— Мне пора.
Правда, не успела сделать и пары шагов, как оказалась перехвачена за талию и прижата спиной к стене коридора.
Если на кухне из-за окна было светло, то здесь царил полумрак, навевая ещё худшие образы, а близость Артёма доводила меня до отчаяния.
— Отпусти, — попросила я его едва слышно. — Зря я вообще согласилась на эту прогулку.
— Эй, — ласково позвал меня Артём, обхватив моё лицо обеими ладонями. — Что случилось, медовая?
А я от его нежности едва не расплакалась (в который раз, интересно?). И промолчала, конечно же.
— Лина, — позвал он меня, вынуждая смотреть на него, попутно вытирая большими пальцами безмолвные слёзы с щёк. — Ну, что с тобой? Скажи, что не так? Я всё исправлю, обещаю, малыш. Только не плачь, ладно? Всё будет хорошо, вот увидишь. И Антошка с сыном останутся с тобой. Я всё для этого сделаю. Только не молчи.
А я вспомнила последнюю угрозу Стаса.
— Не надо, Тём. Не лезь в это. Пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты пострадал. А он тебя уничтожит, если решишь перейти ему дорогу. Пусть всё остаётся, как есть. Я справлюсь, честно.
И сама не верила своим словам, что уж говорить о любимом, который всегда насквозь видел все мои помыслы.
— Я верю, что справишься. Но я не хочу, чтобы ты справлялась, медовая. Я хочу, чтобы ты жила. И жила счастливо. И улыбалась. А не плакала постоянно.
— А если я пообещаю не плакать, оставишь всё, как есть? — отшутилась я вяло.
— Не оставлю, но попытка хорошая, — оценил он мою смекалку уйти от разговора.
В этот момент запищала кофемашина, сообщая о готовности напитка.
— Я полтора года не ела пончиков, — перевела я тему.
— Значит, это надо срочно исправлять, — ещё шире улыбнулся Артём и потащил обратно на кухню, где налил нам обоим кофе.
Себе, как всегда, обычный чёрный, а мне карамельный с апельсиновым соком.
— И как ты только пьёшь такое? — тяжко вздохнул он, усаживаясь рядом.
Я на это только улыбнулась и пожала плечами, делая мелкий глоток горячего напитка. Стоило поставить чашку на блюдце, как меня перехватили за талию и перетащили к себе на колени. Акимов уткнулся лицом в мою шею и шумно втянул в себя воздух.
— Мне не хватало этого, — признался он. — Тебя рядом.
Моя довольная улыбка преобразилась в горькую. Я чуть развернулась к нему лицом и запустила пальцы в тёмные кудряшки. За эти годы Артём их чуть отрастил и теперь можно было нагло его дёргать за волосы.
— Ай, — дёрнулся он в сторону. — Хулиганка, — рассмеялся и принялся меня щекотать.
Теперь пришла моя очередь смеяться, извиваясь в его руках.
— Всё! Сдаюсь! — закричала через минуту этой пытки. — Изверг!
Ответом мне стал поцелуй. Немного горький из-за кофе, но всё равно не менее сладкий, как и всегда. Такой желанный и необходимый, быстро переросший во всепоглощающий и жадный, заставивший позабыть обо всём на свете, даже о времени. Но то я. А вот Артём всё очень хорошо помнил, потому что вскоре отстранился.
— У нас осталось не так много времени, малыш, — виновато оправдался мужчина, усадив меня окончательно к себе лицом. — Я всё равно не отступлюсь, слышишь? Поэтому давай ты больше не будешь со мной спорить, а расскажешь, как и чем я могу тебе помочь, ладно? — посмотрел на меня долгим серьёзным взглядом.
— Мне нечего тебе рассказать. За мной постоянно следят. Стоит мне оступиться, как я тут же приговариваюсь к заточению. Так что если Стас поймёт, что ты решил меня вернуть, он просто увезёт меня из города куда подальше и спрячет так, что не найдёшь, — ага, или сдаст в психушку, а сына — в детдом. — К тому же, не в этом проблема, Тём. Я не могу от него уйти. Просто не могу.
И вот он… Идеальный момент, чтобы сообщить о сыне, да только язык не поворачивался, стоило вспомнить об открытой угрозе Артёму, высказанной недавно Стасом. Ну, как я могу его так подставить? А Акимова не остановит никто и ничто, если узнает об Артёмке. Наплюёт на собственную жизнь. И я не могу и не хочу такого исхода.
— Нам лучше вернуться, — выразила вслух итог своих мысленных метаний.
— И почему ты такая упрямая? — больше себя, чем меня, спросил он.
— Вот. Лучше бы нашёл себе менее упрямую, — грустно ухмыльнулась. — Чего тебя на мне зациклило? Честно говоря, я думала, что ты уже, возможно, женат даже.
— С тобой женишься, — проворчал Артём, крепче сжимая в своих руках. — Ты же в голове засела, не вытравить никаким дихлофосом, — опалил своим дыханием шею. — Таракашечка моя, — съехидничал, прикусив кожу.
Зародившееся от его обращения возмущение погасила резко нахлынувшая волна удовольствия. Ахнула и выгнулась в спине, откидывая голову назад, открывая больше доступа к действиям Артёма.
— Люблю тебя, — шепнул он, просовывая руки под кофту. — Как же я скучал, если бы только знала.
— Могу сказать тебе тоже самое, — выдохнула я, прижимаясь к нему ближе. — Умираю без тебя, веришь?
Губы тут же накрыли его губы, а властный поцелуй заставил позабыть обо всём на свете, кроме одного-единственного, от которого голова кружилась без всяких коктейлей.
Краем сознания уловила звук разбившейся чашки, но очередной глубокий поцелуй быстро вымел из головы всякие заботы. Мужские руки задрали короткую юбку и ухватили за бёдра, притянув ближе к себе.
— Да. Тём, пожалуйста. Я так хочу, — прошептала я в откровенной мольбе, стаскивая с него тонкий свитер сразу вместе с футболкой.
Стоило только коснуться обнажённого горячего тела, как у меня вырвался самопроизвольный шумный выдох напополам со стоном. Как же давно я его не ощущала. Вот так. Кожа к коже. С себя одежду уже стащила сама, тут же прижавшись своей грудью к его.
— Опоздаем, — прошептал Артём, но вопреки сказанному продолжил меня целовать, попутно лишая остатков одежды.
А мне уже было абсолютно всё равно, на то, опоздаем мы или успеем. Плевать. На всё плевать. Хочу чувствовать его. Хоть разочек. Мне это просто жизненно необходимо. Если не получу, точно умру.
Наверное, это было глупо и неправильно, а ещё бешено и громко, но кто смотрит на недостатки ситуации в подобные минуты? Главное, чувствовать как можно дольше это единение. Растворяться в нём как в последний раз. Наслаждаться дикостью и быстрыми, глубокими толчками любимого. Вот так правильно. Только так. С ним.
— Ещё. Артём, — повторяла на выдохе то и дело.
Просила и получала. И даже, когда всё закончилось, продолжала шептать ему что-то бессвязное и малопонятное. А Артём просто прижимал меня к себе, почти до боли. Знала, что он сейчас чувствует. То же, что и я. Потому что испытанная эйфория на деле едва ли принесла удовлетворение, а реальность слишком больно бьёт.
— Вот теперь нам точно пора, — проговорила я, когда более-менее совладала с эмоциями.
— Да. Предложил бы тебе совместный душ, но не уверен, что мы тогда вообще вернёмся сегодня в университет. А надо Аньку сменить. Вряд ли Егоров также будет слеп к подмене, как его охрана.
А я только теперь задумалась о том, что, если подмену обнаружили… то Стас мог из принципа дождаться нашего возвращения. Так сказать, показательная "порка". Или "казнь".
— Тём…
— У вас сегодня все пары в одной аудитории, — без лишних слов понял меня он. — Так что Аня просто из неё не выйдет, пока не закончится учебный день. Не волнуйся. Мы всё продумали. Олеська страхует. Она бы уже позвонила, случись что.
— Как в каком-нибудь фильме, — рассмеялась я.
Артём меня поддержал.
Дальнейшее посещение душа и сборы прошли в каком-то гнетущим молчании. По крайней мере, мне оно именно таким и показалось. Пока Артём мылся, я убралась на кухне, с сожалением выкинув обычную маленькую белую чашечку с толстыми стенками и круглой ручкой. Ничего особенного, но я в этом видела плохое предзнаменование. А может, просто накручивала себя, как знать. Но в туалет через окно лезла со страхом быть застигнутой. И лишь увидев довольную Аньку смогла вздохнуть свободно.
— Вы опоздали, — укорила она беззлобно. — Я здесь уже полчаса. Представляю, что охрана подумала. Про студентов вообще молчу.
А я… в очередной раз рассмеялась.
— Вот всегда бы так, — довольно отреагировала подруга на мою реакцию, переодеваясь. — Вечность не слышала, как ты смеёшься.
Я на её слова лишь шире улыбнулась и тоже стала переодеваться. А так хотелось уйти с ними. Этот глоток свободы одновременно придал сил, но и в очередной раз напомнил о том, о чём я никогда не забывала, чего лишила сама себя.
— Ладно, береги себя, родная, — выдохнула Аня едва слышно напоследок.
Мы крепко обнялись и расстались. Артём же задержался. Вновь и вновь целовал меня, не желая отпускать. Или это я его не отпускала. Но в итоге охрана не выдержала и начала стучаться.
— Надо на них пожаловаться, чтобы премии лишили, — проворчала я, вынужденно отпуская любимого.
Тот на мои слова ухмыльнулся, одарил коротким поцелуем и выпрыгнул в окно. Я же вновь осталась стоять, где была, стараясь не обращать внимания на давящее ощущение накрывающего с головой привычного одиночества. Надеюсь, наша выходка, и правда, останется неизвестной Стасу. Иначе даже думать не хочу, чем это аукнется Артёму и сыну. И снова с головой накрыла вина и сожаление, что так бездумно кинулась в омут с именем любимого, наплевав на будущие последствия. Я ужасная мать...
ГЛАВА 11
Стас ничего не узнал, на счастье всех. А ещё у меня даже получилось избежать нашей с ним близости, сославшись на больной желудок. Не зря же я так долго торчала в туалете университета! И даже на охрану жаловаться не пришлось. Наоборот, похвалила их за понимание и бдительность. В общем, выдохнула свободно.
Артём заявился в университет снова только через два дня. На этот раз прямо в аудиторию.
У нас должно было как раз состояться практическое занятие, когда в нашу группу пришёл какой-то старшекурсник и сообщил, что меня вызывает препод по основам рекламы, Людмила Ивановна. Строгая и в то же время понимающая женщина. Честно говоря, удивилась, но послушно отправилась куда сказано.