Израильские СМИ сорвались с цепи. Кричащие заголовки, передовицы, карикатуры и даже стихи утверждали, что Германия 1963 года — такая же, как Германия 1933-го; и та же Германия, которая уничтожила шесть миллионов евреев, теперь помогает Египту в подготовке нового Холокоста. В кнессете лидер оппозиции Менахем Бегин бросил Бен-Гуриону провокационное обвинение: «Вы продаете немцам „узи“, а они снабжают наших врагов микробами». В своей речи единомышленница Иссера Голда Меир обвинила немцев в том, что в Египте они производят оружие, «целью которого является уничтожение всего живого».
Эти обвинения были преувеличены и почти полностью оторваны от реальности. Амос Манор, глава ШАБАКа и близкий друг Иссера, позже расскажет нам: «В тот период, когда Иссер руководил кампанией против немецких ученых, он был неуравновешенным человеком. Это было гораздо серьезнее, чем просто навязчивая идея. С ним невозможно было говорить на эту тему».
Заместитель министра обороны Шимон Перес, вернувшийся 24 марта в Израиль из поездки в Африку, сразу же осознал огромную опасность, которая могла возникнуть в результате священной войны Иссера Хареля. Он также понял, что истории об оружии, «убивающем все живое», просто смехотворны. Аман, разведывательный отдел ЦАХАЛа, представил ему совершенно иную оценку. «Мы собрали все, что могли собрать, — сказал начальник разведки ЦАХАЛа генерал Меир Амит, — и постепенно сложилась следующая картина: эта история была раздута до предела… Наши сотрудники сообщили, что это не может соответствовать действительности; это попросту несерьезно».
Люди Амита не нашли никаких намеков на то, что немецкие ученые разрабатывают химическое или бактериологическое оружие; истории об «оружии Судного дня» казались заимствованными из научной фантастики; количество кобальта, доставленного в Египет, было ничтожным. Также было установлено, что доктор Отто Йоклик, чьи показания сыграли важную роль во всем этом деле, был не более чем конъюнктурщиком, которому нельзя доверять.
Доклад Амана лег на стол Бен-Гуриону 24 марта. Он немедленно вызвал Иссера Хареля и задал вопрос относительно его источников. Он требовал полных и точных ответов. Иссер отвечал, что отправил журналистов в Европу после тщательного инструктажа; также он признался, что у него нет информации о ядовитом газе, радиологическом оружии или кобальтовых бомбах.
На следующий день Бен-Гурион встретился с Шимоном Пересом, который пришел на встречу вместе с начальником штаба и генералом Амитом. Глава АМАНа сделал подробный доклад, из которого вырисовывалась четкая картина: в Египте работают посредственные ученые, и они конструируют устаревшие ракеты. Их деятельность действительно опасна, но паника, которая распространилась в израильских правительственных кругах, включая Министерство обороны и ЦАХАЛ, совершенно неадекватна.
Бен-Гурион вновь вызвал Иссера. Их разговор был напряженным, и Бен-Гурион высказал сомнения в точности отчетов и оценок Иссера. Полное доверие, которое характеризовало отношения между ними, сменилось яростной полемикой, которая также затронула другие аспекты германо-израильских отношений. Разъяренный Иссер вернулся в свой кабинет и направил Бен-Гуриону прошение об отставке.
Бен-Гурион пытался отговорить его, но Иссер был непреклонен.
Я увольняюсь, сказал он, и мое решение окончательное.
Это был конец эпохи.
Затем Бен-Гурион попросил Иссера, чтобы он остался, пока ему не будет найдена замена. Иссер отказался. «Скажите Бен-Гуриону, чтобы он немедленно прислал кого-нибудь, чтобы забрать ключи», — сказал он секретарю Бен-Гуриона. Премьер-министру пришлось срочно искать замену легендарному рамсаду. «Немедленно соедините меня с Амосом Манором», — сказал он своему секретарю, и тот сразу же бросился к телефону.
Но связаться с главой ШАБАКа не удалось; он направлялся в кибуц Мааган в Иорданской долине, чтобы навестить родственников, а мобильные телефоны еще только предстояло изобрести.
«Тогда соедини меня с Меиром», — нетерпеливо сказал Бен-Гурион. Генерал Меир Амит был с инспекцией в Негеве, но с ним связались по радио и вызвали в Тель-Авив. По прибытии он узнал, что его назначают исполняющим обязанности директора Моссада до тех пор, пока новый руководитель не вступит в должность. Через несколько недель Амит был окончательно утвержден на этом посту.
После сдержанного письма Переса Францу Йозефу Штраусу Германия поручила уважаемому эксперту профессору Бёму найти способ вернуть ученых из Египта. Германии действительно удалось склонить многих ученых к возвращению, предложив им работу в научно-исследовательских институтах на своей территории. Остальные постепенно покинули Египет. Они не закончили производство ракет, системы наведения не были разработаны, боеголовки ракет не были начинены радиоактивными материалами, и даже самолет Мессершмитта так и не взлетел.
Один из авторов этой книги побывал в Хантсвилле, штат Алабама, и встретился там с любимчиком НАСА, доктором Вернером фон Брауном. Фон Браун просмотрел списки немецких ученых, работавших в Египте, и их предполагаемых проектов и пришел к выводу, что шансы на то, что эти ученые второго круга смогли бы создать эффективные ракеты, были очень малы.
Египетский проект герра доктора Махмуда закончился полным провалом.
Дело немецких ученых привело к падению Иссера Хареля и возвышению Меира Амита. Харель терпеть не мог своего преемника и ожесточенно боролся с ним все время пребывания на должности рамсада. Дело немецких ученых также подорвало политическое влияние Бен-Гуриона, который ушел в отставку несколько месяцев спустя.
В Каире египетские спецслужбы разоблачили Вольфганга Лутца, агента «Шампанское», и арестовали его в 1965 году. Однако им не удалось раскрыть его немецкое прикрытие; он был приговорен только к тюремному заключению и освобожден через два с половиной года.
Завершение этого дела было также завершением работы Моссада с Отто Скорцени, самым невероятным агентом, который когда-либо шпионил в пользу еврейского государства.
9Наш человек в Дамаске
Моя дорогая Надия, мои дорогие, я пишу вам эти последние слова, надеясь, что вы навсегда останетесь одной семьей. Я прошу мою жену простить меня, позаботиться о себе и дать хорошее образование нашим детям… Моя дорогая Надия, ты можешь снова выйти замуж, чтобы у наших детей был отец. В этом отношении ты абсолютно свободна. Прошу тебя не оплакивать прошлое, а обратиться к будущему. Посылаю тебе свои последние поцелуи. Пожалуйста, помолись за мою душу.
Это письмо легло на стол нового рамсада, Меира Амита, в мае 1965 года. Эли Коэн, один из самых смелых разведчиков в истории израильского шпионажа, написал его дрожащей рукой всего за несколько минут до того, как его жизнь оборвалась на виселице в Дамаске.
Тайная жизнь Эли Коэна началась более двадцати лет назад. Молодой, красивый египетский еврей, Коэн возвращался домой в дождливый день в середине июля 1954 года — тридцатилетний, среднего роста, с аккуратными черными усами и обезоруживающей улыбкой. На одной из улиц Каира он столкнулся со старым другом, полицейским. «Сегодня вечером мы арестуем нескольких израильских террористов, — доверительно сообщил полицейский. — Одного из них зовут Шмуэль Азар». Эли изобразил благоговейный трепет и восхищение, но как только расстался со своим другом, то побежал на свою съемную квартиру и забрал пистолет, взрывчатку и документы, которые там хранил. Эли был глубоко вовлечен в подпольную работу. Он планировал маршруты побега из Египта и готовил фальшивые документы для еврейских семей, которые хотели эмигрировать в Израиль. Он также был членом еврейского подполья, отвечавшим за амбициозную операцию, известную как «дело Лавона».
В начале 1954 года израильские лидеры узнали, что британское правительство решило полностью уйти из Египта. Египет был сильнейшей из арабских стран, заклятым врагом Израиля. Пока британская армия присутствовала в Египте и имела там десятки военных баз и военных аэродромов вдоль Суэцкого канала, Израиль мог рассчитывать, что Великобритания повлияет в лучшую сторону на управляющую страной военную хунту. После решения об эвакуации из Египта это влияние сразу бы улетучилось; кроме того, современные базы, аэродромы и огромные запасы оборудования и военных материалов оказались бы в руках египетской армии. Израиль, к тому времени существовавший всего шесть лет, мог стать объектом нападения более многочисленной, лучше оснащенной египетской армии, желающей отомстить за свое позорное поражение в Войне за независимость Израиля 1948 года.
Может ли решение Великобритании быть отменено? Бен-Гурион больше не стоял у руля Израиля; он удалился в кибуц Сде-Бокер. Его сменил умеренный, но слабый лидер Моше Шарет. Министр обороны Пинхас Лавон открыто подвергал сомнению авторитет Шарета. Без ведома Шарета и не поставив в известность Моссад, Лавон и полковник Беньямин Гибли, глава военной разведки (АМАН), разработали опасный и безрассудный план. Они нашли пункт в британско-египетском соглашении, который позволял Великобритании вернуться на свои прежние базы в случае серьезного кризиса, и наивно заключили, что, если в Египте произойдет несколько террористических актов, Британия придет к выводу, что лидеры Египта не способны обеспечивать законность и порядок. Соответственно, британцы отменили бы свое решение о выводе сил из страны. Лавон и Гибли решили организовать несколько взрывов в Каире и Александрии, нацеленных на американские и британские библиотеки и культурные центры, кинотеатры, почтовые отделения и другие общественные здания. Секретные агенты АМАНа в Египте завербовали нескольких молодых местных евреев, ярых сионистов, которые были готовы отдать свои жизни за Израиль. Тем самым Аман нарушил священное правило израильской разведки: никогда не использовать местных евреев для враждебных действий, поскольку это может стоить им жизни и подвергнуть серьезной опасности всю еврейскую общину. Кроме того, молодые люди не прошли предварительной подготовки для проведения таких операций.