Менделевич продолжал работать на Израиль и после получения страной в 1948 году независимости, хотя никогда прежде не бывал там. Он воспользовался своим шансом только в 1949 году, когда коммунистическое правительство Румынии запретило все сионистские организации. С фальшивыми паспортами, опасаясь, что в случае ареста их обвинят в шпионаже, Менделевич и его жена бежали в Израиль. Через три дня после прибытия в Израиль Менделевич встретился с министром иностранных дел Шареттом, который и порекомендовал продолжить деятельность в спецслужбах, и предложил ему сменить свое европейское еврейское имя на «более современное». Так Артур Менделевич стал Амосом Манором.
Шеф «Алии-Бет» Шауль Авигур справедливо посчитал, что Манор еще многое может сделать на поприще разведки, что он обладает неоценимым опытом и полон энергии — жизнь в Израиле нисколько не уменьшила его патриотизма. Авигур направил его в «Шин Бет» к Харелу. На Харела он произвел хорошее впечатление и был принят на работу.
Начав с самой низшей ступеньки, Манор быстро продвигался по службе и за считанные годы вырос до поста начальника контрразведки.
Манор с самого начала считал, что наибольшая угроза шпионажа исходила от стран коммунистического блока, а не от соседних с Израилем арабских стран. Арабам не удалось задушить новорожденный Израиль, и не было никаких оснований полагать, что арабские шпионы окажутся лучше арабских армий в 1948–1949 годах. Успехи же советских и восточноевропейских разведчиков в той мере, как они становились известными, впечатляли.
Когда Харел заменил Шилоя на посту директора «Моссада», Манор стал заместителем нового руководителя «Шин Бет» Иззи Дорота. Когда в 1953 году Дорот ушел в отставку, Манор возглавил службу внутренней безопасности.
Блестящая карьера, учитывая, что Манору было всего 36 лет и он только четыре года назад приехал в Израиль.
…Он не входил в узкую клику «стариков», которые сражались бок о бок в рядах «Хаганы» или в ее штурмовых отрядах «Палмах».
…Он не служил в британской армии или в ее знаменитом Еврейском легионе.
…Он не сражался за независимость Израиля в войне 1948–1949 годов.
…Даже на иврите он говорил с неистребимым венгерским акцентом и вел себя скорее как европеец, чем как представитель «новых израильтян»[175].
Что-то в этом было непривычно, нетрадиционно, даже сомнительно…
Некоторые сомнения относительно него были не только в самом Израиле. У ФБР тоже были серьезные подозрения в отношении Манора, который так быстро после эмиграции из Румынии сделал головокружительную карьеру в спецслужбах Израиля, и подозрения эти выливались в действия — так, например, в 1952 году, когда разворачивалось стратегическое сотрудничество между разведками, Бюро пыталось не допустить его в США.
Очень много препятствий было на его пути — однако Манор стал тем, кем стал, и очень много сделал для укрепления службы безопасности. Факты отвечали на сомнения и подозрения.
Хотя не все факты становятся пока что не только достоянием гласности, но и известными многим заинтересованным сторонам…
Глава 23. «ШИН БЕТ». КОНТРРАЗВЕДКА КАК ИНСТРУМЕНТ ВНУТРИПОЛИТИЧЕСКОЙ БОРЬБЫ
…Но далеко не все действия «Шин Бет» определялись Амосом Манором. Он оставался и в подчинении, и в зависимости от «Иссера Маленького». Харел в системе разведсообществ был первым среди равных. Во всяком случае, он никогда не выпускал из рук рычаги управления внутренней безопасностью[176].
Харел сосредоточил в своих руках огромную власть, гораздо большую, чем у кого-либо из руководителей западных спецслужб. Один человек обладал властью, которую можно было сравнить с объединенной властью директора ФБР США Эдгара Гувера и директора ЦРУ Азлена Даллеса. «Маленький Иссер» действительно обладал такой мощью и пользовался неограниченной поддержкой и доверием Бен-Гуриона.
За это «мемунех» платил безоговорочной лояльностью и был готов выполнить почти любое поручение правительства. Например, по желанию Бен-Гуриона Харел охотно превращал спецслужбы в политический инструмент правящей партии «Мапай».
Лояльность к партии Бен-Гуриона была совершенно естественной. Для большинства израильтян в те годы партия «Мапай» была синонимом борьбы за независимость. Правящая партия «Мапай», естественно, контролировала большинство правительственных учреждений, промышленных предприятий, профсоюзов, военную иерархию и разведсообщество.
Бен-Гурион и партия «Мапай» руководствовались простым принципом — кто не с нами, тот против нас. Соответственно и Харел приказал «Шин Бет» в порядке работы по «подрывным элементам» проникнуть в оппозиционные партии Израиля.
В первую очередь внимание было уделено правым партиям. Агенты Харела установили наблюдение за заклятым врагом Бен-Гуриона, бывшим лидером подпольной группировки «Иргун», а к тому времени лидером партии «Херут» Менахемом Бегином[177]. Харел высказал в своем докладе абсолютно беспочвенное предположение, что «Херут» намеревалась создать миниподполье в вооруженных силах. Трудно сказать, на чем были основаны такие подозрения — Менахем Бегин к этому времени стал настоящим парламентским демократом; пожалуй, Харел, в духе одной еврейской поговорки, даже тень горы принимал за гору. Практических мер не последовало.
«Шин Бет» удалось разгромить несколько мелких организаций, связанных с религиозными фундаменталистами и правыми кругами.
Одна из таких организаций, называвшая себя «Союзом энтузиастов», объявила о своем намерении воссоздать древнее еврейское царство в строгом соответствии с религиозными догматами. Бородатые, одетые в традиционную черную одежду ортодоксы поджигали автомобили, рестораны и мясные лавки, в которых продавалось не кошерное мясо. «Шин Бет» проникла в эту группу «энтузиастов» и, выявив всю организацию, арестовала их. В данном случае речь шла, с точки зрения государственной безопасности, не более чем о наивных дилетантах, но Харел доложил Бен-Гуриону, что они представляли смертельную угрозу для демократии[178]. «Мемунех» хотел, чтобы «Шин Бет» приобрела репутацию эффективного борца с подрывными элементами.
Много шума наделала история «срыва» покушения на жизнь министра транспорта Давида Цви Пинкуса. По обвинению в подготовке теракта были арестованы лидер подпольной группировки «Лехи» Шаалтиель Бен-Яир и два его помощника. Они якобы намеревались заложить бомбу около дома министра в знак протеста против введения ограничений на движение транспорта по субботам.[179] Бен-Яир был предан суду, но оправдан за недоказанностью обвинения. По иронии судьбы, несколькими годами позже он стал работником разведки и принес немало пользы государству.
То, что «Шин Бет» также установила интенсивную слежку за малочисленной коммунистической партией Израиля, казалось, учитывая несовместимость принципов сионизма и пролетарского интернационализма, в порядке вещей; но в поисках подрывных элементов «Шин Бет» «направил свой прожектор» и на партию «Мапам», социалистическую партию с безупречной сионистской репутацией. Партия состояла вовсе не из теоретиков и радикалов; она не имела равных в своей активности по созданию еврейских поселений и киббу-цев. Члены этой партии охотно служили в армии, и некоторые из них достигли высокого положения в вооруженных силах. Иначе говоря, заслуги партии в государственном строительстве были несомненны.
С другой стороны, когда лидеры «Мапам» пришли к выводу, что Бен-Гурион намерен вести Израиль в сторону от социализма, они в гневе прекратили с ним всякое сотрудничество и даже пошли дальше, выразив восхищение Иосифом Сталиным.
Для Харела это было равносильно тяжкому самообвинению «Мапам». «Мемунех» пришел к выводу, что партия «Мапам» (в которой он сам некогда состоял) действовала как агент советского блока. Он даже подозревал, что поскольку партия имела немало членов среди офицерского корпуса армии, она могла готовить военный переворот с целью захвата власти в стране. И его подозрения стали воплощаться в практические действия, не всегда, мягко говоря, совместимые с нормами демократического общества.
29 января 1953 г. секретарь партии «Мапам» Натан Пелед продемонстрировал во время пресс-конференции миниатюрный радиопередатчик. Он заявил журналистам, что этот «жучок» был обнаружен под столом лидера «Мапам» Меира Яари. Пелед также заявил, что закрытые внутрипартийные дискуссии каким-то образом становились известны Бен-Гуриону. Кроме того, сказал он, после обнаружения «жучка» охранниками были задержаны два взломщика, пытавшиеся проникнуть в штаб-квартиру «Мапам». Они были переданы полиции, но судья проявил к ним необычайную снисходительность — минимальное наказание в виде двух недель лишения свободы.
Пелед предложил следующее объяснение этой ситуации. Он заявил, что задержанные были работниками «Шин Бет», посланными Харелом по приказу Бен-Гуриона и «Мапай». Правящая партия, как водится, все обвинения отрицала, но обвинения были отнюдь не голословны: у «Мапам» была своя внутренняя информация. Мало для кого являлось секретом, что партия имела своих агентов, работников партийной службы безопасности, в штаб-квартире «Шин Бет», других партиях и разведсообществе.
В январе 1951 года удалось выявить одного «партийного шпиона», следившего за его агентами. Довольно высокопоставленный работник «Шин Бет», Гершон Рабинович, был уволен из-за его явных симпатий к «Мапам». Однако остальная агентура «Мапам» уцелела и продолжала снабжать партию информацией, имеющей отношение к ее безопасности.
Так, в частности, Яков Баръам, израильтянин, занимавший в МИД достаточно значимый пост и очень выгодное положение с точки зрения доступа к секретным докладам «Моссада» и военной разведки (в арабской секции исследовательского отдела МИД). В мае 1955 года он был пойман в момент передачи секретов представителю службы безопасности партии «Мапам», которая, очевидно, заботилась о том, чтобы иметь свою собственную картину того, что происходило в Израиле и ближайшем окружении.