17 июля 2012 года: уличена в хранении запрещенных предметов (воровала цветы во дворе).
10 сентября 2012 года: ежедневные замечания [за]
непослушание, сокрытие еды и баловство.
13 сентября 2012 года: спала во время переклички.
21 июня 2013 года: заключенная отправила мне «маляву» [тюремную записку] о том, что желает переселиться в сектор «Джей»: поскольку ее преступление повсюду обсуждают, в секторе «Джи» ей тяжело... Если другие заключенные угрожают ей или задирают ее, она может обратиться к ответственному за сектор офицеру.
13 сентября 2013 года: спала во время переклички.
28 марта 2014 года: заключенная Стотт-Смит написала «маляву» о том, что «ей жаль причинять нам неудобства». и что она не стала бы жаловаться, но ее сокамерницу от нее уже «тошнит». По словам Стотт-Смит, сокамерница обзывает ее; она хотела бы, чтобы ее перевели в другую камеру.
7 сентября 2014 года: прятала масло.
21 ноября 2014 года (отчет о нарушении дисциплины): «Во время обыска [камеры] было найдено следующее: 7 пар нижнего белья на смену, красные шорты, 2 пары носков на смену, 6 конвертов и 1 пара больничных носков. 10 октября 2014 года всем заключенным предоставлялась суточная амнистия, во время которой можно было купить себе сменную одежду. На покупку давалось 24 часа. Заключенная Стотт-Смит не уложилась в срок».
В феврале 2012 года мы с Джеки встретились вновь в том же французском бистро. В этот раз обошлось без смешных приветствий от владельца. Джеки сидела у столика напротив стены и молча пила воду. Она казалась уставшей и отстраненной.
- Вы не обязаны писать об этом книгу; все поймут, - сказала Джеки.
Она будто читала мои мысли. Невзгоды, которые подвели Аманду к убийству - тайна имени ее сына, алкоголизм, насилие со стороны мужа и слепая преданность ему, разлука с детьми, а также неспособность или нежелание исправлять все вышеперечисленное - порой давили на меня, вкупе с ночными звонками от тех, чьих имен я назвать не могу, желающих узнать об ограничении прав бабушки и дедушки Тринити и предлагающих нанять частного детектива, и спрашивающих, не Джейсон ли отравил собак Кели. Люди помнят события по-разному; они лгут из добрых побуждений или потому, что их подводит память. Я прекрасно это понимала. Однако даже смутные воспоминания тех, кто пересказывал события, бил тревогу или бросался обвинениями, наложенные друг на друга, могли указать путь к истине. «Быть может, - сказала я Джеки, - в конце концов, мне так и не удастся написать об Аманде и ее детях».
Лицо Джеки заметно посветлело, и мне почудилось, что с ее плеч взлетели белые голуби. Она не раз заявляла мне, что готова покончить с этим эпизодом своей жизни. Когда год спустя я позвоню ей, чтобы напомнить о себе, Джеки будет еще ближе к тому самому концу: мне придется три раза повторить свое имя, прежде чем она вздохнет:
- Ой... Мне кажется, я вас помню.
Когда мы в тот день вышли из бистро, солнце уже висело над горизонтом. Мы с Джеки без лишних слов понимали, что больше никогда не увидимся.
- Спасибо вам, - произнесла она. Когда я спросила ее, за что, она ответила: «Мне было необходимо поговорить с кем-то о случившемся, но все родственники будто воды в рот набрали». - Вы так помогли мне, - призналась Джеки.
Я сказала, что мне эти разговоры тоже очень помогли.
В тюрьме «Кофейная бухта» доступно более 130 программ реабилитации. Заключенные могут освоить жизненно важные навыки, получить образование, исправить свое поведение, подлатать психическое здоровье и так далее - занимаясь пчеловодством под началом профессионалов, оттачивая мастерство бариста или работая на добровольных началах в притюремной гостинице.
С 23 апреля 2010 года по 5 марта 2015 года Аманда попробовала себя в самых разных ролях. Она была и поломойкой, и поваром. Она посещала клуб «Тостмастерс», чтобы «освоить навыки общения». Занималась йогой. Ходила на лекции о лягушках и птицах. В свой первый месяц она посетила шесть консультаций по поводу своего психического состояния и после этого - ни одной. Осенью 2011 года она посещала семинары для людей, переживших тяжелую утрату. С июня 2010-го по март 2015 года она участвовала в различного рода религиозных мероприятиях, часть из которых имела продолжительный характер: в баптистских богослужениях, песнопениях, тюремных богослужениях, деятельности Министерства по вопросам женских тюрьм в Орегоне и программе просвещения по вопросам преступлений и их жертв, которая, согласно сайту, «помогает заключенным понять и осмыслить основополагающие обстоятельства собственной жизни и те поступки, из-за которых они попали в тюрьму».
27
Джастин Монтгомери уже проработал полсмены в центре «Лисья нора» на южном конце Мейн-стрит в бизнес-районе Милуоки. По площади центр был не крупнее обычной пригородной комнаты отдыха: уже с порога клиентам открывался полный вид на помещение - и на автоматы с виртуальным покером, и на прилавок с сигаретами, пивом и закусками. «Не хватает только, - думал Джастин, - стриптиза и наркотиков». «Лисья нора» работала с семи утра и до двух ночи; после обеда клиенты подтягивались медленно, и у Джастина было время выполнить домашнее задание, которое ему давали в вузе, или просто поглазеть на улицу сквозь поцарапанное окно.
Джастин увидел женщину, которая неторопливо проезжала мимо на велосипеде. Он надел свои темные очки с толстой оправой. На женщине были белые шорты и белый топ; она была привлекательной, длинноволосой и загорелой. День был солнечным, и, глядя на эту красотку, можно было даже и помечтать. Джастин почти тринадцать лет провел в тюрьме, без возможности полюбоваться хоть на какую-нибудь женщину, и как же его радовало, что теперь, в тридцать три года, ему вернули это право.
Женщина вновь проехала мимо, на этот раз в противоположную сторону. И тут она остановилась у двери заведения. Опершись ногами о землю, чтобы велосипед не упал, женщина подозрительно долго смотрела на вывеску, которая гласила: «Лисья нора». Потом она посмотрела в конец улицы, еще раз взглянула на вывеску и повела велосипед внутрь.
Остановившись в проходе, женщина бросила взгляд на автоматы и пристенный столик, укрытый газетой за прошлую неделю. После чего посмотрела на мужчину за прилавком. Тот носил рыбацкую кепку, нахлобучив ее на жесткие темные волосы.
Джастин произнес:
- Здравствуйте. Рад вас видеть. Добро пожаловать в «Лисью нору».
Женщина ничего не ответила. Джастин работал с людьми; его задачей было читать настрой клиентов и расслаблять их. Сегодняшняя посетительница улыбалась ему, но натянуто; в глазах не было ни намека на радость. Она призналась Джастину, что переехала в эту местность недавно и теперь ищет работу. Тот ответил, что в «Лисьей норе» всегда рады новым сотрудникам, что она может прямо сейчас заполнить заявление, однако отнести его придется в заведение в двух милях отсюда.
Женщина ответила:
- Ладно... - так заторможенно, что Джастин спросил себя: «Она, случайно, не того?» Эта женщина явно не курила травку, не принимала тяжелых наркотиков - но, видимо, переборщила с диазепамом. Джастин налил ей «Пепси». Протянул бланк заявления и, поскольку они были в заведении одни, решил спросить ее имя. Женщина ответила, что ее зовут Аманда и она сегодня весь день катается по округе. Джастин спросил, где Аманда поселилась; та ответила, что у нее есть сожитель и в последнее время она испытывает трудности.
Аманда опустилась на старый кухонный стул у пристенного столика и начала заполнять заявление - или, если точнее, не начала; Джастин видел, что Аманда лишь смотрит на бумагу, но ничего не пишет.
- Вам помочь? - спросил Джастин, когда Аманда окончательно отвлеклась от бланка, и взгляд ее заскользил вдоль по стенам, мимо телевизора.
Она ответила: в последнее время с мужем так тяжело. И замолкла. Джастин переспросил:
- С вашим мужем?
- Нет, с бывшим мужем, - ответила Аманда; она попыталась изобразить заинтересованность, однако Джастин явно видел, что на душе у нее пусто. Аманда продолжила говорить странным, будто механическим голосом: - Я переживаю из-за детей. Он хочет их отнять. Я очень по ним скучаю, но семья стоит за него горой; она не позволит мне с ними видеться, потому что считает меня.
Она прервала себя на полуслове, однако Джастин догадался -«сумасшедшей». Повторяя, что ее разлучили с детьми, что она их больше не увидит, Аманда продолжала улыбаться. Она улыбалась равнодушно, совершенно безразлично. Джастин сказал, что работа в «Лисьей норе» может ей помочь; что у них хорошая, внимательная к сотрудникам организация. Он помог ей заполнить заявление как положено и добавил: если она хочет, то может указать его имя - так она с большей вероятностью получит место.
Они пробеседовали около сорока пяти минут, прежде чем Аманда вышла на улицу. Она снова вгляделась в вывеску, как будто до сих пор не запомнила названия, и уехала.
Через несколько дней Джастин со своей подружкой увидели в новостях фотографию Аманды. С напряженным лицом и растрепанными волосами она казалась совершенно другой женщиной. Но Джастин, вскочив, воскликнул:
- Это же Аманда! Я ее знаю! Я ее знаю!
В новостях уточнялось, что именно она совершила. Подружка Джастина назвала ее поступок чудовищным, а Джастин невольно начал оправдывать Аманду, вспомнив, в каком состоянии она была несколько дней назад; утверждал, что она не могла совершить того, в чем ее обвиняют, - она ведь так любила своих детей. А его девушка настаивала на том, что Аманде нет оправданий. Джастин согласился, но не стал отказываться от своего мнения, что Аманда не заслуживает смерти за свое преступление. На следующее утро Джастин даже купил газету, чтобы узнать имя адвоката по делу Аманды. Позвонив в контору адвокату, он услышал: «Для вас я сделаю исключение -попрошу адвоката перезвонить вам». Однако Джастин не знал наверняка, сдержал ли тот человек слово. Ему так и не перезвонили.