В марте на третьем из четырех слушаний по делу Аманды в здании суда округа Малтнома присутствовали два человека, одним из них была я. Было 8:20 утра, солнце еще не взошло, в окна стучал холодный дождь. Я и еще одна женщина сели на скамью в первом ряду. Моя соседка была высокой и очень красивой, с бледно-рыжими волосами. Она носила очки. И не обращала на меня внимания. Мы сидели молча, наверное, минут пятнадцать; в комнате было настолько тихо, что я слышала, как водитель грузовика на улице, пятью этажами ниже, переключает скорость.
Из кабинета судьи вышел Джон Касалино, прокурор по делу Аманды. Касалино, насколько мне было известно, в основном работал с обвинениями тех, кто вредил детям или убивал их. Он пожал мне руку и спросил, говорила ли я с Амандой. Я ответила, что пока нет. Он заметил, что сегодня тоже не получится, по крайней мере, до тех пор, пока дело не будет урегулировано. Защита и обвинение так и не смогли прийти к соглашению о признании вины. Так что сегодня все будет происходить лишь в стенах совещательной палаты - и меня туда, разумеется, не пустят.
Женщина поднялась с места. Ростом она была почти с самого Касалино. И представилась тетей Аманды - Хильди.
- Вы понятия не имеете, какой она на самом деле человек, - сказала Хильди.
Касалино кивнул.
- Не знаю, пожелает ли судья увидеться с вами сегодня, однако она благодарна вам за то, что вы пришли, - сказал он Хильди и вернулся в совещательную палату.
- Мне нечего вам сказать, - ответила Хильди, когда я спросила, можно ли побеседовать с ней в коридоре. Мы сели обратно на скамью.
И вот два помощника шерифа ввели Аманду в зал. На ней был голубой костюм, какие бывают на санитарах. Над воротником виднелась коралловая ткань другой рубашки. Волосы были зачесаны назад и сплетены в толстую косу. Кажется, с июня Аманда пополнела фунтов на тридцать; ее руки, опущенные вдоль тела, сливались с талией, лодыжки - друг с другом. Помощники шерифа усадили ее за стол защиты и покинули комнату. Аманда посмотрела на тетю - и расплакалась; она рыдала, раскрыв рот, а Хильди тем временем взглядом пыталась сказать ей, что все будет хорошо. Аманда успокоилась. И обмякла. А через несколько минут вперилась в меня взглядом, будто озлобленно вопрошая: «Кто ты? Хочешь навредить мне?»
Хэдли вышел из совещательной палаты, чтобы забрать Аманду. Хильди последовала за ними. Через двадцать минут Хэдли вернулся один и сказал, что Аманду увели через заднюю дверь. Сегодня я с ней уже не увижусь.
Героиня сериала «Подозрения мистера Уичера» Кейт Саммерскейл писала об убийстве мальчика, ровесника Элдона, следующее: «Возможно, в том и заключается смысл расследований, как в жизни, так и в книгах: превратить шумиху, ужас и скорбь в головоломку, после чего - решить ее и испытать облегчение».
Этими словами героиня попала в точку. Убийство Элдона Смита и покушение на убийство его сестры собственной матерью представляли собой не что иное, как головоломку. Все: юристы, следователи и медицинский персонал, который спасал Тринити жизнь, когда ее экстренно доставили в больницу с переохлаждением и сломанной грудной клеткой, - теперь пытались собрать части головоломки в одно целое. Хильди, которая покинула кабинет шерифа, была абсолютно уверена: части головоломки необходимо искать именно среди
упомянутых специалистов, в то время как моя писанина наверняка «причинит всем еще больше страданий». Мне же казалось, что мои слова никак не могли усугубить и без того ужасающую правду о произошедшем. Произошло детоубийство, еще два ребенка травмированы, их мать сидит в тюрьме, семьи окончательно отвернулись друг от друга - куда уж хуже? Если молчать об этом, разве всем будет больнее? Может, наоборот, станет легче? Возможно ли бередить рану одной рукой - а другой при этом пытаться ее зашить? Мне это казалось более чем возможным. Я даже считала это необходимым.
- Полагаю, вы слышали, что Аманда решилась на чистосердечное признание, - сказал мне Хэдли утром 13 апреля. Я ответила, что впервые слышу об этом. В газетах ничего такого не говорилось, да и мои гугл-оповещения молчали. - Сегодня будет непростое заседание, -сказал Хэдли. - Прибыл целый зоопарк журналистов.
Аманда согласилась на чистосердечное признание, чтобы избежать заседания суда присяжных, которые, возможно, приговорили бы ее к смертной казни. Согласно протоколу ее наказание определялось совещательной палатой; защита и окружной прокурор месяцами торговались, прежде чем достигнуть соглашения. Джейсон с семьей, как требовали того законы о правах потерпевших, вносили свой вклад в процесс; сегодня они должны были появиться в суде.
Справа от дверей в зал суда расположились репортеры, фотографы и телевизионщики, слева - юристы и следователи. Семья Аманды бродила между ними. Кэти Стотт сегодня надела серую юбку в форме буквы «А», ее длинные волосы были распущены. Она походила на школьницу. Хильди стояла рядом с ней, здесь же была и сестра Аманды, Шантель - женщина с бегающим темным взглядом, перевозбужденная копия своей сестры. Муж Шантель, Дерил Гарднер, выглядел так, будто не слишком задумывался о том, как одеться для такого случая - а может, его неопрятная рубашка и брюки должны были символизировать протест. Он заметил, что я за ним наблюдаю, и начал ходить возле меня кругами, настолько близко, что я слышала его дыхание. Позади групп юристов началось движение: Аманду вводили в зал. Сегодня она оделась будто на вечеринку - в черную бархатную майку и брюки; волосы струились по ее спине, в уголках глаз и губ читалась едва заметная улыбка. Она нисколько не была похожа на себя двухнедельной давности - сгорбившуюся, обрюзгшую. Особенно бросались в глаза ее спокойствие и невозмутимость. Возможно, эта невозмутимость от нее и не зависела; Хэдли говорил мне, что Аманда после преступления принимала «кучу таблеток», прописанных врачами, а теперь сидела на антидепрессантах. Что бы ни влияло сейчас на Аманду - препараты или ее решение во всем признаться, чем бы ни подпитывалось ее состояние - защитной реакцией или притворством, - Аманда в любом случае казалась на удивление умиротворенной.
Пристав сообщил, в каком порядке заходить в зал суда: сначала операторы, затем члены семьи, после - пресса. Группы юристов заняли каждая свой стол. Репортеры расположились на скамье позади стола защиты; тем временем прямо за нами заняли свои места четверо опоздавших.
На Джейсоне Смите был тот же дынный галстук, который он надевал при нашей прошлой встрече. Рядом с ним сидела адвокат Лора Шанц, которая представляла его интересы во время бракоразводного процесса, а также две осветленные блондинки: одной было около тридцати лет, другой - возможно, в два раза больше. Джейсон не виделся с Амандой с тех пор, как оставил ей детей на выходные в 2009 году. Теперь он сидел в нескольких шагах от нее, опершись локтями о колени. Его челюсть была напряжена. Затем он поднял голову и сказал двум сопровождавшим его блондинкам о своих планах на выходные, а также о том, что утром он помыл голову. Джейсон говорил до оскорбительного расслабленным голосом - если учесть, по какой причине мы находились в зале суда. Какая разница, чистые ли у него волосы? Я бросила взгляд на сидевшего слева репортера: ее тоже возмутило поведение Джейсона? Та переписывалась со своим новостным отделом и даже не отвлеклась на слова, которые, если не вслушиваться, могли бы походить на невинный комментарий или попытку облегчить гнетущую атмосферу, что царила в помещении. Я же восприняла это иначе: невзирая на болезненно-тяжелую причину своего пребывания в этом зале, Джейсон испытывал скуку.
Окружной судья Джули Франц заняла свое место. Окружной прокурор Джон Касалино сообщил, что Аманда признает свою вину по первому пункту обвинения (в убийстве при отягчающих обстоятельствах) и по шестому (в покушении на убийство при отягчающих обстоятельствах). Обвинения по пунктам со второго по пятый, а также по седьмому и восьмому были сняты. Приговор -помилование с правом условно-досрочного освобождения через тридцать пять лет. Касалино добавил, что он, Джейсон, и еще два приглашенных следователя согласны с приговором.
Судья Франц обратилась к Аманде: она читала ходатайство против себя?
Аманда ответила:
- Да.
Поставила на нем подпись?
- Да.
Адвокаты разъяснили ей суть документа?
- Да.
Мешает ли ее способности мыслить арипипразол, который она принимает по рецепту врача?
- Нет, - ответила Аманда.
Судья Франц заключила, что Аманда «мыслит трезво и здраво». Она попросила Аманду подняться. Каков ее ответ на первый пункт обвинения?
- Виновна, - признала Аманда.
На шестой?
- Виновна.
Голос Аманды не дрогнул, она оставалась собранной, когда судья подробно излагала сведения по поводу произошедшего: дату, имена детей, их возраст - Аманда стояла спиной к нам, а потому лишь впоследствии, уже на видео, я обнаружила, что глаза ее были закрыты. Лишь когда судья спросила у Аманды, действительно ли та совершила все перечисленное, она взглянула на судью и ответила:
- Да.
Одновременно с подготовкой к слушанию дела Аманды Хэдли закрыл еще одно ужасающее дело. Анджелу Маканалти обвиняли в том, что она систематически пытала, избивала и в итоге заморила голодом свою пятнадцатилетнюю дочь, Джанет Мейплс.
- Такому преступлению, - сказал Хэдли, - сложно найти оправдание.
Группа защиты как могла изучала прошлое матери - по словам Хэдли, ее воспитывали «в адских условиях, напоминающих фильм „Избавление“», - но смягчить тот ужас, что сотворила преступница, никак не удавалось.
- Я видел снимки тела Джанет, - сказал Хэдли. - Это самое страшное, что я видел в своей жизни.
Подобные случаи не проходят бесследно. Недавно Хэдли вызывали «Скорую помощь» из-за болей в груди. Однако же Аманда, которая, по его ощущениям (он не уточнял, почему так чувствует), была «очень хорошим человеком», родственников которой он уважал и считал добрыми людьми - заслуживала жизни. Суд вынесет ей финальный вердикт на следующей неделе.