ном. И это была не только теория. Он несколько раз рассказывал мне о своем клиенте, которому помог добиться оправдательного приговора. Этот мужчина впоследствии окончил вуз, завел семью; они вместе с Хэдли то и дело ездили на рыбалку. Аманде же рыбалка будет недоступна вплоть до пенсионного возраста. Так что он спас ей жизнь, и следующие десять-двадцать лет ей не придется плутать по уголовному лабиринту смертников; но только срок заключения в тридцать пять лет также лишил ее надежды хоть на какое-то будущее. Когда Хэдли сообщил, что от вынесенного решения лучше не станет никому, он, вероятно, имел в виду и себя тоже.
Джен Джонсон прилежно работала над поделкой вместе с малолетними дочерьми, не обращая внимания на работающий фоном телевизор; внезапно ведущий произнес: «Аманда Джо Стотт-Смит». И еще раз. Имя показалось Джонсон знакомым. Она ввела его в поисковик, нашла фотографию Аманды.
И воскликнула:
- Это же Мэнди Стотт!
Джен Джонсон и Аманда учились в одном вузе. Они общались с одними и теми же людьми и даже не теряли связи друг с другом с течением лет. Когда Джен видела Аманду в последний раз, та была беременна Элдоном.
На следующий день после вынесения приговора Джен нашла несколько фотографий времен их обучения в Университете Джорджа Фокса. Джен, Аманда и несколько их друзей стоят на широкой зеленой лужайке... Джен Джонсон подумала, что на этих фотографиях нет убийц. Она никак не могла согласиться со словами судьи о том, что поступок Аманды поистине непостижим. Когда-то Джонсон была социальным работником, а потому теперь провела полночи над отчетами Департамента по социальному обеспечению. Проблемы семьи Смит не были для Джонсон новыми: за свою жизнь она работала с десятками подобных дел; было зарегистрировано множество тревожных звонков, связанных с Джейсоном и Амандой, -а сколько еще звонков просто не было сделано? Департамент мало чем помогал. И Джонсон не понаслышке знала, что Департамент мало на что был способен в такой ситуации. Кто знает - может, люди, которые тесно общались с Джейсоном и Амандой, на самом деле предчувствовали беду? Судя по прочитанному, Джейсона и Аманду связывали нездоровые отношения.
Джен Джонсон вновь взглянула на фотографии. Когда-то их с Амандой жизненные пути пересеклись в одной точке, по сути, они вели одинаковую жизнь - но в дальнейшем судьба развела их невообразимо далеко. Как же это вышло?
| Часть вторая |
|---|
Фотография Аманды Стотт, сделанная в июле 2000 года, после ссоры с ее будущим мужем, Джейсоном Смитом
19
Спрятавшись от ливневых потоков за дверьми ресторана «Элмерс», я увидела там Хэдли.
- Давайте поедим, - предложил он.
Наш первый завтрак в этом заведении состоялся почти год назад, в июне 2009-го. Сегодняшнюю трапезу можно было считать второй, однако помимо нее мы множество раз вместе выпивали, встречались за чашечкой кофе и перекусывали во всевозможных заведениях, в том числе и в китайском ресторане с мрачной вывеской из эпохи шестидесятых. Тогда шел январь 2010 года, до вынесения приговора по делу Аманды оставалось три месяца, а Хэдли не мог предоставить мне никаких новых сведений - лишь свое время. Тот обед прошел неловко.
Сегодня в ресторане было оживленно. С теплым воздухом из кухни доносился запах картофельных оладий, а пожилые посетители читали газеты и весело щебетали, как стая воробьев. Мне пришлось сесть сбоку от Хэдли: его слуховой аппарат улавливал слишком много посторонних звуков.
Прошло пять недель с того дня, как Аманду приговорили к пожизненному заключению; за эти пять недель я решила, что, возможно, большая часть людей не выступила перед судом из страха повлиять на его вердикт. Но как только судьба Аманды была решена, мне тут же начали звонить, писать, присылать письма. Иногда со мной пытались связаться поздней ночью. Я уже и не удивлялась тому, что в который раз стою в кабинете в пижаме и слушаю, как в телефонной трубке очередной незнакомый человек рассказывает мне очередную историю. Я хотела обсудить некоторые из этих историй с Хэдли.
Например, мне поведали о том, что было - или вовсе не было -вызвано чувством скорби. Человек, рассказавший об этом, пожелал остаться анонимным. Оказывается, после убийства Элдона Джейсон взял отпуск. Через несколько месяцев он вернулся к своим обязанностям в «Рико»: теперь ему приходилось ездить на работу из Юджина, где он жил вместе с Тринити и своей новой женой, Кели Таунсенд. Дом, в котором они обитали, когда-то принадлежал дедушке и бабушке Кели, а потому им не приходилось платить за аренду. В мае 2010 года семье стало известно, что Джейсон, оказывается, не возвращался к работе в «Рико» - по словам рассказчика, он «ни разу не появлялся там после отпуска», так что даже среди коллег разошлась шутка: «Ну что, сегодня-то Джейсон придет?» Никто не знал, куда он ездил каждый будний день в течение нескольких месяцев. Обман раскрылся на празднике в честь Дня матери, когда семьи Смит и Таунсенд встретились друг с другом. После того как мать Джейсона заявила, что сейчас не совсем подходящее время для обсуждения работы ее сына, а точнее - отсутствия таковой, об этом все мгновенно забыли. Хэдли, вне всяких сомнений, лучше меня знал, насколько непредсказуемо могут вести себя те, кто пережил убийство близкого человека. Мне было известно, что люди готовы на многое, лишь бы сбежать от невыносимой боли: они подолгу бродят по городу, складывают тысячи бумажных журавликов, спят днями напролет. Однако лгать о том, что ты ездишь на работу в другой город? О чем-то похожем я лишь читала в книге «L’Adversaire» Эмманюэля Каррере. Там рассказывается о реальном человеке, который годами притворялся, что ездит в другой город ради престижной работы, а также занимается инвестиционной деятельностью от лица своей семьи. Испугавшись постыдного разоблачения (на самом деле у него не было никакой работы, а деньги он брал у родственников) и не желая никого разочаровывать, этот мужчина убил свою жену, детей и родителей. Получается, разоблачение для него было страшнее убийства.
Хэдли не осмелился предположить, куда именно ездил Джейсон. Лишь сообщил, что знает кучу всякого «о Джейсоне, как и судья с окружным прокурором», и что, дойди дело Аманды до судебного процесса, «все это всплыло бы прямо на глазах у его семьи».
- Смиты хотели разобраться со всем поскорее еще и потому, что ненавидят Аманду, - добавил Хэдли; он считал, что «это Джейсон испортил Аманде жизнь, а не наоборот».
В день вынесения приговора Кристин Дункан одобрила то, что Джейсон «сделал верный выбор» - то есть позволил делу закрыться без подробного его изучения. С одной стороны, Смиты смилостивились над Амандой и помогли ей избежать возможной казни. С другой - им и без того хватило допросов и обысков, а потому они были безоговорочно против досконального исследования всех обстоятельств дела.
Хэдли сказал, что Аманде, должно быть, тяжело в исправительном учреждении «Кофейная бухта» - женской тюрьме общего и среднего режима в двадцати милях к югу от Портленда. В любой женской тюрьме есть иерархия, которая, по его словам, «презирает матерей-детоубийц, потому что в любом обществе должны быть изгои».
Я спросила Хэдли, знает ли он о том, что Смиты запретили Стоттам появляться на похоронах Элдона. Ему это было известно. Он согласился, что угрожать Стоттам полицией было жестоко.
Мы перешли к обсуждению того, как именно Аманда оказалась на мосту, как именно она решилась на убийство. Я призналась, что у меня есть уйма предположений: она была в отчаянии, она была сломлена; она хотела покончить с жизнью.
- Звучит правдоподобно, - сказал Хэдли. - «Ты отнял у меня мое счастье - я отниму у тебя твое».
Хэдли оплатил мой завтрак. И предложил продолжить разговор в машине. Под дождем пришлось идти молча; в «Кадиллак» Хэдли мы уселись наполовину промокшими. Хэдли сообщил: после того, как Аманде вынесли приговор, Стотты писали ему «письма с благодарностями». Я рассказала, что слышала, будто за несколько месяцев до убийства они непрестанно записывали Аманду на курсы реабилитации. Хэдли подтвердил мои слова; кроме того, сказал он, врачи прописали ей по меньшей мере три различных препарата, в том числе и «такой, в черно-оранжевой упаковке, на котором еще предупреждение: „Под его действием можно пойти убивать, но в остальном он дарит только радость!“». (После разговора я искала, что это мог быть за препарат. Судя по упаковке, это был или флуоксетин, или пароксетин; однако ни один их них не имел побочным эффектом агрессивное поведение.)
Хэдли согласился с тем, что пресса по большей части слушает полицию и не собирается докапываться до сути.
- Между прочим, вас я «прессой» не считаю, - добавил он.
Из-за ливня снаружи казалось, будто мы сидим не в машине, а в коконе. Мы увидели велосипедиста: соскользнув в полный воды желоб, он ткнулся в дверцу ближайшего автомобиля.
- Когда я слышу, как по радио твердят: «Я езжу на велосипеде даже в дождь, чтобы беречь природу», - мне хочется сказать им: «Да сядьте вы уже в машину, черт бы вас побрал», - проворчал Хэдли.
Я призналась, что эта «экологическая гонка» достала и меня, но в то же время подумала: мы ведь сидим сейчас в этом «Кадиллаке», поскольку не хотим разрушать то, что выстраивали в течение целого года. Еще слишком рано. Хэдли сказал, что ему пять часов ехать до Бейкер-Сити. Я пообещала, что при следующей встрече поделюсь с ним своими аудиокнигами. И тут заметила, на чем стоят мои ноги. Оказалось, это коробка с патронами для дробовика.
- Ах да, я их сюда совсем недавно поставил, - вспомнил Хэдли. Он открыл расположенный между сиденьями бардачок и вынул оттуда пистолет. Хэдли признался: пусть это и револьвер, он берет к нему патроны для дробовика. После чего указал на ствол, на котором было выгравирано «El Juez». И протянул пистолет мне. Мол, подержите, если хочется. Я ничего не смыслила в огнестрельном оружии, а находились мы в настолько замкнутом пространстве, что, боюсь, я могла бы ненароком прострелить панель управления или колено собеседника.