— Лара, остановись, — шепчу я.
— Я сбежала от смерти, — говорит она, и эти слова сильны, словно заклинание промежуточника.
Смотри и слушай. Узри и узнай.
— Почему ты не схватишь меня?
Нет.
— Я сбежала от Смерти, — говорю я, и разбитое лицо Эмиссара поворачивается ко мне. Его пальцы сжимаются вокруг моей полоски жизни, и я дрожу, внезапно похолодев.
— Я обокрала Смерть, — говорит Лара, будто это соревнование. На этот раз Эмиссар отпускает ее. Его когтистая рука вырывается из моей груди, и я падаю, с головокружением и бездыханностью, на мост.
Он начинает идти к Ларе.
— Мы заберём тебя.
И, несмотря ни на что, Лара Чаудхари стоит на своем. Она не отступает ни на шаг. Она самая храбрая девушка, которую я знаю. И я не могу позволить ей сделать это.
— Я обокрала Смерть! — повторяю я, и Эмиссар останавливается между нами.
— Мы знаем, — отвечает он. — Мы заберём вас обеих.
— Но кого первым? — спрашиваю я.
— Это должна быть я, — настаивает Лара.
— Нет, — говорю я. — Ты ведь пришел за мной, верно?
— Меня ты даже не заметил.
Эмиссар переводит взгляд с одной на другую, не зная, кого выбрать. Вот почему он не видит Джейкоба. Пока не становится слишком поздно. Не замечает, как близко он стоит к краю моста без перил, пока бледно-серая полоса моего лучшего друга не обвивается вокруг его костлявой талии, увлекая за собой темноту к краю.
На самое дно.
— Джейкоб! — кричу я, бросаясь вперед, когда он исчезает за периллами. Я успеваю увидеть, как Эмиссар падает вниз, в бездонную тьму. А Джейкоб пытается ухватиться за край моста, при этом соскальзывая. Я перебрасываю фиолетовый ремешок от своего сломанного фотоаппарата через край, внезапно ощущаю тяжесть, как у рыбы на леске, и, посмотрев вниз, вижу, что Джейкоб цепляется за него.
— Я держу тебя, — говорю я сквозь стиснутые зубы. Но здесь он не такой уж и легкий, и его тяжесть тянет меня к краю и бездонному туману внизу.
Но как только я начинаю соскальзывать, Лара подбегает ко мне, обхватывает руками за талию, и вместе мы вытаскиваем Джейкоба из темноты. Мы все, затаив дыхание, распластываемся на отполированном черном камне. Я подползаю к краю и вглядываюсь в туман. Нет никаких признаков Эмиссара. И ни звука, только тишина пустой темноты. И мой собственный пульс, словно предупреждение в ушах, говорит мне, что я пробыла здесь слишком долго. Говорит мне сойти с этого моста, выйти за Завесу и вернуться туда, где мое место — в мир живых.
Я поднимаюсь на ноги и оборачиваюсь, чтобы посмотреть на своих друзей. Лара пытается разгладить рубашку, ее руки трясутся. Она выглядит более растрепанной, чем я когда-либо видела. Но в остальном она похожа на саму себя. Джейкоб, с другой стороны, похож на привидение. Он стоит там, вглядываясь в туман, худой и бледный, как осколок льда, и я вспоминаю то ужасное чувство, которое у меня возникло, когда Эмиссар схватил его, как будто всё, что было между нами, разрушилось. Как будто я потеряла его.
«Джейкоб», — произношу я мысленно, но он не оборачивается.
— Взгляни на меня, — говорю я, обхватывая его лицо руками. — Тебя зовут Джейкоб Эллис Хейл, у тебя два брата, ты жил и утонул на севере штата Нью-Йорк, а потом спас мне жизнь, и теперь мы лучшие друзья.
Он долго смотрит прямо на меня, а потом морщится.
— Я знаю, — говорит он, как будто я сошла с ума.
Я обнимаю его за плечи, пытаясь не думать, какой он эфемерный на ощупь, словно его здесь и нет.
— Я думала, что потеряла тебя, — говорю я.
— Правило дружбы номер восемьдесят один, — отвечает он. — Друзья не должны допускать, чтобы их убивали ужасные монстры-черепа на мосту между Завесой и потусторонним миром.
Я смеюсь и, отстраняясь, смотрю на него. Затем я бью его по плечу.
— Ай!
— Ты не чувствуешь боли, — говорю я.
— Кто бы говорил, — говорит он, потирая руку. — Это еще за что?
— Ты мог умереть, — кричу я. — Снова.
— Ну, да. Но это ведь сработало, не так ли?
— Если вы не возражаете, — говорит Лара, закидывая свой красный рюкзак на плечо, — я бы действительно хотела выбраться отсюда.
— Согласен, — говорит Джейкоб.
— Да, — вмешиваюсь я. Даже без Эмиссара Мост Душ — не самое дружелюбное место.
Мы возвращаемся бок о бок, и Джейкоб рассказывает о нашем приключении, как о лучшем моменте в своей жизни, и рассказывает Ларе о катафалке и реке, прежде чем перейти к той части, ради которой мы сюда попали. Кажется, мы зашли очень далеко. Но если идти в обратную сторону, то мост очень короткий. Вскоре туман рассеивается и вдалеке виднеется берег озера. Мы сходим с моста обратно в бледно-серый пейзаж Вуали, в пространство плоское и пустое, как бумага. Я уже тянусь к Завесе, мечтая о твёрдой земле, горячем душе и долгом ночном сне, когда Джейкоб откашливается.
— Эй, — произносит он. — Кажется, что-то не так.
Я оглядываюсь через плечо.
— Что?
Джейкоб протягивает руку к Вуали, та лишь хлопает по его пальцам, но ему не под силу ухватиться за нее. Его пальцы опускаются.
— Не думаю, что смогу..
— Конечно, же сможешь, — говорю я. Когда Джейкоб вытащил меня из мира живых, я вытащил его из мира мертвых. Сколько я его знаю, он способен перемещаться между нашим миром и Завесой. Вот почему он может существовать так далеко от того места, где утонул. Вот почему он может преследовать меня, куда бы я ни пошел.
— Возьми меня за руку, — говорю я.
Он так и делает, и я пытаюсь не обращать внимания на то, какими хрупкими кажутся его пальцы — не столько кожа и кости, сколько влажный воздух, — когда тянусь к Завесе. Но это не срабатывает. Я чувствую Завесу, которая ждет, но когда я пытаюсь отодвинуть ее в сторону и шагнуть сквозь нее, рука Джейкоба выскальзывает из моей и превращается в ничто. Как будто его здесь и нет.
— Всё в порядке, — говорит он, его голос напряжен.
Но не всё в порядке.
Я поворачиваюсь к Ларе, которая старательно отводит взгляд. Как будто знала, что это произойдет.
— Ты всегда говорила, что мы с Джейкобом были неразлучны, и именно поэтому он становился сильнее, — говорю я ей. — Значит, там, на мосту, связь как-то нарушилась. Как мне это исправить?
— Кэссиди, — тихо говорит она. — Может быть, так и должно было быть.
— Тогда помоги мне это исправить!
— Кэсс, — начинает Джейкоб, — мы ведь знали, что это может…
— Нет, — огрызаюсь я, поворачиваясь к нему. — Я дважды чуть не потеряла тебя, и я не сделаю этого снова. Я не собираюсь прощаться. Не стану. — Я тычу его в грудь. — Мы сражались со Смертью, и мы победили. Так что нет, я не отказываюсь от тебя. Ты Джейкоб Эллис Хейл, ты не похож на других призраков, и тебе не место в Завесе. Твое место рядом со мной. И я не вернусь домой без тебя. Понимаешь?
Джейкоб кивает. Я сжимаю его руку так крепко, как только могу, как будто могу вернуть ему частичку своей жизни. Я представляю, как бело-голубой свет в моей груди распространяется по руке, просачивается сквозь пальцы и обвивается вокруг Джейкоба, словно веревка. Он немного светлеет и краски чуть-чуть возвращаются к его одежде и коже. И что-то внутри меня ломается, потому что я знаю, что этого недостаточно. Он всё ещё слишком призрачный, слишком серый. А затем Лара протягивает руку и берет другую его ладонь.
— Давай, призрак, — говорит она, крепко сжимая его. Я почти вижу, как красный огонек ее жизни проникает по ее пальцам в его. Я могу только надеяться, что этого будет достаточно.
Я делаю глубокий вдох и снова тянусь к Завесе. И на этот раз чувствую, как серая ткань цепляется за мою руку. Я крепко хватаюсь за неё и отдергиваю ее в сторону. И рука об руку, мы делаем шаг и падаем.
Глава двадцать пятая
Солнце садится над Новым Орлеаном.
Филиппа прислоняется к капоту катафалка, обрывая лепестки цветка, украденного с похоронного венка. Лукас сидит на пассажирском сидении и читает книгу.
Я опускаю взгляд на свою ладонь, где раньше пальцы Джейкоба сжимали мои, но теперь там пусто. Бросаю взгляд на Лару и Джейкоба, который обычно стоял между нами, но его больше нет.
Не сработало.
На лице Лары появляется печальное выражение, и она обнимает меня.
— Мне жаль, — тихо произносит она. — Мне так…
И тут позади нас раздается голос:
— Это отстой!
Мы с Ларой оборачиваемся и видим Джейкоба, который стоит перед нами, а за его спиной дамба.
Я издаю звук, похожий наполовину на смешок, наполовину на всхлип, полный облегчения и желания обнять его. Но Джейкоб, кажется, даже не замечает этого. Он слишком занят разглядыванием своих рук, на его лице написано раздражение. И я понимаю почему.
Я вижу его.
Но также и сквозь него.
Я не замечала, каким плотным он был раньше, пока не увидела его вот таким. Его цвета истончились, кожа стала бледно-серой. Таким он был в самом начале, когда впервые встретил меня.
Когда я подняла глаза, будучи на больничной койке, и увидела, что он сидит, скрестив ноги, в кресле для посетителей.
Когда он последовал за мной домой.
Призрак.
И ничего больше.
Но Джейкоб, конечно же, гораздо больше. И он здесь, и это всё, что сейчас важно. Он вздыхает.
— Ох, ладно.
И мне хочется ударить его или обнять, но я довольствуюсь призрачным «дай пять».
— О, а вот и вы! — говорит Филиппа, выбрасывая остатки цветка, когда мы возвращаемся к катафалку.
— Кэссиди, Лара, — произносит Лукас, вылезая из машины, на его лице выражение полного облегчения.
— Приятно видеть вас всех живыми, — говорит Филиппа. — Ну, — добавляет она, кивая Джейкобу. — ты понимаешь, о чем я. — Сощурившись, она разглядывает его. — А ты слегка похудел, да?
— Видела бы ты другого парня, — отвечает он.
— Ха! — смеется Филиппа. — Люблю забавных призраков. Теперь расскажите мне всё! Как всё прошло? Как это было?
Другая машина сбрасывает скорость при виде мужчины, женщины, двух девочек и катафалка на обочине дороги.