Мне никогда не приходилось о чем-то его спрашивать. Если Игорь Борисович видел, что я что-то делаю не так, всегда подходил сам и говорил, как и что можно попробовать, чтобы получилось лучше. У меня ведь в то время не было никакой тренерской практики: начинать-то тренерскую работу после рождения дочери пришлось с нуля.
Поэтому я и колебалась, прежде чем дать согласие на работу с Ельцовой и Бушковым. Боялась, что просто не справлюсь с такой ответственностью.
Для меня пара такого уровня была совершенно недостижимым уровнем, космическим просто.
Незадолго до того, как Марина и Андрей мне позвонили, я отдала Москвиной свою спортсменку – Оксану Казакову. Она каталась в моей группе с Дмитрием Сухановым, который в 1989-м выиграл юниорское первенство мира с Женей Чернышевой. Но для Казаковой Дима, как партнер, был слабоват. Оксана задавливала его психологически – своим внутренним напором. Помню, я даже сказала ей однажды: «Оксанка, с таким характером – быть тебе олимпийской чемпионкой».
Она была совершенно бесстрашной. Даже безбашенной, я бы сказала. С хорошими прыжками к тому же.
Артур Дмитриев тогда искал партнершу, поскольку летом 1994-го сразу после Игр доброй воли Наташа Мишкутенок ушла из спорта. Вот я и сказала ему: «Попробуй». Понимала, что Оксане придется очень много работать, чтобы удовлетворять всем требованиям партнера такого уровня, но была уверена, что у них получится. Просто «видела» эту пару.
Было это сразу после чемпионата России 1995 года - в самом начале января, когда Ельцова и Бушков еще катались у Москвина. Казакова тогда очень хорошо отнеслась к моей идее. У нее ведь никаких других вариантов не было. Помню, мы сидели у меня дома на кухне и все это обсуждали. Там я и пообещала Оксане, что сделаю все ради того, чтобы она встала в пару с Артуром. Было очень жалко отдавать сильную спортсменку. В то же самое время я понимала, что держать ее в своей группе не имея возможности найти достойного партнера – тоже не выход.
Москвина первоначально была против кандидатуры Казаковой. Я знала об этом от Артура. И просто-таки задалась целью сделать все возможное для того, чтобы Тамара Николаевна переменила свое мнение. Мы с ребятами тренировались в каких-то парках, приходили по ночам в Юбилейный, чтобы показать уже «готовый» продукт. И в результате Москвина дала «добро».
* * *
Год спустя Казакова и Дмитриев выиграли чемпионат Европы в Софии. Комментируя их победу, Москвина, казалось, вообще не испытывала никаких эмоций:
- Пока рано делать какие-то выводы - у нас было не так много времени. Хотя то, что я уже вижу в исполнении ребят, мне нравится. Тренироваться вместе Оксана и Артур начали, по существу, только в мае. Решение поставить их в пару было принято в конце зимы, но на одной из первых тренировок ребята вдвоем упали при исполнении подкрутки, причем Оксана разорвала связки на ноге. Правда, выяснилось это далеко не сразу: она молчала как партизан - боялась, что мы узнаем, что травма серьезная, и откажемся от нее. Тем более что кандидаток на это место было много.
Артур, как мне кажется, именно тогда почувствовал, что у Оксаны очень сильный характер и безропотно соглашаться на роль ведомой она не станет. Значит, играть роль ведущего ему становится гораздо сложнее.
Из всех учеников, что когда-либо у меня были, Дмитриев – самый большой талант. Редкий. Мог выполнить что-угодно, что бы я не предлагала. Причем не просто делал все элементы, но прежде всего исходил из потребностей партнерши, чтобы ей было удобно кататься.
На соревнованиях Дмитриев катался не просто безошибочно, а я бы сказала нахально безошибочно. О таких спортсменах принято говорить «Плюс старт». Так вот у Артура было плюс три старта.
Другое дело, что в 1994-м он наверняка не знал - просто не мог знать, - насколько трудно все начинать с нуля, имея за спиной кучу заслуг и титулов. Я-то так или иначе привыкла периодически оставаться у разбитого корыта: именно такое чувство испытываешь, когда уходят чемпионы и тебе в полной мере дают почувствовать, что ты - никто.
Работать не в России, а за границей с иностранцами мне никогда не было так интересно, как дома. Когда нет абсолютного контакта со спортсменом, а есть только обучение технике катания, чувствуешь себя просто наемной рабочей силой. Чувство, надо сказать, крайне неприятное. Во всяком случае, для меня. А просто зарабатывать деньги я никогда не рвалась. После Игр в Лиллехаммере мы сознательно отказались от очень выгодного и, главное, долговременного контракта в США. Решили, что наша идея нас привлекает больше. Хотя, когда Артур начал работать с Оксаной, у нас пошли бешеные расходы: на костюмы, на сборы, на витамины... Если выражаться языком бизнеса, это своего рода инвестиция. Которая, надеюсь, окажется выгодной для всех.
Объективно говоря, среди нынешних фигуристов я не вижу никого, с кем нельзя было бы бороться. Возможно, не сейчас, через год, но это вполне реально. А пока надо только работать. Жаль, что у меня сейчас нет второй пары. Работать с двумя намного интереснее. Можно пробовать более разнообразную музыку, элементы. Различный стиль катания. А главное - в группе идет непрерывная конкуренция. Именно из этих соображений я исходила, когда приглашала к себе латвийских фигуристов Елену Бережную и Олега Шляхова. К сожалению, чуть позже Лена получила очень серьезную травму…
* * *
Со стороны переход Казаковой к Москвиной, а Ельцовой и Бушкова – к Павловой выглядел тогда самой обычной бартерной сделкой. Хотя на самом деле в отношении Марины и Андрея так просто-напросто распорядились обстоятельства. Фигуристы позвонили Павловой сразу после чемпионата мира-1995, где, как и в Дортмунде, заняли лишь четвертое место. Не получив согласия, обратились к другому тренеру – Елене Чайковской. Та тоже ответила отказом, но почти сразу перезвонила Павловой: «Возьми ребят».
- Я колебалась еще и потому, что Ельцовой и Бушкову нужно было срочно ставить новые программы, придумывать для них какие-то новые элементы, менять стиль катания. Неприлично же взять чужую пару и выводить ее на лед с программами, которые до тебя поставил другой тренер? – говорила Наташа.
По поводу своих взаимоотношений с Москвиным Марина и Андрей, заметив колебания новой наставницы, высказались коротко: «Не волнуйтесь на этот счет. Нас уже списали, так что мы никому не нужны».
На чемпионате Европы в Софии – том самом, где победила новая пара Москвиной, Ельцова и Бушков получили очередное четвертое место, зато через два месяца стали первыми на мировом чемпионате в Эдмонтоне. В интервью после победы Марина призналась:
- Этот год очень меня изменил. Я стала по-другому смотреть на людей. Стала понимать, что если проигрываю, то это не повод злиться на соперника. Виновата прежде всего сама. У нас замечательно улучшились отношения с Андреем. Я поняла, что у меня никогда не будет больших единомышленников, чем партнер, тренер, вся наша бригада. Что этими отношениями надо дорожить. А главное, у меня появилось желание добиться еще большего. И уверенность, что я могу это сделать.
В следующем сезоне Ельцова и Бушков второй раз в своей карьере стали чемпионами Европы. Соревнования получились тяжелыми, поскольку за месяц до них Андрей потянул внутренние связки колена, несколько дней не мог нормально ходить, и тренировки, оставшиеся до начала чемпионата, можно было легко пересчитать по пальцам. Естественно, и спортсмены, и тренер были абсолютно счастливы результатом. Но после награждения Бушков вдруг сказал:
- Когда мы впервые стали чемпионами Европы в 1993-м, мне казалось, что это - предел мечтаний. Я был страшно удивлен, впервые приехав в Америку, тем, что американцы не имеют ни малейшего понятия, что такие соревнования существуют. Так, мелочь - средний турнир. Там ценят первых, но в том случае, если речь идет об Олимпийских играх или по крайней мере о чемпионате мира. Сейчас у нас с Мариной по два европейских золота, и мы прекрасно понимаем, что победа в Париже - очень тяжелый, но тем не менее проходной этап.
Заключительная дуэль сезона – чемпионат мира в Лозанне – тоже остался за учениками Павловой. Ельцова и Бушков получили серебро, Казакова и Дмитриев – бронзу.
Светлая полоса прервалась в самый неподходящий момент. В олимпийском сезоне Марина с Андреем выиграли чемпионат России и ехали на чемпионат Европы в статусе первой пары страны. А перед финальным выступлением у Бушкова сломался конек. Поменять его не было никакой возможности: Андрею подходили по размеру только коньки Дмитриева, но Артур сам готовился выступать. В результате фигуристы были вынуждены сняться с соревнований.
Вернувшись домой, Павлова узнала, что за ее спиной вовсю идут разговоры о том, что конек был сломан специально – из-за боязни проиграть уже двум парам Москвиной: в качестве спарринга в бригаду знаменитого тренера добавились Елена Бережная и Антон Сихарулидзе.
Потом были сборы в Новогорске, где Ельцову и Бушкова каждый день заставляли катать программы на глазах у наблюдателей из федерации фигурного катания. Марина плакала, пыталась скандалить, даже падала в обморок, не выдерживая постоянного стресса. Андрей молчал, переживал все в себе, но и он был на грани срыва.
На Олимпийских играх в Нагано пары Москвиной разыграли между собой золото и серебро. Ельцова с Бушковым остались седьмыми.
Во всех своих бедах Павлова тогда винила более удачливую коллегу. И лишь десять с лишним лет спустя сказала мне:
- Иногда я думаю, что тренеры и спортсмены, которые умеют добиваться олимпийских побед, - это совершенно особенная порода людей. Когда они видят цель, то идут к ней, не сворачивая и не глядя под ноги. А что там, под ногами – живые люди, горные пики или раскаленные угли, не имеет для них никакого значения.
На эту тему мне как-то довелось беседовать и с Москвиным.
- Скорее всего Тамара даже не допускает мысли, что выше может оказаться не ее пара, - сказал он. - Не могу сказать, как именно она пережила бы проигрыш, просто не знаю. Она абсолютно верит во все то, что делает. А все, что делает, делает хорошо и до конца. Таков ее характер.