— Полагаю, нам пора домой, — подала голос Катрин.
— Ты права, — граф легко вскочил на ноги, и протянул Катрин руку, — позволь помочь тебе.
Этим вечером я решила не спускаться к ужину, придумала отговорку, что устала за день и у меня снова разболелась голова. Я отправила служанку в спальню Катрин, чтобы она доложила обо всём мачехе, а после принесла ужин ко мне в комнату. Когда девушка вернулась, на подносе, который она держала в руках, стоял стакан воды и лежала записка:
«Спускайся».
Всего одно слово и без подписи. Я сразу поняла от кого послание, и со вздохом присела к зеркалу, чтобы привести в порядок причёску.
Когда спустилась, барон, Катрин и отчим уже сидели за столом. Мужчины поднялись, стоило мне войти в комнату, а Вильям даже подошёл и отодвинул для меня стул.
— Вы всё-таки пришли, я слышал, у вас болит голова.
— Благодарю вас, барон. Жаль упускать возможность провести время в столь изысканной компании.
В этой самой компании мне кусок в горло не лез, но приходилось притворяться. На отчима я вовсе не смотрела, ни разу за весь вечер не кинула взгляд в его сторону.
Ближе к концу, когда служанка разносила десерт по тарелкам, девушка случайно уронила кусочек засахаренного фрукта на колени барона. Она ахнула, тотчас же схватила салфетку, а барон (вот тут мои глаза округлились до размеров чайного блюдца) вдруг задрожал, побледнел и прерывающимся от бешенства голосом закричал на всю столовую:
— Что за дура! Не можешь десерт удержать, у тебя решето вместо рук?! — Вильям схватил со стола бокал с вином и плеснул девушке прямо в лицо, когда несчастная от испуга закрылась руками, он дёрнул её за подол платья, так, что она упала на колени рядом с его стулом, и схватил за волосы.
— Барон! — Катрин ахнула, я не могла ни слова произнести, а Джаральд медленно поднялся и таким тоном сказал: «Отпустите девушку», — что Вильям сразу же разжал ладонь.
Его по-прежнему потрясывало, только взгляд стал более осмысленным.
— Что с вами, барон? Какая несдержанность! Вы поднимаете руку на чужих слуг? — голос отчима был холоднее ледяной стужи.
— Это, к вашему сведению, мой дом, граф, мои слуги.
Кажется, я ошиблась. Вильям ещё не до конца пришёл в себя.
— Здесь всё принадлежит мне, включая и Розалинду. Она будет моей женой в скором времени.
Пальцы вдруг так сильно задрожали, что я не удержала вилку, и серебряный прибор жалобно звякнул о мраморный пол.
— По всем признакам, дорогой барон, у вас помутнение рассудка и, как следствие этого, приступы неконтролируемой ярости. Как долго вы планировали скрывать от нас вашу болезнь?
— О чём вы говорите? Я абсолютно здоров! — у Вильяма покраснела шея, вздулись вены и испарина выступила на лбу.
— Может стоит позвать доктора, чтобы он осмотрел вас?
— Я в полном порядке, о каком докторе вы говорите!
— Я говорю о том, что вы подвержены приступам, которые несут угрозу окружающим вас людям.
— Да ерунда все это! Я пью лекарство, слышите вы, пью лекарство и я в полном порядке.
Теперь барон вскочил на ноги и судорожно промакивал лоб платком. Даже мне было заметно, как сильно потрясываются у него колени.
— Катрин, — сдержанный тон отчима так разительно отличался от визгливых выкриков Вильяма, что невольно привлекал к себе больше внимания. Голос Джаральда был строг, а лицо невозмутимо, — Розалинда не выйдет замуж за этого человека. Я не желаю, чтобы господин барон в очередном припадке искалечил мою падчерицу.
— Что? Что?! Как не выйдет! Мне обещали! Катрин, у нас с вами договорённость.
Барон покраснел и теперь наступал на Катрин, которая в страхе вскочила на ноги и выдвинула стул, загораживая себя от разъяренного родственника.
Я заметила, как Джаральд подал знак служанке, а та мгновенно поднялась, кинулась к графину с водой и налила полный стакан, украдкой добавив в него какие-то капли.
— Выпейте воды, барон, и придите в себя. Ваше поведение недопустимо.
— Идите к чертям, граф! Я сперва разберусь с вашей женой за то, что она не держит своего слова.
Пока барон наступал на испуганную мачеху, Джаральд обогнул стол и резко обхватил Вильям рукой поперёк груди, а другой прижал стакан к его губам. Поражённый старик затрепыхался, раскрыв от удивления рот, и граф влил в него содержимое стакана. Барон закашлялся, а Джаральд выпустил его и брезгливо отёр платком руки.
— Вам следует отдохнуть.
Мужчина ещё набирал в грудь побольше воздуха для ответной отповеди, когда в столовую вбежала пара лакеев, и по знаку графа они подхватили Вильяма под локти и вывели из комнаты.
— Тебе тоже нужно прийти в себя, дорогая, ступай в комнату. Я распоряжусь, чтобы служанка принесла успокоительного.
— Т-ты прав, — бледная Катрин прижала к взволнованно вздымающейся груди руки и без единого возражения вышла из столовой.
Я всё ещё сидела на стуле, не смея двинуться с места. Почувствовав на себе взгляд отчима, посмотрела на него. Джаральд сейчас был абсолютно спокоен: ни тени гнева на лице, ни малейшего волнения, только едва заметная усмешка в уголках губ.
— Хорошо, что ты спустилась, Рози, могла пропустить такое представление.
— Что с ним? Вы его чем-то опоили?
— Фи, дорогая падчерица. За кого ты меня принимаешь? Кто же поверит, если барон поведёт себя неестественно под влиянием какого-нибудь препарата. Я всего лишь распорядился не давать ему лекарство и немного спровоцировал приступ.
— Так вы давно узнали, что он нездоров?
— Я узнал об этом после того, как мы заключили нашу взаимовыгодную сделку, мотылёк.
— Барон опасен, а Катрин собиралась выдать меня за него? А вы бы тоже отдали, если бы я не согласилась?
— Ты ведь согласилась, — он хмыкнул, — более того, Вильям не опасен, если принимает лекарство вовремя.
Он скрестил руки на груди и кажется ждал от меня ещё каких-то слов.
— Мне... — я неловко поднялась со стула, — мне, пожалуй, тоже нужно прийти в себя.
Джаральд демонстративно подошёл к двери столовой, чтобы отворить её для меня, и взялся за ручку.
— Благодарю за то, что держите слово, граф.
Я приблизилась к нему, а отчим отвесил мне лёгкий издевательский полупоклон и ответил:
— Мы в расчёте, леди.
ГЛАВА 8. Отъезд
Барон уехал на следующее утро. Он гордо покинул особняк, всячески изображая оскорбленное достоинство. Мы на правах хозяев провожали его на крыльце. Вильям даже подошёл ко мне и поцеловал руку.
— Всего хорошего, Розалинда.
Графу с мачехой он отвесил кивок и степенно уселся в карету.
— Полагаю, Катрин, пора собирать вещи, — отчим с усмешкой помахал платком вслед отъезжающей карете и отвернулся.
— Как собирать вещи?
— А так. Когда драгоценный кузен приедет, чтобы выставить нас отсюда, потрясая бумагами о наследстве, мы должны быть уже далеко.
— Но...
— Организовывай отъезд, неделя на сборы ещё есть.
С этими словами Джаральд ушёл в дом, а мачеха кинулась следом. Я же сбежала с крыльца и повернула в сторону конюшни. Снежинка отдыхала в своём стойле. Достав из мешка с пожухлыми яблоками плод посочнее, я протянула лошадке лакомство на ладони.
Для меня новость об отъезде стала ещё более неожиданной, чем для Катрин. Я даже не задумывалась над подобным поворотом событий, да и столько всего произошло за последнее время, что размышлять о наследстве было некогда. Знала, по закону, дом мне не принадлежит и отойдёт ближайшему наследнику по мужской линии. У меня оставалось только приданое и ежегодные выплаты, составлявшие, к сожалению, не слишком большую сумму, а ещё почётный титул баронессы. Назвать богатой невестой меня было нельзя, впрочем, как и отнести к нищенкам.
Мучительно сознавать неотвратимость приближающегося отъезда. Вот так неожиданно покидать родной дом, привычные окрестности, знакомых с детства соседей, да ещё понимать, что никогда не смогу вернуться, проехаться по окружавшим поместье лесам или наведаться в гости к Алексу.
В последние дни я все ждала письма от Маргарет, а сегодня решила написать сама. Если уеду, то обязана повидаться с баронетом, поблагодарить его за все и попрощаться.
Вечером я получила ответ на своё послание. Маргарет приглашала приехать завтра поутру. Прочитав письмо, я решила, что даже не буду отпрашиваться у Катрин (тем более, ей сейчас не до меня). Съезжу сама на Снежинке, будто бы отправилась прокатиться верхом.
Было уже довольно поздно, а я пока даже не начала готовиться ко сну. Сидела у окна, смотрела на колышущиеся ветви деревьев. Спать не хотелось, и я решила проведать Агату. В это время вряд ли кого застану у неё, особенно графа, с которым действительно не хотелось встречаться. Как он сказал: «Мы в расчёте, леди», — будто я купила у него какую-то безделушку и безделушкой же расплатилась! Ужасно и отвратительно, а хуже всего то, что он мне снился ночами, и я ничего не могла с этим поделать.
Тихонько выйдя из спальни, прокралась мимо комнат отчима и Катрин и спустилась в кухню. Здесь было пусто, слуги уже отправились отдыхать. В большом чане, врытом в землю в углу, нашлось молоко. Взяв глиняный кувшин, я набрала питья для кисы и спустилась в нижние комнаты.
Они находились практически вровень с землёй, поэтому узкие окошки располагались у самого потолка. Комната, отведённая Агате, была самой подходящей: очень большая и оформленная почти как настоящие джунгли. Сюда даже принесли огромное спиленное дерево и установили, уперев верхние ветви в потолок. На нём киса любила отдыхать.
За это время я успела сильно привязаться к чёрной кошке и хотя гладить её опасалась, но молоко приносила регулярно. Очень нравилось наблюдать, как она лакает его своим большим шершавым языком, а потом облизывается