— Надо уходить, они могут очнуться, — решила я поторопить спасителя с его процедурами.
— То есть они еще не окончательно сдохли? — замерев, спросил он, я кивнула, — Умеешь ты подавать важную информацию, прямо специалист, валим отсюда! — он бросил свои вещи и в одном белье, помчался через лес, я бежала следом.
— Куда я попал и где мои вещи? — бурчал он, мне хотелось прокомментировать, что вещи он бросил, но не успела, — Хотя с вещами как раз понятно и, собственно, куда попал, и даже по ходу зачем, — он через плечо оглянулся на меня, — осталось теперь только осознать последствия. Родственники будут в восторге, теперь я точно научусь соизмерять последствия своих решений. Мелочь, поднажми, а то я могу перестать быть мужчиной и стать твоей отмороженной подружкой, а оно нам надо? Вот и я думаю, что нет, поэтому шевели своими мелкими ножками.
— Они не мелкие, — прохрипела я, задыхаясь от бега.
— Хорошо, шевели своими крупными ножками.
— А куда мы бежим? — таки задала я свой важный вопрос, игнорируя его выпады.
— Домой!
— К тебе? — с надеждой спросила я, к себе не хотелось совсем.
— До моего дома твоими ножками точно не добежать, да и моими не доковылять, а значит, бежим знакомиться с твоим домом.
— Хана… — простонала я.
— Догадываюсь, но вариантов нет, если ты, конечно не хочешь стать зверюгой, капающей слюной и жрущей всех подряд, но тут без меня, мне такой образ не пойдет.
Мы добежали домой, он нашел мои следы и провел по ним, сама бы я не выбралась, хотя, о чем я, сама бы я была уже съедена. Мы пробрались в дом, как воришки, попались на глаза бабушке, сходили, помылись, а то я паниковала, что он уже заражен. Хотя эта зараза, я имею ввиду Вольфа, а не яд, потом еще много раз будет меня пугать, что он некий «зомби» и он сейчас сожрет мои мозги, которых нет. Он не заболел, оказывается, у его народа иммунитет к этой отраве, что не может не радовать.
После купания мы пробрались в мою комнату и Вольф (тогда он уже мне представился) шокировал мою бабушку, которая зашла почти следом за нами, увидев голого Вольфа (ладно-ладно в трусах) прыгающего возле жаровни, тем самым пытаясь согреться, а я прыгала рядом.
— Это не то, о чем вы подумали? — он замер, испуганно прикрывая почему-то грудь. Оглядел нашу композицию прыгунов и добавил, — Хотя нет, это именно то, о чем вы подумали. Меня зовут Вольф и я буду с вами жить, мама?
— Бабушка, — авторитетно поправила моя замечательная бабушка и плюхнулась на кушетку, ее ноги подкосились.
— Здорово, всегда мечтал о бабушке, — он состроил такую умильную физиономию, что она улыбнулась.
— Видимо, я должна быть благодарна за твое появление, — да, с проницательностью у нее всегда было здорово, — но чует мое сердце, весело будет всем и не один раз. Сейчас принесу еду и пить, а завтра, Райли, ты мне все расскажешь, — с этими словами она поднялась и вышла, а Вольф совершенно серьёзно глядя мне в глаза, сказал:
— Хочешь ее уберечь, ни слова о том, как я здесь появился и что общеизвестного ритуала не было. Иначе нам всем хана, прямо полное и безвозвратное.
— О чем ты? — я запаниковала, — Ты что-то знаешь?
— Что-то знает любой, даже дурак, а я так немного слышал дома некоторые детали про жизнь на Горане, поэтому ради себя, меня и бабушки будь умницей.
— А что мне сказать? — я поняла, что он говорит правду и надо прислушаться, что для меня, как ребенка, удивительно.
— Сейчас разработаем правдоподобную легенду, но для начала расскажи мне все про свою жизнь и что теперь мне грозит, видимо, жить мне придется тут долго, а потом у себя дома долго выхватывать, — он тяжело вздохнул, но как будто сразу отогнал негативные эмоции, он, как показали годы, это умеет делать превосходно, — так что, напарник, попрыгали, греться надо!
— Попрыгали, — я присоединилась к прыжкам и согреванию и на утро рассказала бабушке совсем другую историю, а эта осталась нашей тайной, одной из череды многих, по мере моего взросления и нашей с ним дружбы.
***
— Смутно… — я само красноречье, он понимающе кивает, и мы продолжаем спокойно идти в молчании.
— Сходим вечером к пруду? — неожиданно спрашивает он, а я сбиваюсь с шага, со своего равномерного шага, не наступающего на стыки плит дорожки (у меня очень интеллектуальное занятие было).
— Это свиданье? — спросила и только потом поняла, что именно спросила, попыталась сразу исправить эту оплошность, — я не в том смысле…
— Да, если ты не против, это будет свиданье, — одновременно со мной сказал он, остановившись и глядя мне в глаза, свои глаза я очень хотела спрятать, мне неловко рядом с ним, прям вот совсем, — ты пойдешь со мной?
— Да, — пискнула я и зажмурилась, развернулась и пошла, куда и шли, глаза пришлось открыть, во избежание неизбежных увечий.
Я не видела, как Скотт улыбнулся, глядя на меня с теплотой, а жаль, что я этого не видела.
В молчании мы дошли до нашей казармы, в молчании зашли, в молчании поднялись на второй этаж и в нем же, вы поняли, разошлись по комнатам, на прощанье кивнув головой. Фуух, сплошное молчанье, у меня прям язык чесался что-то ляпнуть, чтобы не в тишине идти. В комнате я плюхнулась на кровать, прикидывая, а не поспать бы мне? Дневной сон — это же идеально. И почему, будучи маленькой, я от этого отказывалась, повзрослев сразу осознала, насколько была неправа. Быстро раздевшись, юркнула в постель, укрываясь практически с головой (привычка укутываться и даже то, что за окном лето и жара, не мешает мне создавать кокон из одеяла, в котором мне удобно).
Разбудил меня сигнал об ужине, сначала хотела проигнорировать сигнал и продолжить спать, но меня прямо подорвало на кровати, у меня свиданье со Скоттом, дырявая твоя башка, в одеяле я таки запуталась и с кровати упала с характерным «бум», кости громко о пол бьются. Как червяк извиваясь, я все-таки выпуталась из одеяла, было бы интереснее, если бы пришлось звать на помощь, а там только трусики и майка (запасы, найденные здесь и нагло присвоенные, но это точно для меня, размер мой, и они для девочек). Так, долой оправдания, да пребудет с тобой душ и быстрые сборы, а вот была бы я нормальной девочкой (да-да-да, я утверждала, что нормальная, нагло врала) мне необходимо было бы минимум пару часов на сборы, а тут я через пятнадцать минут выглядела, как посланник богов. И не в том смысле, что я бледная (веснушки меня разукрашивают) и не в том, что я худая, почти прозрачная (хотя худая, конечно, но это поправимо, я кушаю тут хорошо), просто сама наивность, нежность и хрупкость (и не слова про то, что я скрываю за своей хрупкостью).
Все, бегом марш кушать и на свиданье, почему-то начала хихикать, чужой мир, статус не то рабыни, не то пленницы, а я на свиданье бегаю с парнем своей мечты с подросткового возраста. Одуреть! Да, пути новых и старых богов неисповедимы, мой путь, видимо, ведет сюда…
В столовой за столом ощущалась напряжённость, парни, которые ушли вместе с высказавшимся нам свое «фи», сидели с одной стороны, остальные сидели с другой и между ними четко просматривалась граница. Пусть и в виде пустых стульев, но все же, я подсела к Стю, рядом с ним был пустой стул, через стол по диагонали сидел Скотт, который не спускал с меня глаз, пока я не села за стол. Потом, встретившись со мной взглядом (да, до этого, я специально избегала смотреть на него, еще споткнусь, растянусь на полу, будет не очень), улыбнулся и пожелал приятного аппетита, ну, вы поняли, кто сразу покраснел и смутился?
ГЛАВА 10
Ели мы в молчании, не знаю, что сказывалось больше, решение владыки относительно нас или разлад в нашем сборище, но было не комфортно. После ужина Скотт, встав, взглядом уперся в меня, я заерзала, а потом, собравшись с силами, встала и пошла к нему, почему мне неловко, что за бред?
— Отличное время и место, чтобы развлечься с девкой, мы тут в передряге, а вам хоть бы хны! — вдруг резко взорвался один из оппозиционеров, — Поэтому вас все и устраивает и с демонами якшаетесь! А тебя не смущает, что она сначала с демоном развлекалась, а теперь с тобой будет или в этом и есть «любовь» и «преданность» демонам?
Я стояла, как помоями обитая, не зная, что мне сказать и как поступить. Как вообще можно выйти из такой ситуации, что я должна сказать или не сказать? Но это я терзалась внутренними нерешенными вопросами, а вот Скотт все сделал быстро. Еще секунду назад он стоял рядом, а вот он уже возле говорившего, мгновение - и он, схватив его за шею, поднимает из-за стола, точнее, резко дергает. Тот хрипит и хватается за его руку, а Скотт выглядит жутко, я его таким никогда не видела, захотелось залезть под стол и там прожить остаток своих дней или минут.
Друзья говорившего вскочили на ноги, тут и наши подскочили, хотя если быть объективной, то тоже наши. Мамочки, я запуталась! В общем закрутилась катавасия, а я стою и ртом воздух хватаю, по-прежнему не зная, что мне делать.
— Райли, угомони Скотта, иначе он его убьет! — меня кто-то окрикнул и даже схватил за руку.
Наверное, за это стоит сказать спасибо, поскольку мозг по-прежнему был в прострации, тело среагировало само, скинуть руку схватившего, увернувшись как от захвата, уйти с линии удара (какого, удара, серьезно?) и подскочить к Скотту. Тут надо сказать мозгу спасибо, он, наконец, взял управление на себя, и я перестала работать на одних рефлексах.
— Отпусти его, — мой голос был еще слегка не эмоциональный, ладно-ладно я сказала, как будто неживая и голос скрежетал, как сосулька об стекло.
Скотт повернул ко мне свою голову с взглядом полной неадекватности и задумчиво уставился на меня.
— Я говорю отпусти его, еще чуть-чуть и он умрет, — Скотт удивленно посмотрел на свою игрушку, которой он почти открутил голову, ну, или хорошенько так придушил, пальцы разжались, парень кулем упал на пол, задыхаясь и кашляя.
В комнате стоял крик и вопли, кто-то толкался, ругался, атмосфера такая, что чиркни спичкой и все взорвется. А на меня накатило прекрасное чувство отрешенности, какое бывает только в бою, когда ты видишь все, но не реагируешь на подначки, а делаешь только нужные вещи.