В 1690 году Лев Кириллович Нарышкин, дядя великого императора и первый благоустроитель местности, получил не самый привлекательный стартовый капитал – опись зафиксировала две горницы с сенями и чердаками, баню, скотный двор, людские и хозяйственные постройки. Его сын, Александр Львович, в 1744 году построил в Филях церковь Знамения Богородицы, которая точно, словно по линии чертежа, впоследствии вышла на здание главного усадебного дома. А. Л. Нарышкин был сыном «петровского гнезда» – еще в 1708 году его вместе с братом посылали за море, чтобы обучаться разным наукам: «Они очень молоды: старшему не более 14 лет, младшему не более 8 лет; но оба говорят по-латыни и отличаются умением держаться скромно, прекрасно не по летам и не по обычаю своей родины».
Главное здание усадебного дома, стоящее на одной линии с церковью, больше напоминает загородную виллу, где средней руки аристократ может провести две-три недели. Его восстановили после пожара 1812 года, а в 1817 году, следуя логике классицизма, дополнили двумя крепкими флигелями.
Кунцево, пока им владели Нарышкины, посещали самые влиятельные гости. Так, в 1763 году сюда заглянула Екатерина II. В память об этом событии хозяева усадьбы воздвигли пышный обелиск с витиеватой надписью. Екатерина II «…изволила проезжать в село Знаменское, в дом к Его Высокопревосходительству Шталмейстеру Льву Александровичу Нарышкину, где и вечернее кушанье кушать соизволила. При окончании стола, при пушечной пальбе, пили здоровья, равно как в доме Его Высокопревосходительства Обер-Шенка. По окончании стола Ее Императорское Величество соизволила побыть в помянутом Его Высокопревосходительства доме несколько времени; потом, при пушечной пальбе, изволила возвратиться во Дворец».
Усадьба Нарышкиных в Филевском парке, выкупленная впоследствии Солдатенковым
В 1818 году сюда заглянул и прусский король, направлявшийся в Москву по дороге из Польши. «…Фридрих Вильгельм III, узрев из Кунцева Москву, благодарствовал ей за спасение своего Государства», – начертали на втором столбе. К сожалению, ни первый, ни второй обелиск, свидетельствовавшие о посещении усадьбы столь высокими лицами, до наших дней не дошли.
Усадьба Нарышкиных являла собой идеальный образец подмосковного имения, сочетавшего архитектуру, водную гладь и прекрасный парк, где росли самые прекрасные в Москве липы. Если мы составим список всех людей, ценивших Кунцево в XIX веке, то он получится внушительным. В 1800-е годы здесь подолгу гостил «первый историограф» Карамзин. Хозяин в отъезде, в Петербурге, «…а я рву ландыши на его лугах, отдыхаю под ветвями его древних дубов, пью чай на его балконе». Уровень сентиментализма иногда зашкаливает даже у Карамзина. «Пишу к тебе, сидя на высоком берегу Москвы-реки, под тенью густых лип, и вглядываясь на обширную равнину, которую вдали ограничивают рощи и пригорки», – хвастается он баснописцу Дмитриеву. «Я жил, наслаждался и мучился в Кунцеве», – отметит Карамзин впоследствии.
Сюда часто выбирался на прогулку слепой поэт Иван Козлов, прославившийся «Вечерним звоном». В стихотворении 1836 года «Жнецы» находим:
Я там бродил один, где синими волнами
От Кунцевских холмов, струяся под Филями,
Шумит Москва-река; и дух пленялся мой
Занятья сельского священной простотой,
Богатой жатвою в душистом тихом поле
И песнями жнецов, счастливых в бедной доле.
Чрезвычайно важным представлялось Кунцево и для людей «сороковых годов» – Герцена, Кетчера, Грановского, Огарева. Последний вообще посвятил местным красотам несколько стихотворений и потом признавался: «Дай вздохнуть чистым, весенним воздухом! Кунцево осталось у меня в памяти, как блаженный сон. И как же оно хорошо было в то время с своим большим обветшалым домом и садом, скорее похожим на огромный лес, чем на сад. От дома широким просеком круто спускался берег Москвы-реки, с обеих сторон просека шел лес, густой, зеленый, свежий, заросший кустами между вековых деревьев всех разнообразных пород чернолесья. За рекой зеленела и синелась бесконечная луговая равнина. Там заходило солнце ясно и мирно». Потом огаревскими описаниями будет вдохновляться Бунин при создании «Темных аллей». А Тургенев, которого нельзя забыть! «Кунцевская хрестоматия» великих поэтов, писателей и художников наверняка займет не один том.
Домик лесника в районе современного Аминьевского шоссе
Но эпоху капитализма не волновали темные гроты, воздыхания, обещания вечной любви и огненные закаты. В 1865 году, практически дословно следуя фабуле будущего «Вишневого сада», усадьба из рук родовитых аристократов переходит в руки промышленника и книгоиздателя К. Т. Солдатенкова, который хоть и покровительствовал искусствам, но на завтрак требовал вчерашнюю гречку и трясся над капиталами. Рядом поселились Боткины и Третьяковы, и в истории Филей наступил совершенно новый этап, дачно-капиталистический.
С 1830-х годов манило москвичей «проклятое место» (глубокий овраг) в Кунцеве. Ходили нелепые слухи, что здесь когда-то ушла под землю церковь. В 1860-е годы гостивший у мецената Солдатенкова художник Раев переместил в дом своего друга некое каменное изваяние с «проклятого места», о чем пишет М. Ф. Прохоров. Алексей Саврасов в 1872 году, привлеченный слухами о таинственной территории, пишет картину «Осенний лес. Кунцево. Проклятое место».
Деревья и их корни тонко сплелись в овраге, сходящем к реке, возрождая предания о древних языческих капищах. Для Саврасова Кунцево стало мистикой «шаговой доступности» – действительно, всего час от Кремля, не нужно добираться на перекладных в костромскую или солигаличскую глушь. Москва-река практически в любом месте современного Филевского парка была запечатлена художниками. «Красота и живопись видов в окрестностях Москвы является повсюду, как скоро течение реки образует свой прихотливый поворот, или, по старинному обозначению, – переверт, – эту характерную топографическую черту речных потоков всей Московской области», – объясняет И. Е. Забелин.
В 1870-е годы Кунцево становится одним из главных дачных районов Москвы. Театры, железная дорога, магазины… «Проклятое место» служило лишь своеобразным дополнением к уже сформировавшемуся здесь дачному кластеру. Возможно, на третий-четвертый день пребывания в Кунцеве, желая обозреть окрестности, незадачливые дачники открывали путеводитель, который и советовал им «проклятое место». До изначального романа Воскресенского, изданного в 1838 году, видимо, добирались немногие. Воспетое в эпоху уходящего романтизма, в век назревавшего капитализма «проклятое место» тоже сгодилось, но уже в качестве местечковой достопримечательности. Путеводитель 1890 года описывает это место как «гористую и живописную местность».
Так что же на самом деле таит в себе «проклятое место»? Здесь находилось Кунцевское городище, одно из крупнейших на территории Москвы проявлений дьяковской культуры. В XI–XIII веках здесь обитали представители племени вятичей, о чем свидетельствуют керамика, украшения. Жители поселения охотились, ловили рыбу, содержали скот. Археологической работе в Кунцеве много сил отдал видный специалист А. Г. Векслер. Работы здесь велись после Великой Отечественной войны, и специалистов поразило, что городище было окружено тройной линией насыпных валов и частоколов. Наши предки использовали особенности местности, но и свой «фортификационный» гений тоже проявили. Вот тебе и «проклятое место»!
Нашествие дачников спровоцировала железная дорога. Белорусский вокзал успел поменять свое название пять раз! Сначала он был Смоленским, затем сменил название на Брестский, с 1922 по 1936 год был Белорусско-Балтийским. Всего пять лет, с 1912 по 1917 год, именовался Александровским в память об императоре, в царствование которого был построен.
Здание железнодорожной станции Кунцево
В пореформенные годы вокзал стал для москвичей настоящим «окном в Европу» – отсюда уходили поезда на Варшаву. «Подъезд Брестского вокзала светил в синей тьме морозной ночи… Из-под готового поезда, сверху освещенного матовыми электрическими шарами, валил горячо шипящий серый пар, пахнущий каучуком. Международный вагон выделялся своей желтоватой деревянной обшивкой. Внутри, в его узком коридоре под красным ковром, в пестром блеске стен, обитых тисненой кожей, и толстых, зернистых дверных стекол, была уже заграница», – находим в бунинских «Темных аллеях».
Новое направление пользовалось популярностью не только у пассажиров дальнего следования, но и у дачников – именно они стали первыми массовыми «первооткрывателями» ближнего Подмосковья. Возле каждой станции обычно торговали крестьяне ближайших деревень, зарабатывая на хлеб и обеспечивая хотя бы минимальный уровень «сервиса». Платформы «Беговая» и «Тестовская» начали полноценную работу только в советское время, кроме того, они испытывали влияние «большой» Москвы. До революции дачный поезд из Москвы первым делом останавливался в Филях. Железнодорожную станцию Фили построили между селом Покровским и деревней Фили, где до революции жили около тысячи человек.
За трансформацией западного направления с интересом следили журналисты, а изменение облика деревни с появлением железной дороги отмечали путеводители. «Последнее время окрестности Москвы, близко лежащие к городу, благодаря хорошему сообщению с ним превратились, вследствие ужасной дороговизны московских квартир, из дачных местностей в постоянное местожительство среднего, преимущественно служащего класса Москвы», – писали в начале XX века. Крестьяне, искавшие счастья в городе, уступали место чиновникам и коммерсантам, которые «бежали» из Москвы к зелени и покою. Вот такая кадриль!
Местности вдоль Брестской железной дороги часто стояли в путеводителях первыми. В районе станции Фили советовали осмотреть церковь Покрова во владениях Нарышкина и Кутузовскую избу. У станции Кунцево турист мог насладиться «живописным селом Крылатским, прославившимся грандиозным обвалом земли вдоль берега Москва-реки» (происшествие случилось в 1910 году). Журнал для педагогов «Естествознание и география» в те же годы советовал для познавательных и приятных прогулок сразу отправляться в Кунцево – вторая остановка, билет стоит недорого, а от города спрятаться можно. Правда, путеводитель Сивкова, изданный в 1913 году, ценит и Фили, и Кунцево не очень высоко: «Дачи здесь сравнительно дорогие. Местность сырая». Кунцево хвалят только за хорошие парки. И то славно!