12 сентября 1982 года, в разгар ливанской операции, был назначен новый директор Моссад — Наум Адмони.
Адмони родился в Иерусалиме. Его родители эмигрировали из Польши. Он служил в военной разведке во время войны 1948 года.
После этого изучал международные отношения в Калифорнийском университете в Беркли. Когда в 1954-м вернулся в Израиль, его пригласили читать лекции в разведывательной школе. Его первая командировка была в Эфиопию. В середине шестидесятых его отправили в Париж, как раз в тот момент, когда между Израилем и Францией шло активное военное сотрудничество. Затем он работал в Соединенных Штатах, в 1976 году стал заместителем директора Моссад, а через шесть лет пересел в директорское кресло.
Адмони был по-настоящему интеллигентным человеком, говорил мягко и спокойно. Его было легче принять за финансиста, чем за руководителя разведки. Он старался держаться подальше от политики. И был первым руководителем Моссад, вышедшим из гражданской бюрократии. Прежде этот пост занимали военные, в основном выходцы из военной разведки. Его главным недостатком была нехватка оперативного опыта.
Адмони получил этот пост, потому что более вероятный кандидат на должность руководителя Моссад генерал Иекутиел Адам, уже выбранный Бегином для назначения, погиб во время инспекционной поездки в Ливан. И погиб нелепо. Он находился в пустом доме, откуда осматривал в бинокль окрестности, и в этот момент в здание случайно попал израильский снаряд. Вместе с ним погибло еще несколько офицеров.
Через день после назначения Адмони на пост директора политической разведки стало ясно, что ливанская война не увенчалась успехом…
…Утром 14 сентября 1982 года только что избранный президент Ливана Башир Жмайель выступал в монастыре возле Бейрута, где его сестра была монахиней. Монастырь — прохладное каменное здание, стоявшее на скале, был связан для Башира со светлыми воспоминаниями: сюда он привозил погулять свою дочку, пока ее не убили, чтобы наказать отца.
Когда Башир произносил свою речь в монастыре, двадцатишестилетний ливанец Хабиб Тану Шартуни в последний раз проверил гигантскую бомбу, которую накануне ночью он подложил в комнату на втором этаже штаб-квартиры возглавляемой Жмайелем фалангистской партии.
Детонатор был японского производства. Он позволял взрывать бомбу с расстояния в несколько километров.
Шартуни входил в штаб-квартиру фалангистов как к себе домой. Это и был его дом. Он жил в этом здании со своей семьей в небольшой квартире на последнем этаже. Его дядя был охранником отца Башира Жмайеля, сестра — подружкой одного из помощников Башира.
Из монастыря Башир поехал в резиденцию фалангистов: как президент страны, он собирался отказаться от партийного поста и хотел всех поблагодарить за помощь.
Когда Башир поднялся в конференц-зал, Хабиб Шартуни покинул партийный дом и поехал в сторону Восточного Бейрута.
Примерно в четыре часа Башир начал свою речь. Ровно через десять минут Хабиб Шартуни, сидя в машине, нажал кнопку дистанционного управления взрывателем. Взрыв услышал весь Бейрут. Трехэтажное здание поднялось в воздух и рассыпалось.
Среди останков погибших, извлеченных из-под обломков раньше других, находилось и тело Башира Жмайеля. Лицо президента было изуродовано до неузнаваемости, и его труп вместе с остальными отвезли в морг. Опознали руководителя страны только на следующий день по кольцу и письму сестры, найденному в кармане.
Шартуни поймали. В последний момент он вспомнил, что в здании осталась его сестра. Он сказал ей, чтобы она немедленно уходила, бросив все. Она выбежала из партийного дома с криками, и в этот момент произошел взрыв. Ее задержали и спросили, почему она решила, что с домом что-то должно произойти. Она честно ответила, что ее предупредил брат…
Шартуни после ареста сказал, что считал Башира предателем из-за его дружбы с Израилем. Следствие пришло к выводу, что Шартуни и человек, передавший ему взрывчатку (он сумел скрыться), были агентами сирийцев.
Башира Жмайеля в арабском мире называли «крестоносцем наших дней», возможно, потому, что он принадлежал к христианам-маронитам, потомкам членов католической секты, изгнанных из Сирии в V веке и нашедших убежище в Ливане. Марониты в этой стране буквально процветают. За ними в конституции закреплено место президента, тогда как премьер-министром, напротив, должен быть мусульманин. Они занимают важнейшие посты в армии и в финансовом мире.
Башир Жмайель был младшим сыном лидера одного из трех крупнейших кланов христианского Ливана. Клан Жмайелей правил своей частью страны на старофеодальный манер, поощряя верных вассалов, наказывая непослушных и взимая дань со всех подданных. Мальчика воспитывали в средневековых традициях, и это повлияло на его образ мыслей и действий. Впрочем, он и от природы был наделен качествами вождя, способного убеждать и вести за собой людей.
В ливанских семьях наследником становится старший сын, но старший сын Пьера Жмайеля Амин во всем уступал Баширу.
Уступил и власть над кланом. Амин Жмайель станет главой клана и президентом, когда убьют Башира, но старшему из братьев никогда не хватало магической силы, которой природа щедро наделила младшего.
— Когда мне было двадцать три года, — рассказывал Башир Жмайель американской журналистке Барбаре Ньюмен, — меня пригласил в Каир мой друг — сын Гамаля Абд-аль Насера. Я беседовал с египетским президентом. Насер олицетворял линию, с которой я борюсь: панарабизм, тиранию мусульманского большинства по отношению к неверным. Но я уважал его как великого патриота. Насер пожал мне руку, долго смотрел мне в глаза, потом сказал: «Тебе судьбой предназначено привести Ливан к свободе».
— Вы поверили ему? — спросила журналистка Жмайеля.
— Я поверил, потому что это правда.
Бескомпромиссный и жесткий вождь одного из трех христианских кланов, Башир Жмайель решил покончить с внутриливанскими распрями и восстановить сильное и единое государство.
В детстве Башир восхищался отцом, который принял участие в изгнании французов из страны. Ему тоже хотелось очистить Ливан от иноземцев — палестинцев и сирийцев. Он, как и многие ливанцы, считал, что в пучину гражданской войны страну ввергли палестинцы.
До 1970 года Ливан процветал. Пока из соседней Иордании король Хусейн не изгнал вооруженные отряды палестинцев. Летом семидесятого боевики Арафата фактически пытались взять власть в Иордании и убить короля.
9 июня палестинцы обстреляли машину короля Хусейна, тот случайно остался жив. 2 сентября они вновь попытались уничтожить короля.
7 сентября палестинцы попытались захватить сразу четыре пассажирских самолета.
Один из самолетов принадлежал израильской авиакомпании, эти рейсы уже сопровождались охраной, которая сумела застрелить одного из террористов и ранила троих. Самолет благополучно сел в Лондоне.
Самолет американской компании «Пан-Америкэн» террористы посадили в Каире, отпустили пассажиров, а лайнер взорвали.
Два остальных — один американский и один швейцарский, посадили в Иордании, в заброшенном аэропорту Доусона, который палестинцы переименовали в «Аэропорт Революции». Женщинам и детям разрешили сойти на землю, остальные сто пятьдесят человек держали в качестве заложников в самолетах. Пассажиры задыхались от жары под палящим солнцем пустыни.
10 сентября палестинцы захватили британский самолет, который летел из Бомбея в Лондон, и посадили его в той же пустыне. К ста пятидесяти прибавилось еще сто семнадцать заложников.
Чаша терпения короля Хусейна переполнилась. Правительственные войска атаковали штаб палестинских боевиков.
13 сентября палестинцы освободили всех заложников, кроме сорока, и взорвали в Доусоне все три самолета.
16 сентября король Хусейн сформировал военное правительство и потребовал, чтобы верные ему армейские части, состоявшие из бедуинов, очистили страну от палестинских боевиков.
20 сентября сирийцы пришли на помощь палестинцам. Сирийские танки перешли через границу Иордании, но иорданцы упорно сопротивлялись. И сирийцы, не ожидавшие отпора, отступили. Вмешательство сирийцев едва не превратило внутренний конфликт в большую войну.
Американцы опасались, что и Советский Союз придет на помощь палестинцам. В таком случае Соединенные Штаты вынуждены будут спасать Иорданию. В Пентагоне уже стоили планы переброски дополнительных армейских частей на Кипр, в Грецию и в Турцию, откуда они смогут высадиться в Иордании. Вблизи ливанского побережья стали разворачивать авианосные оперативные группы.
Соответственно, в Средиземном море активизировалась советская 5-я эскадра, состоявшая из полусотни кораблей, в том числе двенадцати подводных лодок. Советские корабли, оснащенные управляемыми ракетами, неотступно следовали за американскими авианосцами.
28 сентября президент Ричард Никсон прилетел на борт авианосца «Саратога», чтобы приветствовать последних освобожденных палестинскими террористами заложников и поддержать моральный дух своих военных моряков. Вдруг им придется вступить в боевые действия…
Но к этому времени все было кончено. Палестинские отряды проиграли эту войну и перебазировались в Ливан. Они навсегда запомнили «черный сентябрь». Самого Арафата вывезли из Иордании на личном самолете суданского лидера Нимейри.
На следующий день, 29 сентября, в Каире скоропостижно скончался президент Египта Гамаль Абд-аль Насер. Он явно надорвался, уговаривая палестинцев и иорданцев прекратить братоубийственную войну.
Палестинцы осели в южной части Ливана, неподалеку от границы с Израилем. Руководители Организации освобождения Палестины обосновались в мусульманском Западном Бейруте.
Ливан с его слабой государственной машиной и расколотой религиозными разногласиями армией был слишком слаб, чтобы помешать палестинцам создать государство в государстве.
Палестинцы легко выбили слабую ливанскую армию из южной части Ливана. Это привело к окончательному развалу центральной власти в Ливане. Тогда в Ливан вошли сирийские войска — под предлогом защиты христиан. Но когда чаша весов склонилась в сторону христиан, сирийцы внезапно повернули против них.