Так что у тех, кто передавал в СССР секреты американского атомного оружия, был серьезный мотив – когда у Сталина появится такая же бомба, равновесие страха может предотвратить атомную войну. Еще через 10 лет, в 1955 году, работая над постановкой «Жизни Галилея» в «Берлинер ансамбль», Брехт приступит к пьесе, прямо посвященной создателям атомной бомбы под названием «Жизнь Эйнштейна». «Борются две державы, – писал Брехт по поводу центрального конфликта пьесы. – Икс передает одной из этих держав великую формулу, чтобы с ее помощью и самому быть защищенным. Он не замечает, что черты лица у обеих держав схожи».
Возможно, в этом сумел убедиться Клаус Фукс, отпущенный в 1959 году на свободу «за примерное поведение». Он отбывал наказание в Англии, там, где после нападения Германии на Советский Союз по своей инициативе вступил в контакт с секретарем военного атташе в советском посольстве в Лондоне, полагая, что атомная бомба не должна принадлежать только западному миру. После освобождения из английской тюрьмы он отказался от заманчивых предложений заниматься научной работой на Западе и улетел в Восточный Берлин, где до смерти работал в институте ядерных исследований.
«Оживляж»
В год смерти Эйнштейна 25-летний Сьюард Джонсон закончил четырехлетнюю службу на флоте. Он пошел служить добровольно, причиной его патриотического порыва стала начавшаяся Корейская война, одна из самых жестоких после Второй мировой (почти три миллиона погибших). Между прочим, ее предпосылки были заложены в августе 1945 года, когда на территории Кореи, на тот момент полностью оккупированной Японией, появились советские и американские войска и полуостров был разделен по 38-й параллели на две части. А приказ о вступлении американских войск, дислоцированных на Дальнем Востоке, в боевые действия против КНДР дал все тот же Гарри Трумэн.
Сьюард родился в 1930 году, родился с серебряной ложкой во рту. Его дед Роберт был одним из трех братьев, основавших одну из крупнейших в мире фармацевтических компаний «Джонсон и Джонсон», известную всем по кремам и шампуням, а теперь еще и по вакцине от ковида. В возрасте шести лет у него уже был собственный пони. К учебе он был не очень способен (учился в спецшколе для дислексиков, высшее образование так и не получил), к работе на семейной фирме – тоже. После окончания службы на флоте Сьюард несколько лет там поработал, но успехов не снискал и был уволен родным дядей. Уже под сорок занялся, можно сказать, скульптурой. Под его руководством целый коллектив принялся «оживлять» фотографии. В том числе ту, знаменитую, где Мэрилин Монро в белом платье, раздувшемся от потоков теплого воздуха из решеток метро (Нью-Йорк, сентябрь 1954 года). Стоит теперь в Чикаго, высотой 8 метров и весом 15 тонн.
Он создал в Принстоне целое предприятие – Ателье Джонсона, с литейным цехом, позже его работы стали отливаться в Китае. Здесь же при помощи техники, управляемой компьютерной программой, двухмерные изображения превращались в статуи. Так возникли моряк с медсестрой из «Безоговорочной капитуляции». Ее первая версия, бронзовая статуя в натуральную величину, была размещена на временной выставке во время празднования Дня победы над Японией в информационном центре на Таймс-сквер в Нью-Йорке. После закрытия выставки была сделана огромная, почти восьмиметровая скульптура, ее-то и поставили в Сарасоте.
Основанный Джонсоном фонд приобрел старую ярмарочную площадь в городе Гамильтоне, штат Нью-Джерси, для демонстрации работ, выполненных в его Ателье под открытым небом. Со временем в том же штате Нью-Джерси возник целый парк его творений под названием «Земля скульптур». Там немало оживших картин импрессионистов, скажем, «Танец» Анри Матисса или «Завтрак на траве» Эдуарда Мане, спрятанный на небольшой полянке за деревьями. Можно войти в картину, можно присесть рядом на траву. По всей территории парка стоят раскрашенные бронзовые скульптуры людей в натуральную величину, издалека не поймешь – то ли это скульптура, то ли посетитель парка.
Есть такая художественная техника, создающая оптическую иллюзию, будто изображенные объекты существуют в трех измерениях. Она называется «тромплей» (от французского trompe l’oeil – «обмануть глаз»). Ее начало связывают с соревнованием между двумя художниками, случившимся в Древней Греции в VI веке до н. э. Один из них – Зевксис – создал натюрморт, настолько убедительный, что птицы слетали вниз, чтобы клюнуть нарисованный виноград. Его соперник Парразий попросил Зевксиса оценить одну из его картин, которая была за парой рваных занавесей в его кабинете. Но когда Зевксис попытался отодвинуть занавески, то не смог, так как они были нарисованы, что и сделало Парразия победителем.
Претенденты
«Не воспринимайте меня слишком всерьез, – говорил Эйзенштадт позировавшим ему знаменитостям. – Я здесь не как фотограф, я пришел как друг». Но дружба с ними не всегда складывалась, во всяком случае, во время фотосессии в 1952 году Эрнест Хемингуэй в ярости грозился выбросить Эйзенштадта за борт своей лодки.
Снимая своей маленькой камерой на улице, он, понятно, не вступал в словесный контакт с моделями. На Таймс-сквер была суматоха, Эйзенштадт фотографировал быстро и не интересовался именами своих героев, к тому же те быстро растворились в толпе. На фотографии невозможно четко разглядеть лица целующихся, и в течение нескольких десятков лет вопрос, кто же изображен на фото, оставался открытым.
В 1980 году 60-летняя жительница Лос-Анджелеса Эдит Шейн прочитала в местной газете интервью с Эйзенштадтом и написала ему письмо о том, что это она изображена на снимке. Тот навестил ее, подарил копию знаменитой фотографии, хотя и сомневался в том, что сфотографировал на Таймс-сквер именно ее. Но по крайней мере в августе 1945 года 27-летняя Эдит Шейн и вправду была медсестрой в одной из больниц на Манхэттене. После войны, правда, сменила профессию и тридцать лет работала воспитателем детского сада в Беверли-Хиллз.
С этого момента ее стали атаковать журналисты, и она с удовольствием им рассказывала, как услышала по радио, что Вторая мировая закончилась, и сразу побежала на улицу, где присоединилась к ликующей толпе на Таймс-сквер. Люди обнимали и целовали друг друга. Один матрос схватил ее и поцеловал. Поцелуй был долгим, и она позволила ему это сделать, потому что он боролся за свою страну. А потом повернулась и пошла в другую сторону. «Мы ничего не сказали друг другу, – говорила Эдит в интервью «Тайм» в 2005 году. – Я даже не знаю, посмотрел ли он на меня, может, и нет».
Эдит узнала себя на знаменитой фотографии едва ли не сразу после ее первой публикации («на мне была такая же обувь, и у меня были такие же швы на чулках»), но все эти годы хранила молчание. «Я не хотела, чтобы люди знали, что меня поцеловал незнакомец. Но времена изменились, и теперь об этом можно рассказать», – сказала она. После поцелуя матроса она встретила солдата, который тоже хотел поцеловать ее, но это было уже чересчур, и она покинула Таймс-сквер.
Да, забыл сказать, Эдит Шейн к тому моменту была замужем, а после еще раз выходила замуж, и еще, всего трижды. В 1980 году Эйзенштадт сфотографировал ее вместе с детьми и внуками.
Тогда же «Лайф» опубликовал рассказ об этой встрече и обратился к читателям со словами: «Если вы тот матрос на фотографии, пожалуйста, сделайте шаг вперед». Два месяца спустя узнали себя десять мужчин и семья одиннадцатого, которого уже не было в живых. И еще две женщины, утверждавшие, что это они – та медсестра.
Советскому человеку это не может не напомнить знаменитое бревно во время субботника на Красной площади. Говорят, лет через 30 после легендарного субботника радиоведущий попросил откликнуться тех товарищей, которые несли бревно вместе с Ильичом. И откликнулось не меньше 600 человек!
С каждым юбилеем Победы число претендентов на роль «того самого моряка» прибавлялось. Все новые мужчины узнавали в нем себя, а их, в свою очередь, «опознавала» Эдит Шейн. Она у каждого претендента спрашивала, что сказал ей «тот моряк» сразу после поцелуя. «Лжеморяки» пытались выкрутиться: кто-то предполагал, что герой попросил у девушки номер телефона, кто-то рассказывал, что назначил ей свидание. На самом же деле он не произнес ни слова.
Первым из тех, кого она признала, был Карл Мускарелло, отставной полицейский из Флориды. Правда, по ее словам, в августе 1945 года она даже не видела его лица, потому что закрыла глаза во время поцелуя. Мускарелло объявил о том, что это он, лишь в 1995 году, хотя его мать узнала его на фото сразу по родимому пятну на руке. Купив тот номер «Лайф», она позвонила сыну и сказала примерно следующее: «Ты что, не знаешь, что не должен целоваться с незнакомками? Ты же можешь чем-нибудь заразиться». На торжествах, посвященных 60-летию победы над Японией (2005), Эдит Шейн сопровождал именно он. В доказательство того, что именно их поймал объектив Альфреда Эйзенштадта, 87-летняя Эдит и 78-летний Карл повторили свой знаменитый поцелуй на Таймс-сквер.
Грета Фридман и Джордж Мендонса еще в 1980 году были приглашены редакцией «Лайф» воссоединиться на Таймс-сквер и повторить свой поцелуй. Грета наотрез отказалась: «Это был не мой выбор». Тем не менее они время от времени обменивались открытками.
Спустя некоторое время у Мускарелло появился конкурент – 80-летний ветеран ВМС США Гленн Макдаффи. 14 августа 1945 года он, 18-летний матрос (его часть была дислоцирована в Бруклине), отправился навестить свою подругу и вышел из метро на Таймс-сквер, где люди праздновали Победу. От радости, что его брат, попавший к японцам в плен, будет освобожден, Макдаффи начал кричать и подпрыгивать. Неизвестная медсестра открыла ему руки для объятия, он побежал к ней и долго ее целовал.
Несмотря на то, что эта версия явно противоречила воспоминаниям Эйзенштадта, Макдаффи захотел доказать свою правоту и пошел на эксперимент. Он попросил сделать около сотни снимков, на которых он стоит в той же позе, что и матрос на Таймс-сквер, только вместо девушки у него на руках лежит подушка. Сравнив оригинальную фотографию с экспериментальными и произведя замеры лица и рук Макдаффи, проводившая эксперимент художница объявила: да, это был он. К тому же ветеран успешно прошел десять тестов на полиграфе. И только после того, как было проведено независимое исследование с привлечением судебных антропологов и специалистов по распознаванию лиц, инициатором которого выступил журнал «Лайф», стало ясно – ни Мускарелло, ни Макдаффи к тому матросу отношения не имеют. Только Эдит Шейн была вне подозрений. До своей смерти в 2010 году она принимала участие в торжественных мероприятиях по случаю Победы в качестве «той самой медсестры с фотографии».