — деликатно напомнил адвокат. — Хотя... Всякий, кто хоть раз сталкивается с тюрьмой, уже связан с ней навечно...
Ни Саша, ни его мать, ни Наташа, случившаяся тут же, не поняли этих слов. А переспрашивать и уточнять их значение почему-то не хотелось.
Попрощавшись с адвокатом, троица отправилась к стоянке такси.
— Где же мы деньги-то такие возьмем? — сокрушался Лазуткин в салоне автомобиля, вспоминая о штрафе в «триста минимальных размеров оплаты труда».
— Ох, сынок, и не говори... Да и дома-то у нас недавно несчастье произошло...
— Что такое?
— Да обокрали нас, — страдальчески выдохнула мать.
— Нас обокрали? Кто обокрал? Как обокрали? — забеспокоился Саша. Материнский рассказ прозвучал кратко, но эмоционально.
Позавчера уехала к тете Вале на другой конец Москвы, в Медведково, квартиру закрыла на все замки, а когда вернулась — полный разгром, все вверх дном перевернуто, все ценное, что было, забрали, а что не забрали, так поломали да попортили...
— И что? — спросил недавний арестант, предчувствуя что-то недоброе, и от предчувствий этих у него засосало под ложечкой.
— Милиция приехала, отпечатки пальцев снимала, соседей опросила... Обещали, что будут искать. Да какое там! Мы ведь не банкиры, не бизнесмены, чтобы милицию материально заинтересовать.
— Нашли кого-нибудь? — с напряжением в голосе поинтересовался Саша.
— Да какое там! Никаких следов. Правда, две бабушки-пенсионерки у подъезда сидели, так видели вроде какого-то подозрительного типа: весь такой невысокий, плотный, с какими-то синими наколками на руках и металлическими коронками во рту. И уши у него еще такие острые, как у чертика.
Лазуткин откинулся на подголовник, смежил веки.
Неожиданно вспомнилось: «сборка» в Бутырской тюрьме, клочок лазурного апрельского неба сквозь решетку, солнечный зайчик в темном углу и собеседник: кряжистый малый с сизыми фиксами, татуированными пальцами и острыми, точно у кинематографического Мефистофеля, концами ушей...
Может быть, его тоже освободили из-под стражи в зале суда, только на несколько недель раньше?
«Вспомнишь еще не раз меня, спасибо скажешь... »
ТЮРЬМА ФСБ ЛЕФОРТОВО «ВОР»
Человек, сбившийся с пути разума, водворится в собрании мертвецов.
1. Незаконное приобретение или хранение без цели сбыта наркотических средств или психотропных веществ в некрупном размере — наказывается лишением свободы на срок до трех лет.
2. Незаконное приобретение или хранение в целях сбыта, изготовление, переработка, перевозка, пересылка либо сбыт наркотических средств или психотропных веществ — наказываются лишением свободы на срок от трех до семи лет с конфискацией имущества или без таковой.
3. Деяния, предусмотренные частью второй настоящей статьи, совершенные:
а) группой лиц по предварительному сговору;
б) неоднократно;
в) в отношении наркотических средств или психотропных веществ в крупном размере, — наказываются лишением свободы на срок от пяти до десяти лет с конфискацией имущества или без таковой.
4. Деяния, предусмотренные частями второй или третьей настоящей статьи, совершенные организованной группой либо в отношении наркотических средств или психотропных веществ в особо крупном размере, — наказываются лишением свободы на срок от семи до пятнадцати лет с конфискацией имущества.
5. Нарушение правил производства, изготовления, переработки, хранения, учета, отпуска, реализации, продажи, распределения, перевозки, пересылки, приобретения, использования, ввоза, вывоза или уничтожения наркотических средств или психотропных веществ, а также веществ, инструментов или оборудования, используемых для изготовления наркотических средств или психотропных веществ, находящихся под специальным контролем, если это деяние совершено лицом, в обязанности которого входит соблюдение указанных правил, — наказывается штрафом в размере от двухсот до пятисот минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от двух до пяти месяцев либо лишением свободы на срок от трех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок от трех лет или без такового.
Статья 228 УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Знаменитый следственный изолятор ФСБ Лефортово — это не только толстые стены, не только строжайший пропускной режим и не только бдительность вертухаев. Лефортово — это многочисленные видеокамеры наружного наблюдения по периметру корпуса, это тотальный контроль абсолютно всех помещений, это семь десятков кабинетов для свиданий подследственных с адвокатами, которые, что давно уже не секрет, скрытно прослушиваются и просматриваются.
Ни следователь, ни адвокат, ни тем более вертухай, ведущий подследственного по коридору, никогда не встретят другого заключенного, ведомого на допрос или к защитнику. Так заведено еще с тех времен, когда этот СИЗО находился в ведении Следственного управления КГБ СССР.
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА:
Следственный изолятор Лефортово функционирует с 1880 года как тюрьма военного ведомства для нижних чинов, направляемых по приговору полковых и военно-окружных судов.
До начала ХХ века количество арестантов в Лефортове колебалось от 100 до 138 человек на 205 камер. Четырехэтажное К-образное здание, огражденное по периметру четырехметровой каменной стеной, создавалось на уровне достижений тюремной архитектуры Западной Европы и Америки.
От центральной площадки СИЗО радиусами отходили четыре коридора с пустыми межэтажными пролетами, с камерами в четыре яруса. В каждой камере предусматривались клозет со сливом, кран с водой для умывания и питья, газовое освещение. Имелась и тюремная церковь на 109 келий — каждый арестант мог следить за богослужением сквозь зарешеченное окошко.
С реорганизацией ОГПУ в НКВД в 1934 году Лефортовская тюрьма была передана в ведение советской политической полиции. В 1935 — 1937 годах Лефортовский СИЗО перестраивался и расширялся. В 1937 году в подмосковной Сухановке был открыт филиал Лефортово — Сухановская следственная тюрьма на 225 мест, получившая в народе название «Санаторий имени Л. П. Берия».
С конца двадцатых годов до середины пятидесятых в Лефортове осуществлялись массовые казни «врагов народа». Трупы хоронились в тюремном дворе.
Эксгумация массовых захоронений жертв коммунистического террора не проводилась ни разу.
В семидесятые годы в СИЗО Лефортово, ставшем главной тюрьмой Следственного управления КГБ СССР, произошел ряд изменений в содержании арестантов.
В отличие от следственных изоляторов, подчиненных МВД, условия в Лефортове выглядели более щадящими: две белые простыни, которые можно было менять в любое время, баня раз в неделю, ежедневная часовая прогулка по тюремному дворику, доброкачественная пища, отличная библиотека, возможность подписаться на любое периодическое издание СССР, отсутствие стрижки наголо, профессиональная и своевременная медицинская помощь.
Со слов известного политического деятеля, Валерии Новодворской, одной из участниц создания «Демократического Союза России», побывавшей в Лефортове в 1991 году, условия содержания в этом СИЗО «почти дошли до уровня голландской тюрьмы. Только из камер не выпускали и телевизоров не было. Но белье грязное в прачечную принимали, вещи — в химчистку, а также бесплатно выдавали белые булочки... »
После передачи тюрьмы из ведения КГБ в ведение МВД начальником СИЗО Лефортово был назначен Станислав Парез, сын бывшего начальника СИЗО Матросская Тишина Георгия Пареза.
В начале 1994 года Лефортовский СИЗО передали Генеральной прокуратуре.
В 1994 году из Лефортова бежало двое арестантов, обвинявшихся по малосрочным «бытовым» статьям — среди бела дня они, поставив к внутренней стене стремянку, перелезли наружу, на улицу Лефортовский Вал.
Арестанты были пойманы — согласно приговору суда, они получили за попытку побега от 1,5 до 2 лет лишения свободы.
По мнению МВД, этот побег спровоцировали конкуренты из ФСБ — вроде бы Лубянка хотела таким образом продемонстрировать неспособность МВД поддерживать порядок в Лефортове.
Среди именитых узников — нарком НКВД Ежов, генерал МГБ Судоплатов, начальник Главного управления Казачьих войск при Восточном министерстве Германии генерал Краснов, командир Русской освободительной армии Власов, командир Кубанского казачьего корпуса Шкуро, командир «Дикой дивизии белой армии» генерал Султан-Гирей Клыч. (Шкуро, Краснов, Власов и Клыч повешены во дворике Лефортова 17 января 1947 года.) В девяностых годах в Лефортовском СИЗО ожидали окончания