Заместитель министра обороны Мордехай Ципори тоже был против. Ирак находился в состоянии войны с Израилем, это так, но мир все равно разозлится на Израиль. Стоит ли портить отношения с друзьями из-за иракского реактора?
Директор Моссад Хофи, начальник военной разведки Иешуа Сагай и начальник оперативного управления Генерального штаба Армии обороны Израиля генерал-майор Авраам Тамир считали, что бомбардировка закончится тем, что Ирак и Иран перестанут воевать между собой, объединятся и совместно обрушатся на Израиль.
Но вторые лица в военной и политической разведке поддержали Бегина. Заместитель начальника военной разведки Авиэзер Яари и заместитель директора Моссад Наум Адмони полагали, что удар будет хорошим предупреждением арабскому миру.
Начальник Генерального штаба Рафаэль Эйтан считал, что уничтожение реактора необходимо. Ирак — фанатичный враг Израиля. Нельзя рисковать. Правительство после долгих дискуссий поддержало начальника Генерального штаба и приняло решение разбомбить реактор.
Разведка доложила, что в июле-августе реактор будет введен в действие. Следовало спешить. И тут израильтяне получили новые самолеты F-16. Начались долгие тренировки.
Атаку на иракский реактор должен был возглавить полковник Йорам Эйтан, сын начальника Генерального штаба Рафаэля Эйтана. В пустыне Негев был построен для тренировок макет иракского реактора. 4 мая, в воскресенье, во время тренировочного полета командирский самолет рухнул на землю. Пилот не успел катапультироваться и погиб. Генерал Эйтан потерял сына, но продолжал руководить операцией. Новым ведущим пилотом был назначен полковник Шамир, сын будущего премьер-министра Ицхака Шамира.
Для этой атаки разработали бомбы, которые должны были взорваться через долю секунды после того, как они пробьют крышу реактора.
Кроме того, бомбы должны были наводиться по радиомаяку, который следовало установить внутри реактора. Это казалось невозможным. Но деньги решают многие проблемы. Нашлись люди, видимо, французы, работавшие на сооружении реактора, которые за очень хорошие деньги пронесли на стройку радиоустройство. За три дня до намеченного дня операции Моссад сообщила, что радиомаяк установлен.
В последней тренировке участвовал начальник Генерального штаба Рафаэль Эйтан. Все в армии, включая солдат, называли его просто Рафулом: чинопочитание в израильской армии не принято. Эйтан хотел сам почувствовать, что будет испытывать летчик после такого долгого перелета. Он был солдатом до мозга костей.
В 1956 году молодым офицером он побывал в Москве: возглавлял израильскую команду на международных соревнованиях по парашютному спорту и сам с удовольствием прыгал с советским парашютом. Он рассказывал потом: «К нам отлично отнеслись в Москве. Мы чувствовали себя как дома».
Но поближе с советским оружием он познакомился, когда израильская армия в больших количествах стала брать его в виде трофеев во время войн с арабскими государствами. «Советское оружие — отличное, — говорил Эйтан. — Но попало не в те руки».
Рафаэль Эйтан приказал сформировать две танковые дивизии, которые были оснащены исключительно трофейными танками советского производства.
Прямо с аэродрома генерал Эйтан приехал к премьер-министру Менахему Бегину:
— Я сам летал. Все видел. План отличный. Больше ждать нельзя. Если мы промедлим, иракцы могут изменить систему противовоздушной обороны, установить новые ракеты. Мы не будем об этом знать, и операция закончится провалом.
Крепкий, плотный, очень жесткий по характеру Рафаэль Эйтан склонился над тщедушным премьер-министром:
— Отдайте приказ о проведении операции.
Перед вылетом Эйтан беседовал с каждым из летчиков. Он говорил: на чашу весов поставлена судьба народа и страны.
Только после этого Эйтан попросил показать ему комнату его разбившегося сына. Постоял в ней молча несколько минут. Потом отдал приказ командиру эскадрильи.
Для бомбардировки выбрали воскресенье, когда французские специалисты отдыхали. Израильтяне не хотели, чтобы французы пострадали.
…7 июня в половине шестого утра шесть самолетов F-15 с бомбами на борту и сопровождавшие их восемь истребителей F-16 взлетели и взяли курс на восток. Они беспрепятственно вошли в воздушное пространство Ирака, долетели до нужной точки и один за другим круто спикировали прямо на ту точку, под которой находилась активная зона реактора. Разведывательная информация была настолько точна, вспоминали потом пилоты, что все прошло как по маслу.
Над территорией Ирака они летели, словно в родном небе.
Они сбросили шесть бомб. Две из них не взорвались. Но это уже не имело значения. Достаточно было всего одного удара в сердце реактора.
Иракцы запустили вслед израильским самолетам несколько противовоздушных ракет и подняли свои истребители на перехват, но израильтяне вернулись без потерь.
Несколько часов генерал Эйтан пробыл на командном пункте, ожидая сведений об операции. Оттуда радостный позвонил премьер-министру: «Реактор уничтожен. Все благополучно возвращаются».
Ночью в Генеральном штабе просмотрели пленку, на которую во время полета снимали операцию: было отчетливо видно, как взлетает в воздух разбомбленный реактор.
Несмотря на переживания руководителей разведки, итог операции в мире восприняли достаточно спокойно. Иракская ядерная программа никому не нравилась. Американцы в глубине души были довольны, что их избавили от этой проблемы, хотя формально выразили неудовольствие. Даже французы остановили свое ядерное сотрудничество с Ираком.
Разведка не рекомендовала правительству признавать, что эта операция проведена израильтянами. Но премьер-министр Бегин, который назначил выборы на 30 июня, не упустил случая накануне голосования сообщить избирателям об удачной операции и одержал победу.
После этой удачной акции Бегин и вовсе перестал прислушиваться к военной разведке. В следующем, 1982 году, несмотря на возражения разведки, премьер-министр отдаст приказ о боевой операции против Ливана, которая, по существу, закончится провалом…
В налете на иракский ядерный реактор 7 июня 1981 года участвовал военный летчик Илан Рамон, который был самым молодым участником операции.
Он дослужился до полковника, командовал эскадрильей истребителей F-16, возглавлял отдел вооружений в штабе военно-воздушных сил Израиля, а в январе 2003 года стал первым израильским астронавтом — отправился в космос вместе с американскими астронавтами на шаттле «Колумбиа».
Мать Илана Рамона была узницей концлагеря Освенцим, но выжила. Полковник взял с собой в космос рисунок Земного шара, сделанный еврейским мальчиком в Освенциме.
Рамон погиб вместе со всем экипажем 1 февраля 2003 года. Израильское телевидение вело прямой показ возвращения из космоса шаттла «Колумбия». В студии сидел его отец…
Израильтян потрясло, что это несчастье произошло именно с тем кораблем, на котором был израильский астронавт. В палестинских городах радовались гибели и американского космического корабля, и израильского астронавта.
Глава шестаяАгента схватили у дверей посольства
Путь Шимона Переса к креслу премьер-министра был долгим и трудным. После блистательного взлета в молодости он на несколько лет оказался в стороне от большой политики, когда ушел в отставку его покровитель — Давид Бен-Гурион, а сменивший его новый премьер-министр Леви Эшколь уже не так сильно любил Переса.
Шимон Перес ушел, как раньше говорили, на партийную работу, которая со временем принесла ему успех. Эшколь скоропостижно скончался 27 февраля 1968 года. Кресло премьер-министра заняла Голда Меир. Она обладала редким даром видеть мир в черно-белом свете, без всяких полутонов, которые, как считала, только мешают принимать быстрые и решительные меры.
Перес вернулся в правительство после выборов 1969 года, стал министром по делам устройства иммигрантов, затем министром коммуникаций. Но это были второстепенные посты.
Бен-Гурион умер в своем кибуце Сдэ-Бокер от мозгового кровоизлияния 1 декабря 1973 года, в тот самый момент, когда шли переговоры о разъединении войск с Египтом после Октябрьской войны. Накануне врач обзвонил нескольких ближайших друзей Бен-Гуриона и сказал, что старик очень плох.
Перес и Моше Даян немедленно приехали. Бен-Гурион потерял дар речи. Его глаза были закрыты, но он выглядел погруженным в глубокие раздумья. Черты его лица были неожиданно спокойными. Через два дня он умер.
Через полгода после смерти Бен-Гуриона в новом правительстве Голды Меир министром обороны стал Шимон Перес вместо Моше Даяна. Только теперь Перес понял, какая большая власть сосредоточена в руках министра обороны. Это была ключевая должность в израильском правительстве.
Многие удивлялись: почему покойный Бен-Гурион всегда сохранял за собой пост министра обороны? Ведь за ним как премьер-министром в любом случае оставалось последнее слово, он сам решал все принципиальные проблемы, а другими он просто не занимался. И, тем не менее, он держал военные дела в своих руках.
Бен-Гурион понимал, сколько опасностей грозит Израилю. Он предостерегал: Израиль может одержать сотню побед и все равно не добьется полной безопасности, но если арабские страны одержат хотя бы одну победу, Израиль исчезнет с политической карты мира.
Бен-Гурион очень заботился о том, чтобы в военных вопросах в стране существовало единство. Он хотел, чтобы политическая борьба не оказывала влияния на военные дела. В этой сфере, считал он, решения должны приниматься профессионалами. Это в определенной степени вывело армию из-под контроля правительства и кнессета.
Даже такой властный политик, как Ицхак Шамир, став премьер-министром, часто говорил: «Я за это не отвечаю. Это сделали ребята из армии и службы безопасности. Моя власть на них не распространяется».
По закону министр обороны может принимать важные решения, не консультируясь с кабинетом и кнессетом. Только когда речь идет о мобилизации, он должен поставить в известность комиссию кнессета по международным делам и безопасности.