И я вспоминаю.
Я была на мосту. Не там, где разбился мой велосипед. На том, что за Завесой. Мост Душ. А значит, всё это происходит не на самом деле. Это уже случилось. Я разбилась на велосипеде в свой прошлый день рождения. Я едва не утонула. Но этого не случилось. Потому что Джейкоб спас мне жизнь.
Джейкоб.
Мы вместе стояли на Мосту Душ. А потом он исчез, а я стала падать и… Нет, сосредоточься. Джейкоб. Джейкоб Эллис Хейл, лучший друг и привидение, который умер, спасая любимую игрушку младшего братика, который нырнул в реку, но уже не вынырнул из неё.
Это река.
Я поворачиваюсь в темной воде, смотрю вниз, а не вверх, и вижу его. Джейкоба. Его щеки надуваются, когда он ныряет вниз, обшаривает дно реки, сжимая статуэтку пальцами.
Вот он, мой лучший друг. Прежде чем он стал моим, прежде чем он..
О нет.
Это не та река, где я едва не утонула. Это река, в которой утонул Джейкоб.
Словно по сигналу, течение усиливается, вода тянет меня, взбивая ил и гальку. Джейкоб пытается оттолкнуться от дна реки, но его ботинок застрял, зацепившись за что-то, чего он не видит. Я зову его, или пытаюсь, но это всего лишь пузыри, воздух, который я не могу позволить себе потерять. Мои легкие разрываются от крика, когда Джейкоб наклоняется, чтобы высвободить ногу, и не замечает, как коряга приближается к его голове, пока не становится слишком поздно. Я вижу, как коряга бьет его по голове. Я наблюдаю, как он сгибается, а потом я плыву вниз, несмотря на холод, против течения, несмотря на сопротивление собственных рук и ног. И это намного дальше, чем должно быть, и это намного труднее, чем должно быть, но я добираюсь до него. Он парит там, как во сне, а я разгребаю палки и камни вокруг его ботинка, нахожу тот, что зацепился за шнурки, зацепился за пятку.
Я освобождаю его.
К этому времени мое зрение уже затуманилось, темнота подкрадывается к краям, но всё, что мне нужно сделать, это посмотреть вверх, выплыть, держаться за своего лучшего друга, пока мы всплывем на поверхность. Задыхаясь, я вырываюсь на поверхность ледяной воды, а Джейкоб рядом со мной что-то бормочет.
— Кэсс? — задыхается он, моргая. — Что…я не…я был внизу…и…
— Я держу тебя, — говорю я, пока мы плывём к берегу реки.
Но в тот момент, когда мы выбираемся из воды на сушу, илистая земля исчезает под моими пальцами, сменяясь гладким камнем.
Мы снова на холодном тёмном мосту. Мосту Душ.
Вместе, но живые мы выбираемся с той другой реки, куда бы она ни вела. Туман клубится вокруг нас, поглощая оба конца моста. Моя одежда сухая, но я всё еще дрожу, когда мы поднимаемся на ноги.
— Нам нужно выбраться отсюда, — говорит Джейкоб.
— Только с Ларой, — говорю я, а он хмурится на меня. — Очевидно же. Но как нам найти её?
Я осматриваюсь, но вокруг лишь туман. Я вешаю на плечо красный рюкзак Лары, закрываю глаза, дышу и пытаюсь почувствовать нить, которая связывает нас вместе, связь, которая проходит между всеми промежуточниками. Но прямо сейчас я не чувствую ничего, кроме моста. Я открываю глаза и щурюсь, пытаясь понять, какой путь ведет назад, а какой вперед. Оба выглядят одинаково, но в одном направлении я ощущаю опасность, а в другом — словно я дома.
И я понимаю, в какую сторону следует идти.
Я иду против своего страха.
Против желания сбежать.
Вопреки желанию жить.
И направляюсь к дальней стороне моста.
По крайней мере, я не одна. Джейкоб со мной на каждом шагу. Но вскоре я начинаю чувствовать… усталость. Холод, который я почувствовала тогда, в реке, всё еще пробирает меня до костей. У меня начинают стучать зубы. У меня начинают болеть ноги. В голове всё плывет, как бывает, когда я слишком долго нахожусь в Вуали.
Я хочу лечь.
Хочу закрыть глаза.
Я спотыкаюсь, но Джейкоб поддерживает меня.
— Эй, Кэсс, — говорит он. — Какое пятое правило дружбы?
— Эм, — отвечаю я, пытаясь сосредоточиться. — Не позволять призракам красть своих друзей?
— Что на счёт правила номер девять?
Я выдыхаю облако бледно-белого тумана.
— Не дай другу угодить под машину.
— А шестнадцатое?
Я проглатываю ком в горле, мой голос становится уверенней.
— Не ходи туда, куда я не смогу за тобой последовать.
В голове у меня начинает проясняться. А впереди туман редеет, ровно настолько, что мне удаётся разглядеть девушку с двумя темными косами в бледно-серой рубашке, красноватый свет пробивается сквозь ее грудь.
— Лара! — кричу я, но голос не отдаётся эхом, скорее наоборот.
Он раздается в нескольких дюймах от моего лица, поглощенный тяжелой тишиной этого места. Впереди Лара покачивается на ногах, спотыкается и падает.
— Лара, — окликаю я её, но она продолжает идти.
— Лара! — снова кричу я, заставляя себя идти вперед. Но она по-прежнему меня не слышит. Когда я приближаюсь, я вижу, что у неё открыты глаза, но они хрустальные и несфокусированные, словно она спит.
— Лара, это я, — говорю я, но она даже не моргает и не останавливается. — Ты должна проснуться.
— Эм, Кэсс, — говорит Джейкоб, и я понимаю, что с его голосом что-то не так. Я смотрю на него, но он лишь смотрит вперед, на место, которое окутано туманом на мосту. Это место мрачнее, серое, перетекающее в непроглядный мрак. Мы почти в самом конце моста. Но Лара продолжает идти, красное сияние мерцает у неё в груди.
— Лара, остановись, — я хватаю её за руку.
Но в тот самый момент, когда моя рука касается её кожи, мир пропадает, туман рассеивается, и внезапно мы оказываемся не на мосту. Я в больничной палате, вокруг меня слабо пикают аппараты, до меня доносится запах лекарств.
И здесь, на узкой кровати лежит Лара.
Ей, должно быть, восемь или девять, но она выглядит такой крошкой. Её загорелая кожа покрыта потом, а темные волосы разметались вокруг лица. Её дыхание выходит неровным, с небольшими заминками и запинками, как будто что-то застряло у нее в груди. Я открываю рот, чтобы произнести её имя, но кто-то произносит его вместо меня.
— Лара.
Я поднимаю взгляд. Мужчина и женщина стоят по другую сторону кровати, держась друг за друга, их лица искажены страхом. Я никогда их не встречала, но, должно быть, это родители Лары. Я вижу её черты в их лицах, по проницательным глазам, и вздернутому подбородку. У изножья кровати стоит врач, глядя на историю болезни.
— Мы делаем всё, что в наших силах, — говорит он. — Но у неё слабое сердце. Жар не прекращается..
Возле кровати мужчина и женщина, они выглядят такими потерянными.
— Пойдемте, выйдем, — говорит доктор. — Нам нужно поговорить.
А веки Лары, лежащей в постели, трепещут. Ее рот открывается и закрывается, и она произносит чуть громче шепота:
— Пожалуйста, не уходите.
Но они ее не слышат.
Доктор выводит ее родителей в коридор. И Лара ворочается в своем лихорадочном сне. Я чувствую тепло, исходящее от ее кожи. Красноватое свечение в воздухе, точно такое же, как свет внутри ее груди.
И я понимаю: это ее река.
В этот момент она чуть не умерла.
И именно поэтому мы здесь. Для этого и существует Мост Душ. Именно этого хочет Эмиссар. Изменить наши судьбы. Всё исправить.
Но этого не произошло.
Я не утонула, а Лара не сгорит, как свеча. Я ей не позволю.
— Лара, — я протягиваю руку и касаюсь ее ладони. Она горячая, но я не отпускаю. Я сжимаю её. — Проснись.
Она бормочет во сне.
— Зачем?
— Потому что это нереально, — отвечаю я. — Это всего лишь сон.
— Кошмар, — шепчет она. Её голос звучит, словно издали.
Пульс на больничном мониторе слишком медленный. Ее дыхание слишком поверхностное. Моя рука горит в ее руке, но я не отпускаю.
— Ты должна проснуться, — говорю я.
— Я так устала, — бормочет она.
Понимаю. Я тоже устала.
Мне хочется лечь с ней рядом на кровать.
Я хочу, но когда я смотрю на наши руки, я вижу красную нить на своем запястье, напоминание о том, что нужно вернуться. В постели дыхание Лары сбивается, и я не знаю, то ли это пот, то ли слезы текут по ее лицу.
— Они всегда уходят, — шепчет она.
Я смотрю сквозь окно больницы на мужчину и женщину в коридоре, которые лихорадочно разговаривают с врачом. Я не слышу, что они говорят, потому что Лара никогда не слышала, но они выглядят расстроенными. Они выглядят напуганными. Беспомощными.
Но даже если они не смогут помочь, то я смогу.
Мне просто нужно придумать, как это сделать.
Если бы она была призраком, я могла бы поднять зеркало. Показать ей то, что я вижу, напомнить ей, кто она. Но она не призрак, пока нет, так что мне просто придется рассказать ей об этом.
— Послушай меня, Лара, — говорю я, когда она сворачивается калачиком на кровати. — Ты самый умный человек, которого я знаю, и мне нужно, чтобы ты научила меня, показала мне, уберегла меня от всех глупых, безрассудных решений, которые я приму, потому что Джейкоб не может.
— Призрак, — шепчет она с тенью своего обычного презрения. Но я цепляюсь и за эту тень.
— Лара Чаудхари, ты должна проснуться, чтобы мы могли выбраться из этого места. Ты должна проснуться, потому что, если ты этого не сделаешь, то ты никогда уже этого не сделаешь. — мой голос срывается. — Ты должна проснуться, потому что ты мой друг, и я не уйду отсюда без тебя.
Между ее бровями появляется небольшая морщинка. Ее глаза распахиваются, стеклянные и лихорадочные.
— Кэссиди? — произносит она.
— Да, — вырывается у меня непроизвольно.
Она моргает, и по мере того, как она это делает, она взрослеет, превращаясь из маленькой девочки в постели в ту, которую я знаю. Она оглядывается по сторонам
— Как я здесь оказалась?
— Эмиссар, — говорю я. — Мост.
Её взгляд становится пронзительнее, фокусируясь.
— Я помню.