В ноябре 1983 г. издательство «Книга» выпустило в свет книгу «Последний летописец». Она посвящена русскому писателю и историку Н. М. Карамзину. При подготовке издательского оригинала издательство допустило серьезную ошибку в подборе иллюстративного материала. В книге помещены портреты представителей реакции конца XVIII – начала XIX в. Аракчеева, Булгарина, Греча, архимандрита Фотия, русского царя Александра I. Публикация этих портретов размером на всю полосу книги является серьезным идеологическим просчетом издательства.
Допущены также недостатки в идейном содержании книги, которая содержит оценки и положения, не в полной мере соответствующие исторической истине. Эти недостатки могли быть устранены при квалифицированном редактировании и соответствующем контрольном чтении рукописи. Однако необходимой помощи редактору не было оказано ни заведующей редакцией т. Громовой Т. В., ни заместителем главного редактора т. Василевским А. К.
Это стало возможным ввиду слабого контроля и формального отношения к делу со стороны главного редактора издательства т. Мильчина А. Э., подписавшего рукопись в набор и на сверку. Директор издательства т. Кравченко В. Ф. подписал проект макета художественного оформления без рассмотрения персоналий иллюстративного ряда. Рукопись и иллюстрации не обсуждались на редакционном и художественном советах издательства.
Ошибкой издательства явилось и то, что рукопись не была направлена на рецензирование квалифицированному специалисту по данному периоду истории России[468].
Выпуск книги «Последний летописец», содержащей отмеченные недостатки, свидетельствует об ослаблении контроля со стороны руководителей издательства «Книга» за идейно-теоретическим содержанием выпускаемой литературы, недостаточной работе коллектива по выполнению постановлений ноябрьского (1982 г.) и июньского (1983 г.) Пленумов ЦК КПСС.
Учитывая серьезный характер ошибки, допущенной в книге «Последний летописец»,
1. Директору издательства «Книга» т. Кравченко В. Ф. строго указать на необеспечение необходимого контроля за выпуском книги «Последний летописец».
2. В связи с болезнью главного редактора издательства «Книга» т. Мильчина А. Э. вопрос о его ответственности за допущенную ошибку рассмотреть после его выздоровления.
3. Заместителю главного редактора издательства «Книга» т. Василевскому А. К. за допущенные формализм и беспечность, проявленные при подготовке к изданию книги «Последний летописец», объявить строгий выговор.
4. Поручить Главной редакции общественно-политической литературы рассмотреть вопрос о вине в допущенной ошибке главного художника т. Троянкера А. Т., заведующего редакцией т. Громовой Т. В. и старшего редактора т. Кузьминой Э. Б.
5. Руководству издательства «Книга» (т. Кравченко) повысить ответственность работников издательства за качество выпускаемой литературы, принять действенные меры, направленные на повышение идейно-теоретического уровня изданий, улучшение редакционно-издательского процесса, усиление идейно-воспитательной работы в коллективе.
6. Указать Главной редакции общественно-политической литературы (т. Молдаван) на недостаточный контроль за работой подведомственного издательства. Принять меры по укреплению руководящих редакционных кадров в издательстве «Книга».
7. Потребовать от руководителей центральных, республиканских и областных издательств, выпускающих научные и художественные книги, посвященные историческим проблемам, усилить контроль за идейно-научным уровнем этих изданий, строго соблюдать марксистско-ленинские принципы оценки исторических деятелей и событий.
После этого приказ был разослан по ведомственному списку, а также в издательство «Книга» и Союз писателей СССР (всего разослано 70 экземпляров), однако удивительным образом узнали о приказе во всех издательствах и редакциях. Причину такой «популярности» приказа нам удалось установить. В материалах коллегии Госкомиздата, где мы надеялись найти стенограмму обсуждения или какие-то протокольные материалы, не отложилось ни единого подготовительного документа, однако в дело вложена копия состоявшегося приказа[470]. Примечательно, что это не машинопись, а размноженная офсетной печатью в Московской типографии № 6 копия приказа, в уменьшенном – «книжном» – формате; здесь же указан и тираж – 20 тысяч экземпляров. Конечно, такой тираж обозначает, что приказ представлял собой директиву, достигшую всех уголков СССР.
Сам Н. Я. Эйдельман тоже раздобыл экземпляр. Приведем запись из дневника Марка Харитонова от 31 января 1984 года:
Вечером заехал к Натану Эйдельману. Подарил мне своего «Карамзина». Показал приказ Комитета по печати, где выносятся выговоры руководителям и редакторам издательства, главным образом за то, что дали на всю полосу портреты Александра I, Аракчеева, Фотия, Булгарина и др. «Это же материал для Би-би-си: считать идейной ошибкой, что портреты исторических деятелей даны в формат полосы». Разговор с ним об истории, Пушкине…[471]
Любопытна реплика А. В. Ратнера в письме М. Д. Эльзону от 3 февраля 1984 года, которой он сопровождал выписку из приказа Госкомиздата:
Вот бьют так бьют! А ведь предлог нелепый, даже смехотворный. Сколько же, хочется спросить, должно пройти времени, чтобы портреты Аракчеева или Булгарина не воспринимались как идеологическая диверсия? Причем из текста можно понять, что если бы они были напечатаны меньшим размером, чем портреты Пушкина или Тургенева, то тогда «историческая перспектива» была бы выдержана правильно. Абсурд![472]
Одним из результатов истории с «Последним летописцем» стало ощущение у современников, будто бы суть не в травле Эйдельмана, а в сохраняющейся опасности занятий Карамзиным; последнее было для того времени очевидным фактом: первая в советское время публикация «Истории государства Российского» состоялась в 1988 году (до того – печатались лишь отдельные главы из нее), годом ранее впервые в СССР появилась «Записка о древней и новой России».
Ю. М. Лотман, который как раз писал для серии «Писатели о писателях», начатой в 1984 году издательством «Книга», биографию Карамзина, был не на шутку встревожен объявленной, как ему казалось, войной Карамзину:
В Ленгизе <…> мне сказали, что книга Эйдельмана в «Книге» произвела эффект: литературную редакцию разогнали, Мильчина уволили на пенсию (нет худа без добра, хотя не люблю, когда «разгоняют»). Сия история непосредственно касается меня: у меня с «Книгой» <…> договор, согласно которому я к 1 мая должен сдать книгу о «Письмах русского путешественника» на 20 п. л. Сейчас они ее, конечно, зарежут: Карамзин попал в опалу, они перетрусили и пр. Но не сдавать тоже нельзя – им подыгрывать. Следовательно, надо писать книгу, которая заведомо не пойдет. Рука не пишет[473].
Поскольку А. Э. Мильчин во время разразившегося скандала лежал в больнице после тяжелой операции, то ему заочно вынесли выговор, а по выздоровлении – когда прошло два месяца с момента приказа – лишили квартальной премии, но на своем месте он все-таки усидел; книга Ю. М. Лотмана «Сотворение Карамзина» была издана в 1987 году. Основные шишки посыпались, как мы видели, на редактора книги Эдварду Борисовну Кузьмину (род. 1937) и зав. редакцией Тамару Владимировну Громову (1932–2021), что было хотя и незаслуженно, но в случае с Т. В. Громовой как будто бы логично: ведь именно она «собственно, и привела Эйдельмана в издательство»[474]. Тут надо заметить, что до «Книги» Громова работала в «Комсомольской правде» и статья Эйдельмана «Долохов – Дорохов» вышла там не без ее помощи.
Вспоминается реплика Б. Н. Стругацкого о редакторах:
Именно они отвечали за всё. Именно их песочили и выгоняли, если книжка выходила, отягощенная идеологическими ошибками, аллюзиями и ненужными ассоциациями. Своя рубашка ближе к телу: большинство редакторов было или притворялось дураками. Но не так уж мало было умнейших и честнейших среди них – они были ВМЕСТЕ с автором, они защищали его, они не давали начальству изуродовать книгу, они СПАСАЛИ[475].
Сам Н. Я. Эйдельман питался какими-то сомнительными слухами относительно чтения его книги «наверху», причем слухами в том ключе, что именно высшая партийная воля после прочтения «Последнего летописца» диктовала определенные действия тем, кто служил в аппарате ЦК и должен был критику, в случае необходимости, инициировать. Такая теория вполне соотносилась с действительными фактами, наиболее угрожающий из которых был приказ Госкомиздата и его циркулярная рассылка в органы печати.
Тогда Н. Я. Эйдельман решил обратиться если не к формальной высшей партийной инстанции (каковой в СССР был съезд КПСС), то к ее руководителю Ю. В. Андропову. В архиве писателя сохранился лист правленой машинописи, представляющей начало этого послания:
Глубокоуважаемый Юрий Владимирович!
Мне стало известно, что в секторе печати (отдела пропаганды) ЦК КПСС и Комитете по печати подверглась резкой критике моя книга «Последний летописец» (об «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина), что даже высказано мнение об «остановке тиража»; критика эта – единственная в своем роде, так как началась до прочтения книги теми, кто критикует (тов. Сеничкин