исателей «русского возрождения», которые стали одновременно и пропагандистами юдофильской линии Андропова («антирусские настроения Андропова, при всей его скрытности и осторожности действий, не были тайной»[291]). Вероятно, нужно отдать справедливость метафоре помощника Брежнева А. Александрова-Агентова, который называл «Литгазету» «клапаном на перегревшемся паровом котле»[292]. И мы видим, как идеологические инстанции использовали газету для решения своих проблем. Насколько такие факты были редки? Ничуть.
К сожалению, на счету «Литературной газеты» были не только качественные высокохудожественные аналитические материалы. Есть ряд публикаций, которые можно даже назвать порочащими честное имя «Литературной газеты» <…> Внутри редакции все прекрасно понимали и знали, что публикации подобного рода являются условием существования самой «Литературной газеты», что это был бартер между редакцией и соответствующими органами[293].
При попытке найти причину рецензии Мальгина и последовавшей травли в круге Эйдельмана сформировалась версия, поддержанная даже самим писателем: будто критика «Большого Жанно» была связана с планами выдвижения на госпремию. Будущая (с 1985) вторая жена писателя Юлия Мадора транслирует ее как истинную:
…На Натана вылился поток мутной воды, отнявший у него немало сил и нервов. Причина этого шабаша легко просматривалась: Натана собирались выдвинуть на получение Государственной премии. Конечно, никакую премию он бы не получил, но выдвижение тоже значило немало в советской литературной иерархии. Вот и науськали шавок, чтобы этому помешать. Удалось[294].
По нашему мнению, это лишь совпадение: действительно, предполагалось выдвинуть писателя на премию; когда же начали разворачиваться события кампании по борьбе с отступлениями от исторической правды, а Эйдельман стал одной из жертв, результат такого выдвижения был предрешен.
К этому имел отношение и профессор, зав. кафедрой истории русской литературы филологического факультета МГУ В. И. Кулешов (1919–2006). Второго сентября 1983 года Натан Яковлевич сказал слово на похоронах С. М. Бонди о выдающемся вкладе покойного в пушкиноведение, особенно с учетом времени, на которое выпала подготовка академического Собрания сочинений Пушкина; «Но тут Кулешов подходит и говорит нечто, что понимаю позже, а смысл: я тебе премию – а ты мне упреки…»[295] Вероятно, Эйдельман совершенно справедливо отметил, что после смерти в 1978 году Т. В. Цявловской и вот теперь – С. М. Бонди в Москве не остается специалистов высокого уровня по творчеству Пушкина, а В. И. Кулешов, также увлекшийся пушкиноведением, принял это на свой счет (можем добавить, что уж, конечно, не беспричинно).
Тем не менее 16 сентября 1983 года Эйдельман записал в дневнике: «Сданы тугаменты на премию»[296], и, по-видимому, имел надежды на положительный результат. Все-таки у него было и множество напечатанных книг, и писательская слава, и даже публичные похвалы на съезде писателей СССР за успехи в жанре исторической романистики[297]. Но уже 21 сентября – в день выхода статьи А. Мальгина «Разрушение жанра» – можно было оставить все надежды. Зададим вопрос: так ли важна премия для писателя? Формально да, и прежде всего – по чувствительной финансовой причине: «Премии давали не только разовый финансовый эффект, но и предоставляли высокую гонорарную ставку на новые публикации, собрания сочинений, переиздания и т. д.»[298].
Даже если работы Эйдельмана и выдвигались на премию, то до непосредственного рассмотрения его кандидатуры дело так и не дошло: документы были остановлены на уровне организаций, которые должны были делать представление. Поэтому в материалах Государственного комитета СССР по Ленинским и Государственным премиям, в ведении которого было присуждение Государственной премии СССР 1983 года, имени Н. Я. Эйдельмана нет ни в предварительном списке кандидатур[299], ни в списках отобранных для рассмотрения на первоначальном заседании комитета 14 января 1983 года[300]. То же можно сказать о Государственной премии РСФСР: секретариат правления Союза писателей РСФСР рассматривал вопрос о выдвижении кандидатур 4 мая 1983 года; вел заседание заместитель председателя правления Юрий Бондарев[301]. Среди них имя Н. Я. Эйдельмана не упоминается.
Нет имени Н. Я. Эйдельмана и в списке кандидатов, выдвинутых Союзом писателей РСФСР на Государственную премию СССР 1984 года, после обсуждения их на заседании секретариата правления 14 ноября 1983 года, проходившем под председательством С. В. Михалкова[302]. И наконец, он не упоминается в подборке «материалов, посвященных произведениям писателей-москвичей, выдвинутых на соискание Государственных премий 1983 года»[303].
В любом случае, до выдвижения на премию дело так и не дошло, и писатель, который долго лелеял надежду, 6 апреля 1984 года констатировал в дневниковой записи: «На премию-таки не двинули („дискуссия не окончена“)»[304].
Пламенные революционеры
В связи с критикой «Большого Жанно» важно отметить одну особенность. Критик А. Мальгин в своей статье «Разрушение жанра» разделывал под орех не просто книгу историка и писателя Натана Эйдельмана, а книгу серии Издательства политической литературы ЦК КПСС (Политиздата) «Пламенные революционеры», не слишком привыкшего к нападкам. Это объяснить можно только тем, что решение о тех трех персоналиях, которые стали жертвами кампании, принималось на уровне аппарата ЦК.
Серия «Пламенные революционеры» была необычным явлением на ниве советского политического книгоиздания. Она была основана к 50-летию власти Советов силами историков партии – главой Политиздата Н. В. Тропкиным (1914–1999) и зав. редакцией литературы по истории КПСС С. М. Майоровым (1906–1970)[305]. В аннотации к первой книге серии – «Вальдшнепы над тюрьмой: Повесть о Н. Федосееве» А. И. Шеметова – было сказано, что она «открывает новую большую серию повестей о борцах революции всех времен и всех континентов»[306].
В народе эта серия имела странное название «Жэ-Пэ-Эр», потому что сокращение ПР употребления в языке не получило, зато народная мудрость быстро подобрала созвучную с родственной серией ЖЗЛ аббревиатуру. В общих чертах история серии известна: наиболее полно она изложена английским историком русской культуры Полли Джонс[307]; также существуют сводные обзоры разной степени подробности наших соотечественников[308]; ценным источником для изучения этой темы остаются опубликованные в 2013 году воспоминания зав. редакцией серии В. Г. Новохатко (1929–2019)[309], хотя последние и требуют, как любой мемуарный источник, критического подхода.
Бытует мнение, что относительная свобода этой серии связана была с тем, что-де в Политиздате не слишком были искушены художественной прозой, в которой автор скрывает в тексте подтекст. Но дело скорее в том, что Политиздат был на положении ведущего в СССР издательства, а принадлежность к партии давала не только улучшенное материальное вознаграждение (как писала Юлия Мадора-Эйдельман, «Политиздат был единственным издательством, на гонорар которого можно было существовать»[310]), но и серьезный иммунитет от критики. На редакционном совещании 1981 года зам. главного редактора Г. П. Лобарев отмечал:
Николай Васильевич <Тропкин> на недавнем собрании говорил о том, что чрезмерно щадящие рецензии на книги Политиздата, почти повсеместное их расхваливание не может приносить нам большую пользу. Рецензенты боятся говорить о недостатках в наших книгах. А если и говорят – то говорят не всегда в той мере, в какой бы это заслуживала наша рецензируемая книга[311].
То есть успех серии слагался из многих счастливых обстоятельств. Это и включенность в структуру ЦК, и достаточно лояльное руководство, которое видело в «литературной» редакции факт причастности к литературному процессу; это и возможность при необходимости иметь поддержку в руководстве Союза писателей, чем издательство нередко пользовалось при трудностях с подготовкой рукописей к печати. Немало сделал для процветания серии и В. Г. Новохатко, имевший и вкус к литературе, вовлеченный в дружеские отношения со многими авторами; нельзя не отметить и того, что в числе редакторов оказалась А. П. Пастухова (1936–2014), вторая жена Юрия Трифонова, энергично рекрутировавшая писателей в число авторов[312] (она была редактором всех книг Н. Я. Эйдельмана, изданных в этой серии). Благодаря такому конгломерату внутри Политиздата наряду с неминуемыми «обязательными» для серии изданиями о большевиках удавалось выпускать в свет неординарные для той эпохи книги. Среди авторов, произведения которых были напечатаны в «Пламенных революционерах», – Василий Аксенов, Владимир Войнович, Игорь Губерман (под псевдонимами), Яков Гордин, Юрий Давыдов, Лев Славин, Булат Окуджава, Раиса Орлова, Юрий Трифонов…