Камердинер вышел последним и затворил дверь. Теперь нас осталось только трое. Святой отец опустился на колени возле кровати, взял в руки чётки и склонил голову, приготовившись выслушать исповедь умирающего.
Джаральд говорил тяжело, задыхаясь, делая паузы между словами.
— Святой отец... повенчайте нас с этой женщиной, я совратил её и перед смертью желаю... искупить грех. Может быть... она носит моего ребёнка.
Я вдруг задрожала от нахлынувших эмоций. Боль вкручивалась в сердце кривым штопором. Он желает жениться на мне после того, как я выстрелила. Не могу, не могу принять эту жертву. Как жить его вдовой, в его замке, после смерти Джаральда?
— Дитя, дайте вашу руку, — священник протягивал ладонь, а я замотала головой. Слезы текли по лицу, пробивая себе путь на свободу сквозь щит тоски и боли. — Я не заслужила, это я... все я...
— Дитя, если вы носите под сердцем ребёнка, то после рождения ему придётся платить за ваши грехи. Исполним последнюю волю этого мужчины и дадим ему уйти со спокойной совестью.
Протянула дрожащие пальцы, и священник соединил наши ладони. Он повысил голос и позвал Джима, который тотчас же вбежал в комнату.
— Приведите хозяина с женой, пусть засвидетельствуют законность брака.
Короткий обряд в присутствии троих свидетелей, и я стала графиней Рокон. Холодные пальцы Джаральда касались моей руки, а я все плакала и плакала, не переставая, с трудом выталкивая слова клятвы из сжавшегося горла. Если жить, то только чтобы произвести на свет ребёнка Джаральда, а потом уйду следом за любимым мужчиной, я не смогу существовать без него.
Священник завершил обряд, поднялся и перекрестил нас обоих.
Только когда святой отец удалился из комнаты, внутрь впустили врача. Джим снова выдворил посторонних наблюдателей, а доктор приступил к осмотру. Камердинер помогал снимать окровавленную одежду, а я осталась стоять на коленях возле постели, не поднимая головы.
— Большая потеря крови, — говорил меж тем доктор, — отсюда временная потеря сознания и сильная слабость, также возможны головокружения. — Джим передавал врачу инструменты, и я слышала, как от боли скрипит зубами граф, пока доктор очищает и обрабатывает его раны.
— Два ранения, в бедро и в колено. Повреждения от шпаги не слишком серьёзны, а вот пуля задела сухожилия, рана заживёт, но он останется хромым.
— Раны не смертельны, доктор? — спросил Джим.
— Нет. Но его светлости нужен хороший уход, чтобы они не воспалились.
До меня даже не сразу дошёл смысл слов. Не смертельны? Джаральд будет жить? Будет?
Джим помог Джаральду сесть в карету, бережно устроил его ногу на подушках и укрыл пледом.
— Я сяду снаружи хозяин, рядом с кучером. Насчёт показаний полиции я позаботился, все думают, что напали разбойники.
Граф кивнул, откинулся на спинку сиденья и взглянул на меня. Я куталась в тёплый плащ в своём уголке и все ещё переживала совершенно ошеломительную новость — Джаральд не умрёт. Хотелось прикоснуться к нему, чтобы удостовериться в этом, хотелось прижаться и почувствовать тепло его тела, но холодный взгляд и стоны несмолкающей совести не позволяли мне даже сделать попытку.
— Как ты? — я все же решилась начать разговор, когда карета тронулась в путь.
— Что тебя интересует?
— Как раны? Тебе очень больно? А голова? Не кружится?
Он не ответил. Перевёл взгляд в окно, смотрел на заснеженные деревья, проплывающие с той стороны заиндевевшего стекла. Когда экипаж подбрасывало на кочках, я видела, что Джаральд едва заметно морщится. Хотелось помочь ему, хоть как-то облегчить боль, но я была не в силах.
Вздохнула еле слышно, глядя на его застывший профиль.
— Джаральд...
Он снова повернулся ко мне.
— Я вас слушаю, графиня.
— Я не хотела, Джаральд...
— Чего не хотела? Отдаваться одному мужчине и сбегать с другим? Или обманывать двоих одновременно?
— Нет. Я не хотела ранить тебя, думала, ты убьешь и… пыталась остановить...
— У тебя получилось. Впрочем, всё удалось на славу.
О чём он сейчас говорит? В чём именно обвиняет? Как же хотелось объяснить ему все, а мысли путались, терялась нить разговора. Слишком сильно давили эмоции: моё раскаяние вперемешку с отчаянием, его боль и гнев, напитавшие пространство закрытой кареты, просочившиеся во все уголки. Поверит ли? Услышит ли меня?
— Я придумал себе настоящую женщину, Розалинда, и готов был на все ради неё. Хотел подарить рай на земле, но рай тебе не нужен, я прав? Могу предложить ад, милая, в обмен на твою ложь.
— Джаральд, я не лгала в ту ночь и ушла лишь потому, что не верила...
— Не верила ужасному убийце? Бедняжка, Рози. А он ведь поймал тебя, буквально вырвал из объятий благородного баронета и теперь везёт в своё логово. Придётся до конца дней дрожать от страха, как бы этот жестокий человек не придушил тебя посреди ночи.
— Джаральд, не надо, прошу. Я не была с Алексом.
— Правда? Тогда извини, Рози. Наверное, вы на том сеновале читали стихи, а я грубо прервал.
— Джаральд, я лишь хотела спастись от участи, худшей чем смерть. Стремилась к обычной жизни, желала обрести семью, сберечь хотя бы остатки гордости.
— Ты все это получила. «Графиня Рокон», как гордо звучит. К твоим услугам муж и сотня слуг в родовом замке. Или следует предложить что-нибудь ещё? В благодарность за то, что не застрелила.
— Джаральд...
В груди болело невыносимо, словно на ней отпечатали сотни тысяч клейм.
— Джаральд, послушай же, я не осознавала, что могу причинить вред, и я не желала этого. Я лучше бы сама получила ту пулю! Я пыталась только привлечь твоё внимание, заставить одуматься, — дыхание перехватило и я закончила еле слышно, — не желала стрелять, не хотела убивать тебя.
Думала, он не ответит, а он задумчиво повторил мои слова, так странно округляя и растягивая гласные, — не-е хотела-а, — помолчал мгновение и тихо добавил, — но убила.
ГЛАВА 18. Светское общество
Карета въехала через ворота и медленно покатилась по склону холма, когда Джаральд вдруг приказал остановиться. Он достал из кармана ключи и протянул мне:
— Западная башня, Розалинда.
— Что? — я не сразу поняла, чего он хочет. Задремала перед самым приездом и сейчас в растерянности тёрла глаза.
— Ну если желаешь войти в общий зал вместе со мной... — он откинулся на спинку сиденья и хотел спрятать ключ обратно.
— Постой. Я склонилась вперёд, ухватила его за руку и забрала тяжёлую отмычку.
— Действительно, зачем шокировать гостей, — он ухмыльнулся.
Закутавшись поплотнее в плащ, я вышла из кареты, а экипаж покатил дальше к главному крыльцу.
На землю уже опустились сумерки, а гости в замке, наверное, ожидали возвращения хозяина. Войдя внутрь через старую дверь, я могла бы сразу направиться в свою комнату, но сперва решила взглянуть, как Джаральд объяснит свой отъезд.
Я промчалась по коридору быстрее ветра, выбежала в боковое ответвление, миновав хозяйский кабинет, и остановилась у входа в общий зал, прижавшись к стене и затаившись.
— Граф! — охи и ахи раздавались отовсюду, — это так ужасно!
— Вы пострадали, Джаральд!
— Сколько несчастий за такое короткое время.
— Ах судьба несправедлива к вам.
— Это все злой рок!
— Прошу вас, прошу, милые леди, спокойнее.
Кто-то из мужчин пытался вмешаться в воцарившуюся неразбериху, а граф стоял совершенно невозмутимый, поддерживаемый своим камердинером, и ждал, пока стихнут возгласы. Ему следовало позволить внести себя в замок на носилках, чтобы не тревожить больную ногу, но Джаральд не признавал слабости и даже виду не показывал, несмотря на то, что выглядел сейчас намного бледнее обычного.
— Вынужден заметить, — заговорил он наконец, — что поездка оказалась крайне неудачной. Кто же знал, что попытка решить неожиданно возникшие дела окончится для меня столь бесславно.
— Что вы, что вы граф!
— Ведь вы живы, это главное!
— Вы уничтожили всех разбойников?
— А мы диву давались, отчего вы вдруг исчезли.
— Управляющий сообщил, что вас вызвали по обстоятельствам, не терпящим отлагательства.
— Вам следовало послать кого-то другого.
— Без вас в замке было совсем пусто.
Самое интересное, про меня никто не задал ни единого вопроса. И это лишь уверило в том, что моего отсутствия гости попросту не заметили. Скорее всего, его объяснили обычным недомоганием. Теперь я поняла, отчего Джаральд сразу же отдал мне ключ от другого входа.
Оттолкнувшись от стены, пошла в обратную сторону, а вслед доносилось:
— Вам нужен уход.
— Немедленно отправляйтесь в постель.
— Необходимо беречь себя, граф.
Я на цыпочках прокралась по коридору и постучала в дверь графских покоев. Мне отворил Джим.
— Графиня, — слуга склонил голову и отступил, впуская меня в гостиную.
Я кивнула в ответ, подметив про себя, как холодно прозвучало приветствие. После происшествия в сарае Джим так старательно изображал при мне равнодушие, что даже слепому было понятно, как сильно он злится всякий раз при нашей встрече.
Я отвела руку за спину, пряча подарок.
— Граф спит?
— Нет. Читать изволят.
Камердинер отступил, пропуская меня к дверям спальни. Я прошла внутрь и застала супруга на кровати. Ноги его были укрыты покрывалом, в воздухе пахло лекарствами. Джаральд опустил газету, откинулся на подушки и устремил на меня невозмутимый взгляд, ожидая, пока заговорю.
Он вообще был сама невозмутимость при наших редких встречах. Почему редких? Потому что виделись мы, только когда я приходила проведать его. Большую часть дня граф проводил в постели, хотя неизменно в одно и то же время спускался вниз, чтобы исполнить обязанности хозяина. При строжайшем запрете доктора, Джаральд сходил в столовую, чётко следуя графику, а ужин подавался в одно и то же время вне зависимости от состояния графа.