Другие подробности этого дела можно узнать из материала, размещенного на сайте «SARATOV.US». Вот что там сообщалось:
«В Омске с середины 90-х годов официально действовало еврейское культурное общество «Шолом», заместителем председателя которого был Александр Саков, начальник технического бюро завода «Трансмаш». Одновременно он был главным редактором газеты «Шолом», издаваемой обществом. Но омская еврейская община оказалась не слишком богатой, деньги на издание газеты собирались с большим трудом, и поэтому, когда представители израильского посольства предложили Сакову оказать финансовую помощь, он не стал отказываться. В качестве ответной услуги его попросили посылать в посольство любую информацию, которую он сможет почерпнуть из местной прессы.
В 1997 году в Омске состоялась международная выставка вооружений, военной техники и конверсионной продукции «ВТТВ-Омск-97», во время которой был показан опытный образец нового танка «Черный орел». Этот танк является модернизированным вариантом танка Т-80, но отличается от предшественника конструкцией башни, большим калибром орудия (150 мм вместо 125) и низким силуэтом (высота на 400 мм ниже серийного Т-80). Кроме того, боекомплект танка вынесен за пределы отделения экипажа, что обеспечивает большую защищенность танкистов. Присутствовавшие на выставке израильтяне обратили на «Черного орла» самое пристальное внимание в связи с тем, что он создавался специально для поставок на экспорт. Но в ходе демонстрации танк прошел в 150 метрах от трибуны и при этом был накрыт маскировочной сеткой, так что никаких деталей разглядеть не представлялось возможным. Тогда в «Нативе» приняли решение восполнить пробел при помощи Сакова.
Однако в омском УФСБ уже знали, что Саков является информатором «Натива». Поэтому в августе 1998 года его вызвали в управление и провели профилактическую беседу, в ходе которой посоветовали не преступать определенную грань в дружеских отношениях с израильским посольством, с чем Саков выразил полное согласие. Безусловно, поскольку танк «Черный орел» является экспортным вариантом Т-80, израильтяне могли приобрести одну-две машины и необходимую техническую документацию. Но тогда бы им пришлось заплатить несколько миллионов долларов. А через Сакова они рассчитывали достать все практически бесплатно. Недаром заместитель начальника омского УФСБ Сергей Савченко заявил журналистам, что за требуемые материалы Сакову было предложено 20 тыс. рублей для дальнейшего издания газеты «Шолом» [301].
Снова вернемся к статье Якова Пасика: «В 2000 году была выявлена широкая сеть платных информаторов «Натива», в задачу которых входил сбор в рамках «мониторинга» сведений о социально-политической и экономической ситуации на местах, состоянии межнациональных отношений, наличии и составе еврейских организаций, темпах и масштабах эмиграции в Израиль. Россия имеет серьезные основания видеть в «Нативе» опасную разведывательную организацию. Поэтому в 2001 году российские власти отказали во въездной визе бывшему руководителю «Натива» Якову Кедми, а в 2003 году – крупным чиновникам «Натива» Владу Лернеру и Роберту Зингеру. Провалы «Натива» были зарегистрированы не только в СНГ, но и США, а также Западной Европе» [302].
Другие пикантные подробности деятельности «Натива» в России в последние годы прошлого века сообщил в своей статье Георгий Судовцев:
«В марте 1997 года три сотрудника Бюро по связям с еврейством в СНГ (таково официальное наименование службы «Натив») были уличены в проведении деятельности, несовместимой с их дипломатическим статусом, и после детализации претензий российской стороны (чтобы не нарушать двусторонних отношений) отозваны в Израиль.
По данным, опубликованным газетой «Гаарец», этими страдальцами оказались руководитель эмиграционного отдела посольства Ш. Карьян, первый секретарь А. Надан и второй секретарь А. Либин. Последний собирал через ведущих специалистов, евреев по национальности, информацию о российских проектах в области ядерной энергетики, склонял своих информаторов к выезду в Израиль, а Надан посетил Чечню, чтобы получить данные о состоянии российских войск, а также их вооружений, в поисках своих успев проникнуть и в закрытый для зарубежных дипломатов военный район.
В то же время 7 апреля 1998 года от имени руководства службы «Натив» было сделано официальное заявление, что сбор секретной информации через агентуру ими прекращен еще до восстановления дипломатических отношений Израиля с бывшим Советским Союзом. Как объяснить и совместить эти два факта, если исходить из истинности того и другого? Что в случае с тремя сотрудниками «Натива» не было «сбора секретной информации через агентуру», а был просто «сбор секретной информации» и «сбор информации через агентуру», непостижимым образом разнесенный в месте, времени и источниках?
А как тогда объяснить, что кадровый офицер «МОССАДа» Р. Динель, захваченный с поличным при контакте со своим российским агентом, оказался после отзыва из России (чтобы опять-таки не портить отношений без объявления персоной нон грата) назначенным на должность координатора информационной деятельности всего «Натива»?
Наконец, как объяснить проведение всероссийского мониторинга под эгидой все того же «Натива» в 1993–1995 и 1997–1998 гг.? Инициатором такого мониторинга на базе московской Ассоциации иудаики еще в 1992 г. выступил ее председатель В. Энгель, и со следующего года, памятного очень многим жителям Москвы и России, информация по целому спектру проблем: социально-экономическая ситуация в РФ, межнациональные отношения и антисемитизм, еврейская жизнь, репатриация в Израиль – стала поступать заместителю Энгеля А. Рабиновичу. Со стороны «Натива» работу курировал работник все того же эмиграционного отдела посольства Израиля Ц. Шва.
Кроме городов России: от Владивостока до Калининграда, от Пятигорска до Санкт-Петербурга, мониторинг вели жители Киева и Минска, Харькова и Ташкента.
Проект, несмотря на масштабность, не требовал слишком значительных средств: ежемесячно он обходился бюджету «Натива» в 1200 долларов, но и эти деньги к концу 1995 года, после выборов в Государственную думу, перестали платить, видимо, сочли ситуацию в России достаточно управляемой и не требующей даже подобных расходов.
И только в прошлом году (в 1997 году. – Прим. авт.) глас вопиющего Рабиновича был услышан: финансирование мониторинга возобновили. Но на новых, более жестких условиях. Возможно, поэтому исполнителем в масштабах РФ стал некий студент Еврейского университета, но заказчик не изменился: эмиграционный отдел посольства Израиля, на этот раз в лице его нового руководителя В. Лернера…
В нынешнем июне (1998 года. – Прим. авт.) новый исполнитель был вызван в приемную ФСБ РФ, где после профилактической беседы написал заявление с отказом от дальнейшей работы, раскрывающее суть передаваемой с мест сотрудникам «Натива» информации. Так, например, в социальный блок входил самый широкий круг вопросов, вплоть до ситуации с преступностью и выплатой зарплат в регионах и населенных пунктах, уровня безработицы, изменений в органах власти и ходом выборов. Информаторам было предписано как можно полнее использовать открытые источники информации, что соответствует современным тенденциям в развитии разведки. Так, американское РУМО (военная разведка, аналог российской ГРУ. – Прим. авт.) уже в 1992 году разработало с этой целью куст методик, изложенный в специальном пособии. Мотивация была на сей раз практически безденежной: за хорошую работу ускоренная алия, т. е. «репатриация» в Израиль» [303].
В опубликованной в августе 2003 года статье заместитель начальника аналитического управления Академии изучения проблем национальной безопасности Александр Борисович Рудаков сообщил, что «Натив» занимается «сбором информации о военно-оборонном потенциале России, ее интересах на рынках ВТС (военно-технического сотрудничества. – Прим. ред.)… Она имеет устойчивые оперативные позиции во всех стратегических сферах государства, уровнях власти и управления» [304].
Руководители «НАТИВА»:
Шауль Авигур – 1952–1970 годы.
Нехемия Леванон – 1970–1980 годы.
Йегуда Лапидот – 1980–1986 годы.
Давид Бартов – 1985–1992 годы.
Яков Кедми – 1992–1999 годы.
Цви Маген – 1999–2007 годы.
Наоми Бен-Ами – c 2007 года.
Родился в 1899 году в Двинске. Фамилия при рождении Мейеров. Когда он был еще ребенком, его родители переехали в городок Могилев-Подольский на Украине. С детства учил иврит. Еще в школе заинтересовался военным делом.
Весной 1912 года вместе с матерью и сестрой Циппорой (впоследствии Ц. Шарет) прибыл в Палестину и был принят в тель-авивскую гимназию «Герцлия». В апреле 1917 года Авигур был выслан турецкими властями вместе со всем еврейским населением Тель-Авива и работал на рубке леса в районе Зихрон-Я‘акова.
В 1918 году присоединился к сельскохозяйственной коммуне Киннерет, членом которой был до самой кончины. Большое влияние на Шауля оказал его старший друг Элиааяху Голомб – впоследствии первый командир подпольной еврейской военизированной организации «Хагана». Он стал членом сионистской социалистической партии «Ахдут ха-Авода» [305].
В 1920 году он принял участие в обороне Тель-Хая от нападения арабов – в том самом бою 1 марта 1920 года, в котором погиб руководитель обороны Тель-Хая легендарный Иосиф Трумпельдор [306]. По словам Авигура, из Тель-Хая он «вернулся другим человеком».
В дальнейшем он занимался организацией нелегальной иммиграции евреев в Палестину – так называемая «Алия Бет». В конце тридцатых годов принял уча