— Извини, что так получилось, — сказал Эл, когда занятие закончилось и он, прихрамывая, подошел к столу.
Остальные слушатели ушли. Они и так задержались в аудитории больше положенного.
— Ничего страшного, — улыбнулась Мэг. — Устный рассказ — хорошее упражнение для писателя. И ты внес некоторое разнообразие в нашу довольно однообразную жизнь.
— Поверь, я не хотел срывать тебе занятия.
Такой нежный голос мог бы растопить айсберг в Антарктиде. Мэг готова была слушать его часами. Слушать и удивляться, как ему удается сметать ее баррикады и находить дорогу к сердцу. Опасная мысль! Она отвернулась и стала собирать вещи.
— Ты вовсе не сорвал мне урок. Если бы я захотела, то прекратила бы вопросы. Но всем было так интересно.
Прежде всего ей самой.
— И знаешь, — добавила Мэг, — очень хорошо, что ты согласился поговорить с внуком Мэрилин. Она уже отчаялась и считает, что ее парня уже никак не уберечь от неприятностей.
— Подумаешь! Я со столькими ребятами проводил такие беседы.
— Правда? Может быть, тебе стоит включиться в организацию молодежного центра? Этим уже занимаются городские власти.
— Нет, пожалуй. Я ведь решил начать новую жизнь. А ты выглядишь усталой.
Эл подошел на шаг ближе. Мэг это сразу почувствовала, хотя он стоял у нее за спиной.
Она пожала плечами. Ее беспокоило, что Эл подошел к ней так близко. За много лет она привыкла держать сердце в броне и теперь не хотела, чтобы кто-то видел ее беззащитной.
— В последнее время тяжело приходится.
— Из-за Уилла?
В Эле есть твердость, надежность. Мэг всегда это чувствовала, даже когда он задавал самые простые вопросы. Такой не сбежит, если придется туго.
— Пошли, — вместо ответа сказала она, перекинув сумку через плечо. — Я отвезу тебя домой.
— Спасибо, — сказал Эл. — Люк ждет меня у входа.
Мэг остановилась. Ее охватило жгучее разочарование. Она рассчитывала, что сама отвезет его домой.
— Значит, ты поедешь домой на такси?
— Да, я поеду на такси. Не хочу, чтобы ты ездила одна ночью по безлюдной дороге.
С какой стати Эл решает, что ей делать?
— Здесь не Чикаго, — заметила она.
— В маленьких городках, между прочим, проблема преступности стоит так же остро, как и в Чикаго.
Мэг чувствовала себя, как ребенок, которому обещали мороженое и не купили. Абсурдное, нелепое чувство. Какая разница, кто отвезет Эла домой — она или Люк? А, оказывается, есть разница.
— Но отсюда я езжу домой одна!
— Отсюда до твоего дома всего пара кварталов.
— Ах вот как! А сколько кварталов требуется, чтобы что-то случилось, господин страж закона.
Стоит ли так переживать? — одернула себя Мэг. Эл хочет, чтобы до дома его вез Люк. Скатертью дорога. Значит, у нее будет возможность подольше побыть с Джерри. Она уже и так весь вечер пытается убедить себя в том, что Эл для нее всего лишь знакомый, к тому же не самый близкий.
Мэг повернулась и пошла прочь, но вдруг остановилась и обернулась, испугавшись, что была груба с ним.
— Спокойной ночи, — сказала она.
Его взгляд пронзил ее насквозь. Столько чувств было в этом взгляде: страх, желание и тоска одиночества. Душа Мэг рванулась навстречу, ноги сами сделали шаг к нему. Ей до боли хотелось коснуться губами этих губ, согреть теплом эту одинокую душу, стереть холод с его лица и погасить суровый блеск глаз.
Лучше бы она не оборачивалась.
— Спокойной ночи, — повторила Мэг и бросилась прочь из комнаты.
Джерри демонстрировал свою выставочную работу по естествознанию. Мэг рассеянно рассматривала сложное сооружение, стараясь сосредоточиться на крошечных деталях.
— Очень хорошо, милый, — сказала она.
— Да я просто собрал какой-то дурацкий конструктор, — буркнул Джерри. — С этим справится любой болван.
Мэг вздохнула. Как ей хотелось забраться в постель, свернуться калачиком под одеялом и ждать, когда придет сон. Как в детстве.
Прошлой ночью она почти не спала. Как маленький ребенок, Мэг мечтала: вот если бы все было иначе, если бы в ее жизни не было Уилла. Пусть бы он оставался в газетных вырезках и на фотографиях в школьном музее спортивной славы. Но больше всего мешала ей спать детская обида на Эла.
Глупо было так расстраиваться из-за того, что он не позволил ей отвезти его домой. И почему она так нервничает. Один Бог знает. Наверное, переутомилась. Раньше ведь она никогда не злилась, когда кто-то избавлял ее от лишних обязанностей. Скорее наоборот…
— Здравствуй, Мэг.
Мэг обернулась и увидела свою квартирную хозяйку.
— Здравствуйте, миссис Хиллиард.
— Прими мои искренние соболезнования, — сказала пожилая женщина. — Какое это потрясение для тебя и для малыша.
— Мы стараемся держать себя в руках, — сухо ответила Мэг.
Женщина потрепала Джерри по щеке и произнесла еще несколько фраз, которые Мэг не разобрала. После этого она перешла к следующему столу и принялась рассматривать другие работы.
— Чего она пристает к нам? — прошипел Джерри.
— Люди просто выражают нам сочувствие, Джерри.
— Да ладно, мам. Этот тип не появлялся здесь десять лет. — С тех пор как Джерри узнал о смерти Уилла, Мэг все чаще слышала от него «этот тип» вместо «отец». — За эти десять лет хоть кто-нибудь выразил нам сочувствие?
— Нет, Джерри. Никто.
— Что же они так разволновались сейчас? Я так даже рад, что он умер. Теперь не придется гадать, приедет он когда-нибудь или нет.
У Мэг на глаза навернулись слезы. Она не знала, что делать — обнять сына или влепить ему подзатыльник.
Независимо от того, что Уилл сделал или не сделал, он был отцом Джерри. По убеждениям Мэг, это означало, что он в любом случае заслуживает уважения. Но Джерри — ее плоть и кровь. Его боль — ее боль. Почему люди не могут просто не говорить с ним об Уилле?
— Мисс Петерсон!
Рядом с ней стояла молодая рыжеволосая женщина.
— Я — учительница по естествознанию. Джерри очень хорошо даются естественные науки. Работать с ним одно удовольствие.
— Спасибо. Естествознание — его любимый предмет.
Как хорошо поговорить наконец об обычных вещах!
— Я только сегодня узнала о вашей утрате, — вдруг сказала учительница и повернулась к мальчику. — Мне очень жаль, Джерри.
— А мне совсем не жаль, — отрезал он. — Я этого типа ни разу в жизни не видел. С чего мне печалиться о его смерти!
— Джерри! — вскрикнула Мэг.
— Мне наплевать, — крикнул Джерри. — Мне совершенно наплевать!
Прежде чем Мэг успела что-то сказать, Джерри бросился вон из комнаты. Мэг хотела бежать за ним, но учительница ее задержала. Она была расстроена не меньше:
— Простите меня, ради Бога…
— Вы ни в чем не виноваты, — с горечью промолвила Мэг.
Но бедная учительница была в отчаянии. Мэг глубоко вздохнула и продолжала:
— С его отцом мы расстались еще до рождения Джерри. У моего мужа были серьезные жизненные проблемы, и он уехал, чтобы попытаться в одиночку решить их. Джерри еще года не исполнилось, когда мы оформили развод…
— Извините меня, — сказала учительница. — Я приехала в город не так давно. Понимаете, здесь все знают друг о друге абсолютно все. Иногда у меня такое ощущение, что я смотрю фильм с середины.
— Все в порядке, — заверила ее Мэг.
Наконец она смогла выбраться на автомобильную стоянку. Как и следовало ожидать, Джерри нигде не было видно. Мэг села за руль и медленно поехала в сторону дома родителей. Как только она подъехала к дому, отец вышел на крыльцо.
— Джерри у нас — сказал отец. — Мать угощает его пончиками с молоком.
Неожиданно Мэг почувствовала страшную усталость.
— У него все в порядке?
— У него-то в порядке, — сказал отец и обнял ее за плечи. — Знаешь, пускай остается ночевать. В школу ему завтра не идти. А ты отправляйся домой и отдохни как следует.
Мысль превосходная, но, усевшись в машину, Мэг безвольно уронила голову на руль. Она чувствовала себя в этот момент страшно одинокой. Что ее ждет дома? Гробовая тишина? А Мэг так хотелось сейчас поговорить с кем-нибудь. С кем-то, кто не станет лить слезы по поводу ее «горестной» утраты.
Не приняв никакого решения, она завела двигатель и поехала через весь город, через Ущелье, мимо зарослей дикой малины, мимо аллеи старых платанов к старому дому Марго. На кухне фермы горел свет, и она смело повернула к дому.
Эл, должно быть, давно уже услышал шум двигателя. Он стоял в дверях, и гостеприимное тепло его дома заструилось ей навстречу.
— Мэг?
— Да, это я. Проезжала мимо и подумала — может, тебе что-нибудь нужно?
Она явно совершила очередную глупость, приехав сюда. Нужно было сразу же мчаться домой, принять душ и лечь в постель. Зачем она навязывается Элу? Но у него такие сильные руки и такие надежные плечи, на которые так и хочется опереться…
Эл помолчал. Лицо мужчины было в тени, и Мэг не смогла прочесть выражения его глаз. Она засунула руки в карманы юбки.
— Я подумала, что ты тут один, машины у тебя нет…
— Входи, пожалуйста.
Он сделал шаг навстречу и протянул ей руку.
Это безумие. Это глупость. Но сердце Мэг трепетало, как бабочка, когда она подала руку и взошла по ступенькам. Прикосновение было легким, удивительно нежным. А ведь обычно Эл такой резкий. Наверное, просто сегодня особенный вечер. Ветерок почти летний, и воздух сладкий, душистый.
Господи, как давно она в последний раз испытывала желание опереться на кого-то! Передать кому-то хотя бы часть своей ноши!
Мэг чувствовала себя слабой, неразумной, сломленной и в то же время почти счастливой под взглядом темных глаз.
— Выпьешь чего-нибудь? — предложил Эл. — У меня есть кофе, минеральная вода, лимонад… — Он неожиданно расхохотался. — Да ты не хуже меня знаешь, что у меня есть. Ты же все сама покупала!
Мэг загадочно улыбнулась и медленно прошлась по кухне. Сердце ее все еще предательски колотилось. Она боялась признаться самой себе, для чего сюда приехала.