«Смягчающее обстоятельство»
…28 октября 1982 года в посольстве Израиля в Бонне прошла церемония награждения Альберта Баттеля. От имени отца награду получил его сын Петер Баттель, живущий в Дюссельдорфе. Петер родился в 1941 году, стало быть, во время описываемых событий ему был один год. Поздний ребенок – его отцу к тому моменту перевалило за пятьдесят. Может, это обстоятельство послужило одним из импульсов для спасения еврейских рабочих с их семьями, ведь Баттель знал, что их детей отправляют на смерть.
«Те немногие немцы, кто сопротивлялся гитлеровскому террору, были героями, спасли душу Германии и дали возможность евреям сохранить веру в человечество», – сказал, вручая медаль Петеру, посол Израиля в Бонне Ицхак Бен-Ари. Следующим на церемонии выступил посол Германии в Израиле Нильс Хансен. Он вывернул слова израильского коллеги наизнанку, назвав поступок Баттеля «доказательством того, что нельзя говорить о коллективной вине Германии за судьбу евреев, о коллективной ответственности». Если ты пребываешь в стране, которая творит какие-то ужасы, может быть, исторически можно взять на себя какую-то часть вины.
О коллективной вине немцев за зверства, совершенные их соотечественниками, первым заговорил Карл Юнг в 1945 году. Его поддержали Томас Манн и Карл Ясперс, полагавший «признание национальной вины необходимым условием морального и политического возрождения Германии». Эта идея далеко не у всех немцев вызвала понимание, свидетельством чему – приведенные выше слова немецкого дипломата.
Не стану вторгаться в сложнейшую тему, имеющую множество аспектов – от морального и юридического до политического и философского. Скажу лишь, что если на немцах того времени и лежала в той или иной степени коллективная вина за творимые на их глазах злодеяния, то присутствие таких людей, как Альберт Баттель, может послужить смягчающим вину обстоятельством.
В любые времена среди убийц попадаются нормальные люди, которые пусть и играют по навязанным им государством правилам, тем не менее не могут перейти какие-то границы. И это внушает некоторую надежду, благодаря этим людям держится мир, тот самый, который не стоит без праведника.
Глава 3Истоки
Где истоки антисемитской пропаганды? Этот вопрос всегда волновал меня, и не только потому, что касается евреев. Когда страна прикажет быть евреем, то евреем, как известно, становится любой. Острие пропаганды в любой момент может быть направлено против любого народа (за примерами далеко ходить не будем), вот почему хотелось бы знать, откуда что взялось.
Антисемитская риторика всегда служила полигоном для отработки разжигающих ненависть методик, и высших достижений в ней достигли нацисты. Третьему рейху удалось здесь достичь невероятных успехов: миллионы немцев были убеждены в необходимости войны, и еще миллионы стали антисемитами. Призыв к физическому уничтожению евреев не просто открыто звучал – он находил понимание у многих. В числе этих многих в сороковые годы оказались и наши соотечественники, в чьих душах антисемитская пропаганда нацистов оставила глубокий след. Этот след легко обнаружить и сегодня, набрав в любой поисковой системе слово «еврей» – сразу вляпаешься в антисемитские сайты, зайдя в любой книжный магазин – литература соответствующей направленности всегда в наличии.
Не секрет, что национал-социализм имел один из истоков в России – царской России. Да, расовый антисемитизм родился в Мюнхене, но некоторые его постулаты были позаимствованы у идеологов российского черносотенного движения. Не кем иным, как русскими эмигрантами выполнен перевод на немецкий фальшивки под названием «Протоколы сионских мудрецов», на которую ссылался Гитлер и которую цитировал Геббельс, она впоследствии издавалась в виде брошюры на оккупированных территориях, изучалась в школах, отрывки из нее печатались в оккупационных газетах.
Дальше – больше. Нацисты увязали «красную опасность» с евреями, выдумали концепцию «еврейского большевизма», и в этом им от всей души помогли эмигранты-черносотенцы. С началом войны они предложили услуги гитлеровским пропагандистским структурам, благодаря им вернулись на родину, где с успехом разжигали ненависть к евреям и обосновывали необходимость убийств. «Бей жидов – спасай Россию!» – это их творчество. Или вот еще: «Бери хворостину – гони жида в Палестину!» – текст этой листовки был позаимствован из погромного листка «В Москву», издававшегося в 1918 году в Добровольческой армии. Такие вот сообщающиеся сосуды.
Нацистские пропагандисты возмущались в оккупационных газетах «засильем евреев» в советской литературе и искусстве. Тем же самым и в то же время обеспокоились большевистские идеологи, разве что соответствующие партийные директивы готовились тайно при непосредственном участии приближенных к вождю сановников – Александра Щербакова, Георгия Александрова, – заменивших истребленных Сталиным «интернационалистов».
К подготовке оккупационных газет привлекались не одни только представители первой волны эмиграции, известные своим непримиримым отношением к советской власти вкупе с радикальным антисемитизмом. Как установили подробно исследовавшие эту тему историки Дмитрий Жуков и Иван Ковтун, каждый четвертый из числа глашатаев ненависти в прошлом был советским профессиональным журналистом. В редакцию псковской газеты «За Родину» вошли практически все бывшие сотрудники довоенного «Псковского колхозника». Всей оккупационной прессой Смоленска руководил бывший «комсомольский поэт» Константин Долгоненков, в 1934 году написавший донос на Твардовского, из-за чего будущего советского классика не приняли в Смоленский пединститут.
Антисемитская пропаганда на оккупированной территории СССР
Под руководством бывшего секретаря райкома партии, впоследствии бригадного комиссара Жиленкова выпускалась газета «Родина» со всеми ее антисемитскими пассажами. Жиленков входил в ближайшее окружение генерала Власова, который тоже не раз публично делился антисемитскими сентенциями. Вот одна из них: «Плодами революции воспользовались только жиды, которые систематически высасывали жизненные соки из нашего народа с целью захвата власти над всем миром». Размах так называемого «власовского движения» до конца 1944 года был не столь уж велик, но пропаганда от его имени и с непосредственным участием генерала Власова все это время велась вовсю.
Повторенная Власовым идея всемирного еврейского заговора – один из популярнейших мифов нацистской пропаганды. Чаще всего он сопровождался рассуждениями о единстве большевиков и «западных плутократов». «Всем, конечно, понятно, ради чьих интересов ведут войну Соединенные Штаты, – писала псковская газета «За Родину». – Они ведут ее за установление жидовского мирового владычества!» А дальше о том, как «жиды систематически маскируют свою власть. В России они действуют под оболочкой коммунизма, в Англии, Америке они ярые капиталисты»…
Правда, понятно, никого не интересовала. Иначе пришлось бы объяснять, почему в США при том же Рузвельте принимали законы, ограничивавшие въезд еврейских беженцев из рейха, и скрывали информацию о масштабах уничтожения евреев под предлогом невозможности ее достоверного подтверждения, что было заведомой ложью.
Был еще один сорт пропагандистов. Автор многочисленных статей в псковской газете «За Родину» Борис Филистинский (1905–1991), с осени 1941 года – сотрудник оккупационной полиции, каратель, лично участвовавший в массовых убийствах, в своих антисемитских творениях был особо изобретателен – не просто вопил, как другие, о «жидобольшевиках», а изобличал «еврейскую бездарность» в науке, «еврейскую жестокость» в НКВД.
В 1936 году его по доносу осудили по печально известной 58-й статье за «антисоветскую агитацию» на пять лет. Вот обнародованные историком Борисом Ковалевым выдержки из его последнего слова: «Врагом советской власти я никогда не был. Антисоветскую работу не вел. Я признаю, что занимался антисоветской болтовней. Но без всякого умысла. Сейчас я понял, какой вред был из моих высказываний. Мне очень стыдно».
А вот «болтовня», за которую его посадили: хвалил Гитлера, говорил, что в советском правительстве, «за исключением Ворошилова, нет русских людей».
Из этого случая не следует делать вывод о том, что в довоенные годы судили за антисемитизм. «Антисемитские» процессы случались, по свидетельству изучавшего архивные материалы Аркадия Ваксберга, только если антисемиты говорили о засилье евреев в советском руководстве. Этим объяснялась и закрытость такого рода процессов.
Еще один миф – евреи виноваты во всех бедах России, от свержения монархии до развязывания Второй мировой войны. Незадолго до того советские газеты обвиняли оппозицию, в которой было много евреев, в «контрреволюции», и в сознании обывателя слово «троцкист» означало «еврей». Теперь же евреи объявлялись виновниками революции. «За все на евреев найдется судья. За живость. За ум. За сутулость. За то, что еврейка стреляла в вождя. За то, что она промахнулась» (Игорь Губерман)…
Мысль, что советская власть – власть чисто еврейская, населению оккупированных территорий внушали самыми разнообразными способами. Читателям орловской газеты «Речь», например, предлагалось отгадать загадку: «Когда за столом сидят шесть наркомов, что находится под столом?» Ответ следовал такой: «Двенадцать колен израилевых»; «Народный юмор – крепкое оружие против евреев и большевиков» – так назывался объявленный в Смоленске конкурс.
Все советское правительство – сплошь евреи, уверяли оккупационные газеты. Правда, Сталина никак нельзя было к ним отнести, поэтому надо было выдумать что-то еще, и постоянным персонажем антисемитской пропаганды стал Каганович, обратить внимание на которого потребовал сам Геббельс. Перед журналистами-коллаборационистами поставили задачу раскручивать миф, что Каганович манипулировал Сталиным как марионеткой. Они старались. Как пример «еврейского засилья» придумали «династию Кагановичей», состоящую из шести братьев, и все – на наркомовских постах. Еще придумали, будто Сталин был женат на дочери Кагановича Розе. У Кагановича не было дочери Розы, а брат – нарком авиационной промышленности – действительно был. Михаил Каганович перед войной был снят с поста, обвинен в «контрреволюционной деятельности» и застрелился.