Носиков приспособил к крану веревочку, чтобы вода по веревке тихо стекала в раковину.
Носикову говорили, надо сменить прокладку в кране, и что вода течет – это деньги, которые утекают, но ему было как-то все равно. Дни шли одинаковые в то время, понедельник был похож на вторник, вторник на среду. Если в один день текла вода, не было причин ей не течь в другой.
Текла вода, текло время. Так продолжалось долго.
P.S. Вода по веревочке стекала тихо, то есть почти бесшумно, но что-то, наверное, проходило по ночам через две стены и доносилось, отчего Носикову часто снились ручьи, фонтаны, рыбы, плавающие в проточной воде. А если Носиков во сне подходил к каналу Грибоедова, течение в нем было быстрое, струи шумели, а на мосту всегда кто-нибудь пил пиво.
P.P.S. Квартира, в которой жил Носиков, формально считалась двухкомнатной, но полноценной можно было считать только одну комнату, вторая была глухая, без окон и размером чуть больше чулана.
12
После музея Жуков позвал Носикова к себе домой посмотреть на следы от взорвавшейся сгущенки.
Событие тогда было еще свежо, даже потолок не успели побелить.
– Это пятно похоже на слона с хоботом и ушами, – обнаружил Носиков, – а это – на двух пингвинчиков.
– Да, – согласился Жуков, – у одного нос в правую сторону, у другого – в левую.
– И лапки снизу, – сказал Носиков.
– Да, лапки, – сказал Жуков.
– А если бы там, в музее, – спросил Носиков, – не с убитых зверей были шкурки, а из искусственного меха, как шубы делают? Сейчас ведь всё умеют делать.
– Ага, – кивнул Жуков.
– Ты пошел бы в музей смотреть на них?
– Не пошел бы, и никто бы не пошел, – уверенно сказал Жуков.
– А если не видно будет никакой разницы?
Жуков промолчал. Понятно, что вещи, которые хранятся в музее, должны быть настоящими, тут и говорить не о чем.
– А как, ты думаешь, их убивали? – спросил Носиков.
– Больших зверей – из ружья, конечно, – сказал Жуков. – Метким выстрелом в глаз, чтобы шкуру не портить. А птенчиков, наверное, сетью ловили.
У него, значит, тоже в мыслях были эти маленькие пингвинчики.
– А дальше? – спрашивал Носиков.
– Что дальше? Душили, наверное. Чтоб шкурку не портить.
– Птицам можно сворачивать шею, – заметил Носиков.
Жуков согласился.
– А еще есть такое ружье, которое стреляет шприцем со снотворным, – сказал Носиков.
– Еще можно электрическим током, – предложил Жуков.
– Еще отравить газом.
– Хлороформом.
– По голове оглоушить.
– Укол специальный сделать.
– А про шприц уже было сказано, – сказал Носиков.
– Тогда ножиком.
– Шкуру нельзя портить.
– Ножиком в глаз, – сказал Жуков. – Или в другое место, – добавил он, подумав.
– В другое место – это в задний проход? – спросил Носиков.
– Нет, в другое какое-нибудь место, шкуру ведь все равно нужно разрезать, чтоб снять. Да?
Носиков промолчал.
– А все-таки, наверное, можно было не убивать никого, а сделать как в музее восковых фигур, – сказал он. – И пингвинчики все остались бы целы. Или обязательно нужно, чтоб настоящие были шкурки?
– Для музея – да, обязательно, – сказал Жуков.
P.S. Пингвиньих птенчиков Носиков сосчитал, когда записывал в тетрадку. Их было шестьдесят восемь, хотя Носиков мог и ошибиться, считая.
13
Маленькому Носикову было неловко думать, что кто-нибудь прочтет то, что он записывает в тетради, хотя ничего особо секретного он не записывал. Все равно было неловко. Но есть такая вещь – шифр, он узнал у людей. Одну букву заменяют другой или секретным знаком. Носиков выбрал первое, потому что буквы уже готовы, а знаки еще надо выдумывать.
Он составил таблицу правил замены: «А» решил заменить на «И», «Б» на «3», «У» на «Б» и так далее. «Ц» на «Ш», «В» на «м»>«X» на «В». Подбирая замену, не задумывался, потому что шифру было без разницы.
Взял тетрадь со списком африканских имен и по-новому записал имена в столбик, заменяя буквы по табличным правилам.
И вот что получилось:
Шмоку,
Бстрегежит,
Личи,
Цухи,
Сеге,
Чолжил,
Бсрилжил,
Зирухи,
Сихучиси,
Блилчи,
Тулшилжихели,
Бстбчбхи,
Силтулжуни,
Бсшорохино,
Ситкумилу.
Слова, которые получились, можно было произносить как имена и читать вслух, но некоторые – бсс! – были непроизносимы. Что ж, для шифра это не имело значения.
P.S. Через какое-то время Носиков выучил шифровальную таблицу наизусть и мог писать шифром, не заглядывая в нее. А еще через какое-то время забыл то, что выучил.
P.P.S. Но еще через какое-то время ему пришлось вспомнить то, что забыл.
14
В музее есть чучела мангустов, они стоят за стеклом на полках, каждое на деревянной дощечке.
На нижней полке стоят мангуст крабоед (Негpestes urva), египетский мангуст (Herpestes ichneumon), обыкновенный мангуст (Herpestes ed-wardsi) и короткохвостый мангуст (Herpestes brahyurus). Все они повернуты головой в правую сторону.
На второй полке стоят полосатый мангуст (Mungos mungo), карликовый мангуст (Helogale parvula), желтый мангуст (Cynictis penicillata) и бурый мангуст (Herpestes fuscus). Эти мангусты повернуты головой в левую сторону.
На следующей полке стоят два пушистохвостых мангуста (Bdeogale crassicauda) и один водяной мангуст (Atilaxpaludinosus). Пушистохвостые повернуты головами в левую сторону, а водяной – в правую.
Всего в витрине одиннадцать мангустов, из них водяной мангуст – самый крупный, а карликовый – самый маленький.
Кроме мангустов, на второй полке стоят два зверька, похожие на них. Это длинноносый кузиманзе (Crossarchus obscurus) и суриката (Suricata suricatta). Они стоят между карликовым мангустом и желтым мангустом и повернуты головой в одну с ними сторону.
P.S. Носиков задумывался над двумя латинскими словами – suricata и suricatta: действительно ли это два разных слова, или же слова одинаковые, но в одном случилась опечатка. Он задумывался над этим, но так и не пришел ни к какому выводу.
15
У Носикова шифровальная таблица сперва была записана в столбик:
А-И
Б-3
В-М
Г-Ж
и так далее, —
но потом он придумал другой, более простой способ:
ФАИОЕУБЗНЛРВМСТКХПГЖДЧЦШЩФЫЭЮЯЫ.
Здесь каждая буква при шифровании заменялась на следующую за ней букву в строчке.
P.S. Носиков называл это таблицей, хотя на таблицу это уже мало походило.
16
На канале Грибоедова Носиков пил пиво в какой-то компании. Веселые и молодые, они шли по мосту, у каждого бутылка в руке. Без Носикова их было трое, все разные. Один был даже негр, другой – китаец. Шли, останавливались, смотрели на воду, снова шли. Мост оказывался каким-то очень длинным. Носиков смотрел на своих спутников сбоку, а когда остановились у поворота (откуда-то на мосту оказался поворот), увидел с прямой стороны. Они втроем стояли, как бы обнявшись, и были похожи (если не обращать внимания на бутылки) на старый советский плакат, символизирующий дружбу народов. Негра звали Шмоку, китайца – Сихучиси. Впрочем, кажется, это был японец. Третьего звали Тулшилжихели. «Грузинское имя», – решил Носиков.
Тут откуда-то возник Жуков.
– Это я, я должен быть на этом месте! – закричал он, отталкивая грузина в сторону.
– Почему, дорогой? – удивился тот.
– Потому что представлять нашу страну во всемирном братстве народов мне более к лицу! – выкрикнул Жуков, выставляя вперед свои голубые глаза и светлые волосы.
– С внешней стороны это, разумеется, так, – сказал Сихучиси, японец, – но по внутренней сути дело, может быть, выглядит иначе. Ваша белая раса, если посмотреть в наш словарь, называется кавказской. Поэтому вы оба кавказцы, если смотреть оттуда, – он показал взглядом куда-то вверх и в сторону.
– Один кавказ, другой кавказ, и кто больше кавказ, тот и стоит на своем месте, – сказал Шмоку с зулусским таким акцентом.
И все стали пить пиво.
P.S. В обычной жизни у Жукова глаза и волосы были темные, но являться в снах он мог голубоглазым блондином и вообще кем угодно.
17
Однажды Носиков был влюблен в зубного доктора.
Это было еще в то спартанское время, когда обезболивание при сверлении зуба считалось недостойным мужчины.
У нее (у доктора) были глаза с ресницами, которые глядели внимательно и почти строго. Они иногда оказывались совсем близко от лица Носикова.
Был голос, который говорил: «Зажмурьтесь, сейчас будет больно». Или: «Откройте рот», «Не закрывайте рот», «Сплюньте». Негромкий голос, но ослушаться его было невозможно.
Были руки, которые поворачивали голову Носикова вправо или влево – как удобно для дела. Впрочем, не руки, а тот же голос, который говорил: «Поверните голову», – но вспоминалось, что именно руки.
Носиков уже почти как на свидание ходил на прием к доктору – с какой-то надеждой внутри и с учащенным биением сердца. А потом все кончилось. Больные зубы Носикова были запломбированы (четыре зуба), а чувство осталось без взаимности. Пациентов много, а доктор один, вздыхал он, и ничего не поделаешь.
18
Когда Жуков был студентом, он занимался борьбой в спортивной секции. На тренировках он время от времени оказывался в паре с одним студентом из Африки. Они были на равных, когда отрабатывали приемы, но когда боролись, африканский студент разными способами побеждал Жукова: легко проводил переднюю или заднюю подсечку, бросал Жукова через бедро, а иногда – через голову.
Однажды африканец (проще говоря – негр) решил провести свой любимый прием, который ему всегда удавался, и провел бы его, как всегда успешно, но в ту же секунду свой прием начал проводить Жуков. Получилось так, что прием, который проводил Жуков, оказался контрприемом к тому приему, который проводил негритянский студент, хотя ничего такого Жуков в виду не имел. Тем не менее все выглядело, как если бы Жуков с исключительной быстротой реакции упредил атакующее движение африканца и обратил в свою пользу.