Конечно, прямой дороги от вечевых собраний к Земским соборам нет. Л. В. Черепнин, правда, отмечал определенную преемственность [Черепнин 1978: 60, 67]. Но дело, очевидно, в другом. И в вечевом строе древнерусского и татарского периодов, и в земском строе второй половины XV–XVI в. присутствует одно социальное начало, единый базис – общинный архетип. Именно на этой основе происходили в дальнейшем выступления горожан (в Москве в 1547, 1584 и 1586 гг.), а иногда даже и возврат к вечевым порядкам (во Пскове в 1650 г.) [Хорошкевич 1986: 41–42; Преображенский 1987: 254; Кулакова 1994: 270, 271].
Московские тысяцкие. Другой властный институт русского Средневековья – институт тысяцких – тоже находит свои истоки в прежнем периоде – Киевской Руси, и даже в более раннем – у восточных славян докиевского времени. Наиболее ярко в отечественной историографии коллективный портрет древнерусских тысяцких нарисован И. Я. Фрояновым.
Тысяча с тысяцким существовала в рамках десятичной организации восточных славян. В XI–XII вв. древнерусские тысяцкие – это прежде всего военачальники. Наряду с военной деятельностью тысяцкие также «судили и рядили (управляли)». «Держать тысячу» означало постоянную должность. Тысяцкие занимали высокое социальное положение в системе администрации города и земли в целом, и летописец при описании тех или иных событий зачастую наряду с князем упоминает и имя тысяцкого. Тысяцкие были как княжескими, так и земскими. В первом случае они назначались князем, в последнем – выбирались общиной. Но даже если тысяцким становился «княж муж», то в условиях древнерусской действительности он, как и сам князь, превращался «в инструмент общинной власти» не только городской, но и волостной, а со временем и ее представителем [Фроянов 1980: 210–211] (см. также: [Майоров 1997]).
Тысяцкие существовали на Руси повсеместно: в Новгороде, Киеве, Белгороде, Переяславле, в Галицко-Волынской земле, наконец, на северо-востоке. Нам уже известно, что там в первой половине XII в. вместе с князем Юрием Долгоруким находился ростово-суздальский тысяцкий Георгий Симонович. Именно он организовал общественную жизнь края – «содержал княжения область», ибо сам князь занимался в основном борьбой за киевский «злат стол». А когда же наконец «седе Георгий Володимеричь Киеве», то «тысяцьскому же своему Георгиеви, яко отцю предасть область Суждальскую» [ПКПМ: 5, 189]. Возможно, что наследниками тысяцкого Георгия были в XIV в. московские тысяцкие. Во всяком случае, первый московский тысяцкий Протасий Федорович пришел в последней четверти XIII в. в Москву именно из района Владимира – Суздаля [Воронцов-Вельяминов 1977].
Тысяцкие XIII–XIV вв. так же, как и их предшественники, играли «выдающуюся роль» [Кизилов 1982: 30] в общественной жизни. Так, в 1252 г. «приде Олександръ князь великыи ис Татаръ в град Володимерь, и оусретоша и со кресты оу Золотых воротъ митрополитъ и вси игумени, и гражане, и посадиша и на столе отца его Ярослава, тисящю предержащю Роману Михайловичю, и весь рядъ» [ПСРЛ, т. I: стб. 473]. Следовательно, начавшаяся монголо-татарская зависимость не помешала сохранению института тысяцких в Северо-Восточной Руси. Более того, это сообщение, считает П. П. Толочко, «указывает на концентрацию в его (тысяцкого. – Ю. К.) руках всей полноты исполнительной власти не только в городе, но и в земле или волости» [Толочко 1989]. И другие источники отводят тысяцким место возле князя, подчеркивая, что от них может исходить такая же «прострожа», как и от князей. Сфера деятельности тысяцких в это время расширяется. К руководству военным ополчением и обороной, судопроизводству прибавляется теперь распределение повинностей, участие в торговом суде и в подписании княжеских договоров[149]. Несмотря на назначение князем, тысяцкий «занимал независимое положение по отношению к князю и стоял как бы над ним» [Кизилов 1982: 30]. Непосредственной причиной такого возвышения тысяцких являлась их прямая связь с делами и чаяниями свободного населения городов. Сила тысяцких состояла в том, что они могли опереться на широкие слои горожан; «смена тысяцкого затрагивала интересы многих горожан и была важным политическим делом, а не просто сменой одного княжеского чиновника другим» [Тихомиров 1992: 67; Владимирский-Буданов 1907: 78].
Тысяцкие в XIII–XV вв. известны в больших и малых городах Северо-Восточной Руси: Москве, Твери, Рязани, Ростове, Владимире, Костроме, Кашине и др.
В Москве тысяцкими становились представители знатных бояр из родов Хвостовых и Воронцовых-Вельяминовых. При Иване Калите московским тысяцким был родоначальник Воронцовых-Вельяминовых – Протасий, а позже Алексей Петрович Хвост. Ему принадлежало село Хвостово с окрестностями, расположенное под городом (в районе современного Замоскворечья). Эта непосредственная близость владений тысяцкого к Кремлю, отмечает М. Н. Тихомиров, «делала его особенно опасным человеком» [Тихомиров 1992: 67]. При Симеоне Гордом «Олексе[й] Петрович» попал в опалу, ибо «вшелъ в коромолу к великому князю [ДДГ: 13 (№ 2)] (см. также: [Алексеев 1998: 12–13]), но после смерти Симеона он вновь занял место тысяцкого. В 1356 г. Алексей Петрович был убит при таинственных обстоятельствах. «Убиение же его страшно, и незнаемо и неведомо ни отъ кого же, точию обретеся убиенъ лежа на площади егда завътреню благовестятъ», и «бысть мятежь велий на Москве того ради убийства» [ПСРЛ, т. X: 228–229]. Убийство тысяцкого Хвоста в историографии обычно представляется результатом борьбы боярских группировок в борьбе за власть – должность тысяцкого [Алексеев 1998: 14]. Ведь, по летописи, он пострадал от своей дружины. Почти сразу же эта дружина – «большие бояре московские» – отъехала из Москвы в Рязань. Среди них – и бояре Воронцовы-Вельяминовы» [Тихомиров 1947: 67].
Вместе с тем в мятеже приняли участие не только боярские группировки, но и горожане – «мужи москвичи». «Убийство тысяцкого затронуло широкие круги москвичей-горожан, в первую очередь купцов», – писал М. Н. Тихомиров [Тихомиров 1947: 67–68] (см. также: [Михайлова 1996: 274–276]).
Московские события 1356 г. стали объектом пристального рассмотрения И. Я. Фроянова. Ученый посчитал «недостаточной мотивировку московской “смуты” 1356 г. как борьбы в среде московского боярства» за должность тысяцкого [Фроянов 1995б: 35]. За спиной бояр он увидел самого московского князя – Ивана Ивановича, который «если и не принимал прямого участия в решении судьбы Алексея Петровича, то намеренно равнодушно, или даже сочувственно относился к преступному плану “больших” бояр. Алексей Хвост, очевидно, был ему неугоден» [Фроянов 1995б: 34–35]. Вывод И. Я. Фроянова, на наш взгляд, убедителен. Но возникает вопрос – «неугодность» имела характер личной неприязни или общественное звучание? И. Я. Фроянов отмечает субъективный момент: «Хвост отличался несговорчивостью и самостоятельностью», – что не устраивало ни Симеона, ни, возможно, Ивана [Фроянов 1995б: 34–35]. Но главная причина в другом. «По нашему убеждению, – пишет исследователь, – события 1356 г. в Москве надо рассматривать с точки зрения политической борьбы вокруг вечевых институтов, в которую было вовлечено все московское общество от рядового людства до высокопоставленной знати во главе с великим князем. Должность тысяцкого, руководившего вечевыми массами, клонилась к упадку» [Фроянов 1995б: 35]. Такое заключение нам представляется несколько преждевременным. Видимо, в 1356 г. в большей степени сказались корпоративная борьба (между боярами) и личностная «несовместимость» князей и тысяцкого. В пользу этого говорит то, что должность тысяцкого в Москве осталась и занял ее союзник Ивана Ивановича Василий Васильевич Вельяминов, вероятно, причастный к ликвидации Хвоста.
Должность московского тысяцкого была отменена в 1373 г. после смерти тысяцкого Василия Васильевича Воронцова-Вельяминова. В Москве Вельяминовы занимали, по словам М. Н. Тихомирова, «исключительно выдающееся место, породнившись с княжескими домами». Вместе с тем современники, говоря о кончине Василия Васильевича, называют его «последним тысяцким», что указывает на сознательное стремление великого князя «упразднить опасный пост тысяцкого» [Тихомиров 1947: 68–69]. Городское население было этим недовольно, поэтому были предприняты меры. Сына последнего московского тысяцкого Ивана Васильевича, которого князья опасались, «словили», привезли в Москву и в 1379 г. публично казнили. «И бе множество народа стояще, и мнози прослезиша о немъ и опечалишася о благородстве его и о величествии его» [ПСРЛ, т. XI: 45].
И. Я. Фроянов вновь отмечает политическое значение борьбы московского князя (на этот раз уже Дмитрия Ивановича) с институтом тысяцких: «Князь Дмитрий боролся не с частным лицом, а с общественным институтом», – пишет он [Фроянов 1995б: 36]. Делает он и окончательный вывод: «Ликвидация института тысяцких знаменовала… окончание соперничества двух начал власти: общинно-вечевой и монархической, в пользу последней» [Фроянов 1995б: 36] (см. также: [Алексеев 1998: 19–20]).
Думается, что и в случае с Иваном Васильевичем нельзя сбрасывать со счетов личностный фактор с явной политической подоплекой. Бежавший сын тысяцкого в конечном итоге оказывается в Орде, причем в Орде Мамая [ПСРЛ, т. XI: 43, 45]. Отсюда возможно предположение, что речь шла о внутриполитической борьбе в Москве накануне открытого противостояния между протохтамышевской и промамаевой группировками.
Конечно, объективно окончательное упразднение должности тысяцкого повлияло на общинно-вечевой строй Московской земли. Но в 1370-е годы он еще не будет окончательно разрушен. Вечевая стихия, как мы знаем, проявит себя в Москве и в середине XV в.
Вместе с тем нельзя забывать, что тысяцкие были не только в Москве, но и в других землях средневековой Руси. Причем там они упоминаются и позже 70-х годов XIV в.
Тысяцкие существовали и в Твери. Известно, что тверские тысяцкие – бояре Шетневы (Михаил Шетнев, его сын Константин и внук Иван Константинович) участвовали в восстании 1327 г. [Воронин 1944; Клюг 1994: 119]. Важным для понимания значения этого института земской власти является обстоятельство, подмеченное Н. Н. Ворониным: «Тверской тысяцкий поставил свой храм не в Кремле, где были княжеская усыпальница – Спасский собор – и княжеская дворцовая церковь Михаила Архангела, а вне Кремля, на Загородном посаде “старой, богатой Твери”, как бы подчеркивая этим свою социальную связь с демократическими слоями городского населения» [Воронин 1944: 77]. Должность тысяцкого существовала в Нижнем Новгороде в 60-е годы XIV в. В 70-е годы этого же столетия тысяцкий по имени Василий был в Костроме. О тысяцких известно в связи не только с крупными городскими центрами Северо-Восточной Руси, но и с малыми городами, например в Тверской земле. По «Инока Фомы слову похвальному…», «тысяшники земские» упоминаются