та.
Я ощущала колебания воздуха между нами, он весь пропитался удивительным магнетизмом и тяжёлой страстью, искорки прошивали его насквозь от моей коже к коже Джаральда. Я начала скользить вверх и вниз, то мягко и медленно, то более быстро и активно, сделав своё тело инструментом для чувственного массажа. Чем сильнее становился отклик Джаральда, тем смелее я вела себя. Извиваясь подобно гибкой змее, стремилась прикоснуться к каждой чувствительной клеточке, дрожа от возбуждения и передавая эту дрожь ему, вдребезги разбивая холодный щит сдержанности. Поцелуи губ заменили поцелуи тела.
Я почувствовала тот момент, когда возбуждение Джаральда достигло высшей точки, и скользнула между его ног, прогнулась в пояснице и встала на колени, чтобы погладить и поцеловать затвердевший член, пройтись язычком вдоль нежной плоти, втянуть в рот бархатную головку и протолкнуть напряжённый орган ещё глубже, ощущая его ритмичную пульсацию. Стон Джаральда разорвал тишину, отдался вибрацией в широкой груди и сменился тихим рычанием, когда я ускорила свои ласки. Длинные пальцы вплелись в мои волосы, натянули пряди, поднимая мою голову.
Господи, как я понимала Катрин сейчас. Я тоже хотела получить этого мужчину всего целиком, без оглядки на то, что сохранилось в нашем прошлом. Простить ему все, позволить и дальше поступать со мной, как ему заблагорассудится, надеясь, что момент, когда он пресытится этими играми, наступит как можно позже.
Как сладко мне было! Сладкая кожа, тело, он весь. Я ласкала его, слушая прерывистое дыхание, а он откликался на мои ласки, реагировал так, будто удалось затронуть какую-то струну в его душе, удалось коснуться сердца, но мозг твердил, что я обманываю себя. Ради шанса быть любимой Джаральдом я бы отдала все на свете, но нельзя заставить чувства пробудиться. В этот самый миг очень отчётливо осознала, что из-за него превращаюсь в безумицу и он погубит меня также, как и Катрин… уже погубил. Теперь знала точно, никогда не забуду этой ночи, не забуду его, не смогу впустить в сердце другого человека. Знала, но не могла остановиться, прыгнув в бездну с головой.
Его руки обхватили и потянули навстречу мои податливые бедра, подняли и усадили на напряжённый член. Я выдохнула протяжно, опускаясь медленно, погружаясь в тёмную синеву его взора и чувствуя каждой внутренней мышцей, как Джаральд продвигается все глубже и входит до самого конца. Мы замерли вместе, застыли на мгновение, глядя друг другу в глаза. Остановилось ли его сердце как и моё в этот краткий миг?
Дрожь прошла по моему телу, я откинула голову назад, упёрлась ладонями в жёсткие переплетения стальных мышц и сделала первое движение. Его сердце билось прямо в моей ладони, моё выскакивало из груди, стремясь слиться с его воедино. Я двинула бёдрами, ловя древний как мир ритм. Движение вверх и резко вниз, до предела. Зажмурилась до белых мушек перед глазами, застонала вместе с ним от яркого удовольствия.
— Ах, Джаральд! — он крепко прижал меня к себе, слепившись обнажённой кожей, подавая бедра навстречу до упора, до сладкой боли и горьковатой судороги внизу живота. Я прогнулась, распласталось поверх его груди, внимая странной музыке тел, заполнявшей пустоту, утолявшей взаимную жажду друг в друге. Он брал меня всю без остатка, и я отдавалась абсолютно и до конца, до самой крохотной клеточки.
Ощущения становились полнее и ярче, нетерпение нарастало, превращаясь в исступленное сумасшествие. Он потерял контроль над своим телом, увлёк, подмял меня под себя, чтобы ускорить движения и двигаться так яростно, что трение обнажённой кожи рождало яркие искры, а потемневшее дерево старинной кровати жалобно скрипело, рассыхаясь от горячего огня.
— Джаральд, Джаральд, — шёпот-стон, мольба-приказ, — ещё! — тихий крик, подстегнувший его, и жар разливается внутри, глубоко-глубоко, и под кожей бегут мурашки, а мышцы сжимаются, оплетаются вокруг его тела, каждая жилка дрожит в нетерпении. Царапаю широкую спину и впиваюсь ногтями в крепкие ягодицы, привлекая до невозможного близко. Мне мало его движений, мне не хватает его стонов, я одержима ненасытной жадностью и хочу больше прикосновений и ощущать его ещё глубже, хочу достичь недостижимого предела и получаю желаемое.
— Ааа! — крик, разбивший тишину, перекрывший молящие вздохи, мой крик и его, слившиеся воедино. ДжаральдРозалинда — одно имя для двоих людей, ставших единым целым, имя, прошептанное потрескавшимися от страсти губами, моими-его. Его руки, мои пальцы, его тело, моя кожа, чужое-моё дыхание, шелковый водопад спутавшихся волнистых прядей тёмно-каштановых, русых волос. Короткая ослепительная смерть в искрах яркого пламени, стон страсти и запах желания. Тяжесть его тела на мне и капельки пота, стекающего по нашей груди, смешавшиеся росинки живительной влаги, его губы, нашедшие мои. Нить моего существования, как отдельного от него существа, оборвалась, когда я растворилась в единственном для меня мужчине.
После такого накала страстей просто невозможно было пошевелить даже пальцем. Абсолютное, полное изнеможение. Простыни пропитались нашим потом и сбились на сторону, одеяло упало на пол, но жаркое мужское тело поверх моего не давало замёрзнуть. Я сглотнула, промачивая раздражённое горло, слушая его тяжёлое дыхание, пока он медленно приходил в себя. Слабо протестующе застонала, когда он осторожно перекатился вбок, освобождая меня от своей тяжести. Джаральд протянул руку и обхватил за талию, привлекая к себе. Опустил вторую поверх моего бедра, повернулся и уткнулся лицом в мои волосы, согревая теплом горячих объятий. Я закрыла глаза, чувствуя такую сильную усталость, что невозможно было бороться с ней, прижалась щекой к его плечу и уснула.
ГЛАВА 17. Выбор
Пробуждение вышло таким тягостным, как если бы меня вытягивали из зыбкой топи. Сон крепко обвил своими щупальцами, но какая-то мысль не отпускала, не давала забыться окончательно. Я проснулась с именем Алекса в голове. Баронет ждал меня там, у ворот. Сколько прошло времени? Я забыла обо всём, забыла, потому что рядом находился Джаральд. Джаральд, моя погибель, тиран и мучитель, человек, который мог вознести на самую вершину блаженства, а потом столкнуть вниз безо всякой жалости. Его рука по-прежнему покоилась на бедре, а вторая соскользнула с талии и касалась поясницы. Он ровно и глубоко дышал, погрузившись в крепкий сон, а я лежала, не шевелясь, пытаясь продлить хоть на минуту это ощущение нашей последней близости.
Впервые в жизни отважилась пойти против воли, что была сильнее моей. Мало того, я шла против себя и своего сердца. Я сама рвала его на части, решаясь на кошмарный по своей преступности поступок. Это было преступление против себя, это был спланированный обман. Граф никогда не поймёт, что мне так и не удалось его обмануть, что я была искренна, совершено забывшись в его руках, растворившись в поцелуях, он будет всю жизнь считать меня лицемеркой. От осознания этого сердцу становилось ещё больнее.
А может забыть о побеге, поддаться слабости и остаться с ним? Проводить ночь за ночью в его объятиях, сходя с ума от прикосновений, теряться во власти горячечного страстного бреда. Остаться? Жить покорной любовницей, прибегающей в постель по первому зову, без права на семью и детей. Жить у его ног, ловя каждое слово, каждый взгляд, позволить растоптать ту часть моего существа, что не давала прогнуться до конца и сломаться, даже после всего, что уже довелось пережить. Джаральд... С подобным благоговением я раньше твердила только имя Господа нашего. Но моё божество не умело прощать, не умело исцелять сердечные раны, только безжалостно их наносить.
Я пошевелилась, затаила дыхание и миллиметр за миллиметром стала выворачиваться из его объятий. «Я люблю тебя»: — прошептала неслышно одними губами, бросая последний взгляд на умиротворённое лицо самого дорогого для меня мужчины. Мужчины, привыкшего брать больше, чем готов был отдать, мужчины, который ожидал абсолютного подчинения. Мужчины, который примет мою безумную любовь как должное, а в один прекрасный миг я обнаружу себя на вершине высокой каменной башни, с тоской глядящей в самый низ, потому что не осталось в моей жизни того, ради кого я жила и кем дышала. Джаральд, мой Джаральд. Прости за то, что я очень-очень хочу жить. Прости меня и прощай.
Я неслышно спустилась на пол, затаилась, когда он шевельнул во сне рукой, ещё раз посмотрела на распластавшееся на простыне обнажённое мощное тело. Склонилась вниз и подняла одеяло, очень осторожно, стараясь не потревожить, укрыла его и тихонько отошла. Натянула ночную сорочку и хотела закутаться в плащ, когда поняла, что нет возможности достать спрятанные вещи и уходить нужно прямо сейчас.
На цыпочках прошла по полу к груде одежды и надела штаны графа, подвязала их лентой для волос, накинула его рубашку и тёплый жакет, закуталась в свой плащ и сунула ноги в тёплые туфли. Где был тайник с ключами я не знала, а искать опасалась, а потому выбрала подземный ход и, крадучись, приблизилась к стене.
Присев на корточки, повернула пластину. Не видимый глазу механизм даже не заскрипел, ведь граф очень внимательно заботился о каждой мелочи в своём замке. Я решила спуститься до самой реки и пойти в направлении, уходящем на запад, где у подножия холма были ворота. Тот, кто строил потайные ходы, наверняка позаботился создать несколько входов и выходов, а значит обязательно выйду наружу. Сделала шаг и остановилась на секунду на пороге, зажмурила глаза и сжала кулаки, набираясь решимости. Ещё шаг и ещё, и я устремилась в темноту, не обернувшись на прощание.
Какое-то непонятное чувство разбудило его, пробилось сквозь удовлетворённую усталость. Потянулся рукой, чтобы прижать нежное тело покрепче к себе, погрузиться снова в её тепло и избавиться от неприятного ноющего ощущения. Он нашёл лишь пустоту.
— Розалинда, — выдохнул, резко открывая глаза, мгновенно сел в кровати, не до конца поверив шальной мысли, промелькнувшей в мозгу. Пальцы сжались на одеяле, сгребая в тугую горсть. Он вцепился зубами в толстый край, заглушая собственный крик, крик, превратившийся в стон: «Ушла».