Режим сайгонских марионеток всегда стремился только к одному: получить от США как можно больше долларов, подавить силы оппозиции при помощи карательных экспедиций и осуществить бредовую, преступную «идею» создания неофашистских застенков — так называемых стратегических деревень. О просвещении свора сайгонских марионеток даже не задумывалась. Американский неоколониализм тоже не способствовал борьбе с неграмотностью.
Больше того, позорный страницей истории Соединенных Штатов надо считать акты воздушного террора во Вьетнаме, в том числе против школ — специальные полеты бомбардировщиков и вертолетов, сбрасывающих фосфорные и напалмовые бомбы на школы. А сколько арестов и зверских казней учителей совершили войска США? Политика американцев и послушных им сайгонских марионеток как две капли воды похожа на гитлеровскую, фашистскую политику ликвидации школ и работников просвещения во всех оккупированных странах Европы, особенно в СССР и Польше!
Отнюдь не случайно, что в 1939–1945 годах учителя были первыми жертвами массовых репрессий фашистских захватчиков. И не случайно, что американские агрессоры во Вьетнаме преследуют ту же цель — ликвидацию школ. Им не дают спать лавры Гитлера. Почему? Школа в освобожденных зонах Южного Вьетнама не только ликвидирует темноту и отсталость — она открывает детям и взрослым глаза на происходящие вокруг события, учит правде о мире, углубляет и укрепляет патриотизм и любовь к Родине. Стало быть, школа опасна и для заокеанских грабителей, и для сайгонской клики.
Я рассматриваю свидетельства воздушного разбоя, — снимки совершенного год назад налета на школу в местности Линьфунг (провинция Бенче). Разбитое школьное здание, трупы детей, сожженных напалмовыми бомбами… Очевидцы рассказывают мне об одной из школ в провинции Киенгфонг, подожженной ракетами, выпущенными с американского бомбардировщика. Молодой сельский учитель, работавший в этой школе, спас тогда около восьмидесяти первоклассников, перенося раненых малышей и ведя за собой остальных в противовоздушные убежища.
— Сожженная дотла в прошлом году, она сейчас заново восстановлена! — добавляет мой собеседник.
В условиях дикого террора и неслыханного преследования учителей проходит их трудная и опасная, но благородная работа. Сейчас ее возглавил Национальный Фронт Освобождения, начата же она в 1963 году. Важным этапом был 1964 год: тогда состоялся конгресс работников просвещения, который рассмотрел и утвердил многие важнейшие мероприятия и поддержал ряд ценных начинаний. Каковы же их результаты?
В 1963 году начальные школы посещало 20 процентов детей школьного возраста, находящихся в освобожденных зонах. В 1964 году, несмотря на большие трудности и всяческие препятствия, созданные «грязной войной», занималось уже 80 процентов детей, то есть около полмиллиона человек. Тиен, руководитель Комиссии просвещения, педагог по призванию и профессии, называет мне четыре провинции, где в каждой учится от 20 до 50 тысяч детей.
— Вас, конечно, интересуют учебники? — при этих словах понимающая улыбка озаряет его лицо.
Еще бы! В тех лесных пунктах, где чувствуется запах типографской краски (а я уже посетила их несколько, и из каждого везу в Европу книжки, брошюры, экземпляры газет), я сразу иду к печатникам. Вот и сейчас мы отправляемся в типографию, принадлежащую Комиссии просвещения. С невольным удивлением гляжу на новенькие учебники, по которым вьетнамские дети будут заниматься в 1965/66 учебном году: «История Вьетнама» и «Всеобщая история», сборники избранных литературных произведений для уроков родного языка, «Сборник песен», брошюры о борьбе с американскими захватчиками, иллюстрированные книжечки для дошкольников, буквари. В одном из них я нахожу сведения о Советском Союзе и рисунок с серпом и молотом. Эта эмблема, которую видишь тут, в диких джунглях, за многие тысячи и тысячи километров от Москвы, говорит о многом…
В одном из шалашей я нашла несколько специальных книг по психологии. Тиен объясняет мне, что по ним составляются пособия для учителей.
— У нас есть несколько способов подготовки кадров, — говорит он, — Например, мы организовали курсы для учителей начальной школы. Отличники этих курсов помогают своим товарищам, уровень подготовки которых ниже. Распространена у нас передача опыта и знаний квалифицированными учителями новичкам. Обмен опытом проводится также между учителями разных провинций. Организованы семинары для классных руководителей (в объеме начальной школы).
Обо всем этом Тиен говорит так просто, будто речь идет об учителях, которых готовят к работе в нормальных условиях, а не в джунглях.
Мне показывают подземный склад, где хранятся книги и бумага. Как тут все продумано! Книги уложены в металлические коробки из оцинкованного железа, бумага надежно защищена от сырости и вредных насекомых.
— Какие тиражи этих учебников? — спрашиваю я, осматривая переплетный цех.
— Пока небольшие, книг еще не хватает… — говорит Тиен. — Но мы обычно отправляем комплекты учебников в разные провинции, там их перепечатывают и рассылают по местным школам. Среди учебников, которые мы вам дарим, есть несколько, изданных как раз в провинциях. Сейчас мы закончили подготовку пособий для первых четырех классов начальной школы. Только одних букварей нами отпечатано свыше 40 тысяч экземпляров.
Рассматривая школьные игры, сделанные тут два года назад, и сравнивая их с новыми, я убеждаюсь в том, что местная полиграфическая техника совершенствуется даже в условиях джунглей и войны!
Тиен спрашивает, видела ли я во время похода школы, уничтоженные врагом, но восстановленные местными жителями. Я отвечаю утвердительно.
— Если бы не помощь населения, мы не справились бы с задачей, — говорит Тиен. — Крестьяне строят школы, снабжают учителей продуктами, внимательно следят за тем, чтобы около школьных зданий были выкопаны противовоздушные щели и убежища на случай воздушного налета. Как правило, они заботятся о школах больше, чем о собственной крыше над головой. Почему? Народ хорошо понимает, что значит школа для всей деревни, для них самих и для их детей.
— Мы предполагаем, что в 1966 году работа по ликвидации неграмотности в Южном Вьетнаме в основном завершится. Мы хотим добиться, чтобы до конца года в каждой провинции была бы хоть одна деревня, где полностью ликвидирована неграмотность.
Я смотрю на сосредоточенные, спокойные лица моих собеседников и думаю: какая воля, какая вера в силу народа! Подробно записываю те сведения, которые они щедро предоставляют мне, — ведь это бесценные данные для будущих историков! Мысленно сопоставляю все услышанное здесь с тем, что мне довелось видеть своими глазами во время похода по стране. И твердо верю: эти мужественные люди добьются своего, несмотря на трудности и ущерб, причиняемые им американской агрессией!
— Хорошие примеры тоже «заразительны»! — говорит один из руководителей Комиссии просвещения. — В таких, например, провинциях, как Бенче и Кантхо, есть деревни, насчитывающие до двух тысяч жителей и более. Там организовано по нескольку десятков групп, где обучаются грамоте взрослые крестьяне. И нередко получается, что родители садятся на одну скамью со своими сыновьями и дочерьми. А ведь среди этих школьников немало людей, которые давно забыли свою молодость — им уже перевалило за шестьдесят!.. Особенно тянутся к книге женщины…
— А каковы результаты работы учителей, обучающих взрослых? — спрашиваю я Тиена.
— Ну, я думаю, результатов долго ждать не придется. Есть красноречивые примеры. Одна сорокалетняя крестьянка из провинции Виньлонг, не пропуская ни одного урока — хотя ей приходилось целый день работать на рисовых полях, — научилась писать и читать в течение… трех месяцев! В той же провинции, но уже другой человек, которому больше шестидесяти лет, отец четверых женатых детей, научился читать за один месяц.
Провозглашенные Национальным Фронтом Освобождения идеи и лозунги, его просветительная деятельность, его призывы к борьбе проникают даже в зоны, где все еще свирепствует враг. И я верю, глубоко верю — недалек тот день, когда и эти зоны будут свободными, когда весь вьетнамский народ объединится и увидит солнце свободы над рекой Бенхай!
Наши дети в странах социализма уже начали новый учебный год. Несмотря на воздушный террор американских агрессоров, пошли в школы и дети Южного Вьетнама. Невзирая на фосфорные и напалмовые бомбы, на химические средства и отравляющие газы, все больше детей и взрослых садятся за парты, чтобы узнать правду о мире и свободе, чтобы полюбить школу и все то светлое. что она открывает людям.
Пусть же свет придет на исстрадавшуюся землю Южного Вьетнама!
Шумит в ночи бамбук…
Мы выступили в путь глубокой ночью. Темень — хоть глаз выколи. А тут еще лесные заросли. Звучат тихие слова команд. Чуть слышно поскрипывают тяжело нагруженные велосипеды. Вспыхивают и мгновенно гаснут лучи фонариков. У некоторых бойцов нашей группы к поясу прикреплены «партизанские лампочки», сделанные из флакона от ментолового спирта, у других — трофейные электрические фонарики. Внимание! Надо ступать осторожнее, обходя предательские пеньки, торчащие на узкой лесной тропе. Надо успеть вовремя наклонить голову, иначе свисающий с дерева конец твердой, как манильский канат, лианы может хлестнуть тебя по глазам. Звучит приглушенное слово проводника:.
— Осторожно!
Сгорбившись, почти на четвереньках, ползу я вперед через густой кустарник. Медленно, словно канатоходец, продвигаюсь по узкому бревнышку «моста», а внизу неприветливо плещется вода. Временами лес редеет. И тогда впереди вырисовываются очертания ограды. Сонно тявкает невзначай разбуженный пес. И снова воцаряется тишина… Но в лесное безмолвие то и дело врывается странный и резкий шум — словно рядом, задевая шуршащую листву, торопливо пересыпают крупный гравий. Это в тропической ночи шумит бамбук…
Быстро наступающий рассвет начисто вымел небо, и на востоке появилась яркая желтая полоса. Над кронами высоких, уходящих в самое небо деревьев, начинает светлеть. Вместе с приближением дня и мы выходим из джунглей на открывающуюся перед нами равнину. Наша группа идет колонной в строгом порядке, который с первой же минуты установил руководитель.