Пожилая дама зарделась как девочка и растерянно пробормотала:
— Дорогой граф, это вам решать.
— Я подумываю пригласить Розалинду, она тоже ведёт жизнь затворницы вместе со мной. Девочка так молода, а я запер её в мрачном замке и практически не вывожу в свет.
— Это ведь вполне объяснимо, — тут же нашлась старая леди, а заметив вмиг погрустневший взор графа (ну насколько же он хорош, потрясающий актёр), торопливо продолжила, — но маркиза абсолютно права, траур вовсе не повод совершенно никуда не выезжать. Вы принимаете совсем мало приглашений, и никто не посмеет укорить вас, граф, в излишней жизнерадостности в столь грустное время. Вы также абсолютно правильно заметили, что Розалинде не помешает развеяться.
Я подняла глаза на супруга, уловила искорки в его глазах и заметила прятавшуюся в уголках губ усмешку.
— Вы абсолютно правы, — с почтением в голосе произнёс он, — я всегда полагаюсь на вашу мудрость в подобных вопросах. Как точно вы помните все нюансы невероятно сложных правил и как тонко умеете сочетать знание этикета и глубокое понимание истинно человеческой морали.
Я едва не поперхнулась чаем, но сделала вид, что напиток оказался слишком горячим. И снова на губах Джаральда мелькнула усмешка, а я поспешно опустила взгляд, пока он не начал искушать меня очередной игрой.
Маркиза надумала прогуляться пешком до древних развалин. В том месте когда-то стоял огромный замок, разрушенный пару веков назад. В целом местность была довольно живописной, но среди самих развалин в относительной целости сохранилась только Башня висельников. Рассказывали, что раньше в ней содержали преступников.
Огромные каменные монолиты заросли кустами, а добраться до центра оставшейся каменной плиты можно было, перескакивая с одного валуна на другой. Там начинались ступеньки, ведущие на верхнюю площадку башни, откуда удобно было любоваться видом на раскинувшиеся окрестности. Естественно, что ни гости, ни сама маркиза не изъявили желания продираться через колючий кустарник.
Мне очень хотелось забраться внутрь, но заметив, что общий интерес больше тяготеет к продолжению пешей прогулки, я лишь ненадолго задержалась, рассматривая древние камни и саму башню. Голоса гуляющих потихоньку удалялись, а сами спутники уже скрылись из виду за поворотом. До меня доносились смех и оживлённые выкрики. Отчего-то стало чуточку грустно несмотря на приподнятое настроение, в котором пребывала с утра. С самого начала прогулки я наблюдала, как вокруг Джаральда собрались практически все её участники.
Прежде всегда замечала только женщин, зато теперь обратила внимание, что и мужчины стремились вовлечь графа в разговор, желали услышать его мнение или просто вместе посмеяться над какой-нибудь шуткой. Его необъяснимый магнетизм привлекал к Джаральду и тех, кто был старше по возрасту, и тех, кто был моложе. Всем хотелось обратить на себя его внимание.
Граф обладал удивительным умением становиться центром любого общества, стоило ему только захотеть. Люди тянулись к нему и никто не замечал даже того, что сейчас Джаральд находился не в лучшей форме. Его лёгкую хромоту абсолютно игнорировали. В глазах дам он не потерял и толики своей привлекательности, а для мужчин по-прежнему казался опасным соперником. Джаральд мог быть удивительно обаятельным, и только меня касалась его холодность. Она проскальзывала в его глазах, жестах, движениях, незаметная для остальных, но так явственно ощущаемая мною.
Я убрала ладони с валуна, на который хотела забраться, и поспешила вперёд. Повернув за угол, налетела прямиком на объект моих грёз, который успел ухватить меня за локоть.
— Ой!
Джаральд удержал, а я подняла голову, задаваясь вопросом, вернулся ли он назад исключительно ради отбившейся от оживлённой компании жены или по иной причине?
— Драгоценная моя, я уж решил, что ты провалилась в какой-нибудь из здешних подземных ходов.
— Все в порядке, — заверила супруга, и граф выпустил мою руку, — просто пожелала подняться на башню, но заметила, что все ушли. Как тебе удалось ускользнуть?
— О, я рассказал, что чуть подальше отсюда сохранился вход в винные погреба. Теперь все заняты их поисками.
— Да? — мне тоже стало любопытно, — а они сохранились?
Сделала несколько шагов вперёд, а Джаральд вдруг поймал за плечи.
— Понятия не имею.
Когда я замерла и снова подняла к нему лицо, он сказал:
— Если хочешь на башню, то поднимемся вместе.
Я бросила взгляд на теряющиеся среди кустов ступеньки и кивнула. Подняться наверх с ним было намного увлекательнее. Граф помог забраться на первый валун, и я уже приготовилась перебираться с одного на другой, как Джаральд вдруг поднял меня на руки и понёс, шагая по камням. Он был гораздо выше и соответственно делал более широкие шаги, и ему не нужно было перескакивать с одного валуна на другой, как пришлось бы мне. Вот только нести меня с больной ногой вряд ли было удобно, но протестов граф не слушал.
Муж опустил у подножия ступенек и, крепко взяв за руку, повёл за собой. Несмотря на кажущуюся хрупкость древнего строения, я чувствовала себя удивительно спокойно и защищенно рядом с графом. Мы поднялись до самой верхней площадки. Стена здесь сохранилась лишь частично. С одной стороны она была совсем низкой и едва доходила мне до пояса, а вот с другой — выше моего роста. В этой части находился высокий проём, открывающий вид на прелестные окрестности. Встав на самом краю, можно было увидеть лес, горы и большие камни у подножия башни. Наших спутников отсюда не было заметно, поскольку они ушли в сторону, закрытую стеной.
Я подошла к проёму и посмотрела вниз, а граф неслышно приблизился сзади. Я ощутила его прямо за своей спиной, но Джаральд не делал попытки прикоснуться.
— В этой башне держали особенного заключённого.
— Здесь?
— Да. На этом самом месте. Видишь цепи в стене?
Я подняла голову и заметила два ржавых кольца, вросших в каменную кладку. На них болтались толстые цепи, а на их концах висели массивные железные браслеты.
— Кандалы сохранились до сих пор! — я приподнялась на цыпочки, опираясь на стену, чтобы ненароком не выпасть через открытый проём, и коснулась широкого браслета пальцами. — Кто был этот человек?
— По легенде, он приходился хозяину замка сводным братом и влюбился в жену своего родственника. Говорят, тот оказался ужасно недоволен, обнаружив измену. Жену он отравил, а с братом обошёлся ещё суровее. Приковал его вот здесь, на самом краю этого открытого проёма, чтобы тот погибал медленно и мучительно.
— Это ужасно!
— Все самые страшные преступления в мире совершались во имя любви, — ладони Джаральда скользнули по моим рукам, сжали и подняли запястья.
— Что ты делаешь?
Он вытянул меня вверх, заставляя встать на цыпочки и продел сперва одну, а потом вторую руку в широкие кольца.
— Держись за цепи, иначе упадёшь.
— Джаральд! — он отпустил мои руки, и пришлось ухватиться за цепи и буквально повиснуть на них. Я касалась пола только кончиками ног.
— Давай поиграем, Рози? — шепнул Джаральд, — я знаю одну игру, называется «Удержись на краю».
— Джаральд. Нет!
— Почему? — он запустил руки мне под юбку и уже оглаживал нежными движениями бедра, точно зная, куда прикоснуться, чтобы тело начало стонать в предвкушении.
— Боюсь!
— Но я ведь с тобой.
Словно в подтверждение своих слов он привлёк меня ближе, и я сглотнула от страха и колючего возбуждения, пробежавшего хмельным напитком по венам, прошептала совсем тихо:
— Если кто-то повернёт назад, то непременно нас заметит.
— Только если догадается поднять голову, а поэтому ты должна вести себя очень тихо, родная, иначе окажемся в весьма пикантной ситуации.
— Ой! — я громко охнула, когда он раздвинул края узких панталон и стал медленно входить в меня.
Опытный искуситель, для которого все запреты являлись лишь пустым звуком, всегда умело играл на моих потаённых желаниях, воплощая в реальность самые безумные фантазии. Не знаю, как он умел меня так чувствовать. Как бы ни пыталась воспротивиться, но тело уже само выгнулось навстречу, с радостью принимая его проникновение.
Он всегда поступал подобным образом, с самого начала. Вытаскивал наружу глубоко-скрытые чувства, постепенно избавляя меня от страхов: от боязни собственных желаний и опасения совершить недопустимое, от трепета перед телесными наказаниями и испуга стать слишком уязвимой. И только одна тревога до сих пор жила внутри, подавляя частично мою волю — страх лишиться репутации в глазах общества, быть навсегда отвергнутой светом. Именно по этой причине я сейчас сопротивлялась, понимая, что гости ушли не так далеко. Но Джаральд не слушал, как всегда, или же, напротив, слушал слишком внимательно, видя то, что я так старательно скрывала.
Он резко толкнулся в меня первый раз, а я вскрикнула и вцепилась сильнее в цепи, качнувшись вперёд и почти повиснув над обрывом. Сердце ухнуло в пятки, дыхание перехватило, когда посмотрела вниз. Его руки держали за бедра и только эта надёжная хватка да старые, но крепкие кандалы мешали сорваться с башни.
— Боже мой! — в крови закружил ураган, смесь совершенно невероятных и несочетаемых эмоций. Сжала пальцы крепче, закрыла глаза, чтобы не видеть, сомкнула губы, чтобы не стонать, в который раз спрашивая Господа, почему он дал Джаральду такую власть надо мной.
Мужская рука обвилась вокруг талии, прижимая меня теснее, я опустила голову и держалась из последних сил, боясь, что если потеряю контроль над собой, он не удержит. Казалось, будто с каждым движением Джаральд подталкивает меня ближе к краю, пока мгновение не замерло. Я распахнула ресницы и запрокинула лицо. И померещилось на миг, что ярко-синее небо все ближе, и то ли я падаю в него, то ли оно падает на меня. И крик вырвался, прилип к разжавшимся губам и повис в неподвижном воздухе.