— Я лишь сделал, что должен, без всякой подоплёки. И я никого не защищаю. Просто я не убийца, кем бы ты меня не считала сама. А теперь ешь.
Парень встал, кинув вилку на стол, которая проскользив по нему, упала на пол, и направился прочь из кухни-столовой. Я же, мысленно отругав себя за несдержанность, подняла упавший столовый прибор, отнесла в мойку и, вернувшись, принялась обедать.
Картошка с грибами оказалась хорошо прожаренной и в меру солёной. Как ещё одно долбанное открытие. Даже не думала, что Стас умеет готовить. Да ещё так вкусно. Или мне с голодухи всё кажется? Неважно. Сам факт его заботы ставил в тупик. Была уверена, что парень будет ждать, когда это сделаю я. И ведь сына принёс ко мне, наверняка, перед завершением готовки. Не так уж и долго мы играли.
Что вообще происходит? Или это такая новая форма издевательства надо мной? Тот самый пряник, за которым последует кнут?
Всё ещё пребывая в мысленном раздрае, я бездумно ела и кормила Артёмку. Затем, убравшись, отправилась укладывать спать сына и уже потом — искать мужа, который обнаружился на третьем этаже в бильярдной. Он как раз разбивал треугольник.
— Сыграешь со мной? — предложил, выпрямившись. — Мои полосатые, — обошёл стол с зелёным сукном и ударил по ещё одному шару, который закатился точно в угловую лузу.
Я промолчала, но внутрь вошла, как и кий взяла в руки, остановившись у стены.
— Предлагаю сделку, — продолжил говорить Егоров. — Если выигрываешь ты, то я выполняю одно твоё желание. В пределах разумного, конечно же. Если я… Ты безропотно соглашаешься на все мои условия.
Стас смог закатить только ещё два шара. Пришла моя очередь. Но я не спешила принимать "подачу".
— Какая-то не равноценная сделка, — заметила осторожно. — С тебя желание. Одно. А с меня полное подчинение.
— Но ведь это тоже моё желание. Одно, — усмехнулся Егоров.
— И оно за пределами разумного, — нахмурилась я.
— Разве? Всего лишь хочу, чтобы ты перестала сопротивляться нашему браку и стала, наконец, мне настоящей женой. Без шантажа и упрёков. Не так уж это и много, — пожал он плечами.
— Ну да, — хмыкнула я скептически.
Ничего больше не сказала. Обошла стол по кругу, выбрала цель и закатила один из шаров. А вот ещё один не получилось — Стас сказал то, что заставило позабыть про игру.
— Скажи своему Артёму, что беременна от меня.
Уставилась на парня в немом шоке. Причём, как стояла в полусогнутом положении, так и продолжила.
— Его это не остановит, — нашлась я, наконец, со словами, возвращая внимание игре. — Он — не ты. Для него ребёнок — это просто ребёнок, не важно чей.
Кий ударил по шару, но вышло излишне сильно, а потому шестёрка, ударившись о бортики, вернулась обратно в центр стола, попутно задев двойку, и вот она уже удачно попала в одну из боковых луз. Повезло, одним словом.
— Само благородство, — съязвил Стас. — Простого "оставь меня" — тоже не хватит, — отметил уже серьёзнее, подойдя ближе. — Нужен весомый довод. Да и… всё равно в ближайшее время это случится. Даже не соврёшь, — пожал плечами. — Бей, маленькая. Твой ход ещё.
Какой к чертям ход, когда я тут от шока никак не отойду?!
— Сама подумай, это единственный способ удержать его, — дополнил он устало, присев на край бортика. — Заключим с тобой новое соглашение, по которому я признаю твоего Артёма своим сыном. Тебе больше не придётся прятаться ни от кого с ним. Да, он не будет наследником, но у него будет настоящая семья. Я больше не буду шантажировать тебя им. Но и ты пообещаешь больше никогда не встречаться с Акимовым. Даже если он сам будет искать встреч. Станешь по-настоящему верной и любящей женой, — холодно улыбнулся.
Ага, полтора года спустя...
— А если у меня не выйдет отговорить Артёма? — уточнила я, раздумывая над новыми условиями предлагаемой мне жизни.
По сути, кроме сына, ничего и не меняется. Зато Акимов будет в безопасности.
— Тут я уже ничем не могу помочь. Это будет его выбор. Но я бы советовал быть очень убедительной.
— То есть, если Артём перестанет копать под тебя, продолжит жить, как раньше, то… ты...
— Да, маленькая? Что — я?
Муж остановился позади меня и прижался вплотную, отчего я едва ли не легла на бильярдный стол грудью. Выставленные с обеих сторон от меня руки, не позволяли сменить позу или отойти. Понятное дело, к чему шло. И сейчас мне оставалось или сдаться и принять условия новой игры Егорова, либо продолжить сопротивляться и привести к ещё более худшим условиям, чем раньше.
— Ты, правда, больше не заберёшь у меня Артёма? — уточнила я, глядя на покатившиеся в разные стороны задетые мною ближние шары. — Никогда?
— Я и так его у тебя никогда и не забирал, — шепнул парень, поцеловав за ушком. — Ни разу, любимая, — прикусил мочку.
Пришлось дёрнуть головой, чтобы избежать последующего прикосновения.
— Ты понял, о чём я!
— Не заберу. Никогда. Но Акимов тоже никогда не должен узнать, что это его сын. Я ведь правильно понял, что он ещё не в курсе?
— Не в курсе, — не стала отрицать я очевидного. — А Антошка? — задала новый волнующий меня вопрос.
— А что с ним? — удивился Стас, просовывая ладони мне под футболку. — Он, как и раньше, продолжит находиться на моём попечении до своего совершеннолетия. Будет жить с нами. Всё как и всегда, — уткнулся лицом в мой затылок и шумно втянул в себя воздух, поглаживая живот.
Я же обдумывала новые пункты нашего договора. Слишком уж всё складно, что даже не верилось. Но я не могла никак понять, в чём кроется подвох. Странно Стас себя ведёт в этот раз. Совсем не как обычно. Излишне добренький. И сына привёз, и Артёма с чего-то защитить желает, а теперь ещё и признание отцовства…
— Ты точно мой муж? — задала риторический вопрос.
— Точно, — рассмеялся негромко тот, а ладони сжали мою грудь. — Я ведь могу быть и таким, маленькая. Если ты только захочешь и будешь хорошей девочкой, перестанешь всё время мне перечить. У нас ведь уже было так, но ты предпочла войну вместо мира. Забыла?
— Ты заставил меня от сына отказаться. Какой мир, Стас? — полуобернулась к нему.
— Отказаться — не бросить, — пожал он плечами. — И сейчас я предлагаю тебе иное. Решай, что для тебя важнее: ненависть ко мне и жизнь в клетке, как ты любишь говорить, или жить в достатке, с сыном, открыто? Что ты выбираешь? — чужие руки сместились ниже и принялись расстёгивать мои джинсы. — Я всё равно получу своё, и мы оба это знаем. Вопрос в том, каким образом...
— Складно говоришь, но где гарантия, что потом не передумаешь, как это уже случалось? И что с Артёмом ничего не случится, даже если он перестанет искать сына?
— Всё зависит от тебя. К тому же, твой Акимов может сколько угодно искать мальчишку в детдомах, всё равно не найдёт, — усмехнулся парень, а в голубых глазах сверкнуло предвкушение.
Вмиг не по себе стало.
— Почему не найдёт? — уточнила я саму себя почти не слыша. — Что ты сделал, Стас? — посмотрела на него в ужасе.
— М-м… Пожалуй я промолчу. К тому же, скоро всё равно станет нашим общим, если ты согласишься на мои условия.
Так я взяла и согласилась, ну да. Ищи другую дурочку. По крайней мере, не в том, что касается моего мальчика.
— Отдай Артёмку его отцу! И после этого обсудим наши с тобой отношения, — выпрямилась я, уставившись на парня с непреклонным видом.
И сама себя ненавидела за подобное предложение. Но в первую очередь я должна думать о том, чтобы моему ребёнку было хорошо. А с Артёмом ему будет лучше. Он будет его любить, в отличие от Стаса. И никогда не станет попрекать ничем. А я… как-нибудь переживу эту разлуку. Потому что буду знать, что с моим ребёнком всё хорошо. Наверное…
— Как интересно, — прищурился хищно Егоров. — Правда, готова отказаться от сына? Хотя ещё недавно боролась за него, как та же тигрица?
Он чуть отстранился и окончательно развернул меня к себе лицом, внимательно вглядываясь в мои глаза.
— Да, — ответила я как можно уверенней, кивнув в подтверждении слов.
В голубых глазах напротив сверкнуло восхищение.
— Хороший ход, маленькая. Как только убедишь отца своего сына не лезть в нашу семью, не пытаться её разрушить, — напомнил Стас о своих условиях. — А что с нашим ребёнком?
Вот теперь пришлось призвать всю свою выдержку, чтобы банально не разрыдаться одновременно от облегчения и понимания того, что этим соглашением я окончательно вбиваю гвоздь в свою возможную счастливую жизнь.
— Я согласна.
Артём
Второй день в поисках сына моей Лины и этого Егорова прошёл так же бесполезно как и первый. Ну, не существует никакого Егорова Артёма Станиславовича. Ни даже Добровольского Артёма Станиславовича. Ни, чёрт бы побрал этого Санька, Добровольского или Акимова Артёма Артемьевича. Нет и всё тут. И даже помощь знакомого следака Максима Литнёва не помогла, благодаря которому нам разрешили просмотреть все имена в картотеке.
— Слушай, мы так можем вечность искать, — заметил устало Макс. — Ни один ребёнок с именем Артём не подходит по возрасту. Скорее всего, Егоров изменил его имя. Это как иголку в стоге сена искать. Нужны более чёткие данные. Без них нам копать не перекопать. Может, ребёнок вообще записан на других родителей?
— В любом случае, спасибо за помощь, — пожал мужику руку. — С меня причитается.
— Сын мой хочет каратэ выучиться. Возьмёшь?
— Возьму. Но уже в следующий набор.
— Вот и договорились. Ну, бывай. Если что, звони, — похлопал меня по плечу Литнёв и направился к стоящему неподалёку автомобилю.
Немного постояв у ворот детдома, последовал его примеру и в скором времени уже въезжал на территорию города. Домой не хотелось, как и в офис, потому решил прогуляться. И дело было не только в проблемах с медовой, а просто после посещения детдома возникло ощущение, что меня в грязи вымарали. Я и раньше не понимал, как можно бросить своего ребёнка, как какой-то мусор, а увидев глаза живущих там… захотелось что-нибудь разнести. Не должно так быть. Не должны безвинные души расплачиваться за ошибки взрослых. Не должно быть в детских глазах столько взрослой обречённости, злобы и тоски. Они должны сиять счастьем, радостью, а не напоминать взгляды стариков, прошедших настоящую войну. Спрашивается, нахера вообще рожать? И потом ещё все удивляются, почему у нас убийство на убийстве. Какие ценности взращиваются в обществе, такие итоги и получаем. А про этих детей и говорить нечего. Маленькие дикие животные, с рождения приученные выгрызать себе место под солнцем. И в это место отправил Егоров собственного ребёнка. У меня и раньше было непреодолимое желание его придушить голыми руками, а насмотревши