Значит, это конец.
Но если для нее эти вещи так очевидны, то почему нам, мужчинам, так тяжело их понять? Кажется, в этом крылся корень всех проблем. Но, если честно, понять я никогда и не стремился. Мое мнение всегда было одинаковым.
– Я считал, что мужчинам гораздо сложнее. Мы делаем всю работу, для которой нужна физическая сила.
– Да-да. Сегодня просто заткнись.
Я послушно прикрыл рот ладонью. Она улыбнулась и глотнула пива.
– Ты сильно злилась на меня?
– Ну да, ты раздражал иногда. Пусть в этом не только твоя вина. Ты вырос в такой среде и адаптировался к ней, не задумываясь. Эта мысль спасала.
– Значит, ты правда встречалась со мной, потому что я был тебе симпатичен?
– Ну а с чего бы я стала встречаться с дураком вроде тебя?
– Понятно. Значит, я еще и дурак. – Мне хотелось резко ответить ей из-за своей уязвленной гордости, но я решил просто подыграть ее словам.
– Когда я с кем-нибудь встречаюсь, я всегда обращаю внимание, не попался ли мне очередной «типичный кореец», и в итоге именно это определяет, понравится мне человек или нет. Но с тобой получилось по-другому, видимо, потому, что ты нравился мне раньше… Смешная штука – чувства.
– Вот как…
– В любом случае ты правда мне нравился. Только я до сих пор не уверена, хорошим ли решением было начать встречаться с тобой снова.
– Для меня – хорошим.
Еще сегодня до обеда я думал совершенно иначе. Но в итоге с губ слетели именно такие слова. Правда ли я так считаю? Что же я за дурак, чего хорошего-то? Нет… на самом деле было много хороших моментов. Как минимум я понял, что одни только чувства не могут решить все проблемы в отношениях и что, может быть, я все же не всегда на сто процентов прав…
– В начале года я уезжаю за границу, – сказала она как бы между делом.
– Что? Куда?
– В Ирландию.
– Почему так внезапно?
– Там сейчас учится моя подруга. А еще там недавно легализовали аборты. Я хочу написать книгу о том, как люди к этому относятся и как это повлияет на женщин от двадцати до сорока. Не знаю, правда, получится ли.
Ее глаза засверкали.
– Ты говорила, что у тебя есть план. Вот, оказывается, какой.
Я вспомнил ее слова в тот день в кафе, когда она работала, а я читал. Это было совсем недавно, но теперь осталось в прошлом. А я не знал про ее планы и звал в путешествие. Уже в тот момент мы смотрели в совершенно противоположные стороны.
– Круто! Молодец.
– Я знаю, что будет тяжело. Все может пойти не так, как я планирую, и пособие я не получила, поэтому предположить, что будет дальше, сложно. Может, я помру одинокой старухой, как многие мне и пророчат.
Мое сердце кольнуло, но я подумал: «Хорошо, что она хотя бы шутит над моими словами». Я хмыкнул.
– Неужели тебя правда не пугает такой исход? Разве тебе не будет одиноко без мужа и детей?
– Ну, зато у меня буду я. Но наверняка, конечно, я не знаю.
«У меня буду я». Ее ответ меня озадачил.
– Я понимаю, что это странный вопрос, но мне-то как жить? На меня постоянно давят дома, мол, пора жениться. Я спрашивал у друзей, почему они женились. И знаешь почему? «А что еще делать», – отвечали они. Иногда я вообще не понимаю, зачем живу.
– Тогда тебе следует хорошенько подумать о том, чего ты действительно хочешь. Не обращай внимания на то, чего хотят другие. Что хочешь именно ты?
– Но ведь это так сложно.
– Да. Это тяжело.
Я смотрел на ее серьезное лицо и жалел о нашем расставании. Она такая интересная, а я, пока был с ней, думал лишь о длине ее волос и о том, красится она или нет. Сейчас я это понимаю… но смогу ли мыслить в таком ключе в будущем?
– Если бы мы все еще встречались и я попросил бы тебя не ехать… ты бы все равно поехала, да?
– Конечно. Как ты когда-то уехал в Америку. Я тоже поеду.
– Значит, мне нужно официально объявить о нашем расставании?
– Ну, это уж как хочешь.
Мы смеялись, даже толком не понимая, смешно ли это.
Курица никак не заканчивалась, но на столе стояло уже четыре стакана из-под пива.
– Всё, пора домой, – сказала она.
Я кивнул, встал и оплатил счет.
Когда я вышел на улицу, она, как обычно, курила.
«Наверное, я в последний раз вижу, как она курит», – подумал я, сам не понимая, что творится у меня внутри.
– Слушай, я давно хотел спросить. Когда я улетал в США четыре года назад, ты не приезжала в аэропорт?
– Что? Нет.
– Так и думал. Сомневался, стоит ли спрашивать.
– Почему?
– Если честно, в тот день в аэропорту я видел очень похожую на тебя девушку. Я был не уверен, показалось ли мне… Точнее, думал, что мне показалось… Просто это была своего рода неразгаданная тайна. Ну, теперь я знаю.
Она засмеялась и сказала:
– Наверное, ты просто надеялся меня увидеть.
– Наверное.
– Но это была не я. Не знаю, кто это был, но ты увидел меня только потому, что сильно хотел, чтобы это была я.
Она докурила сигарету и растоптала окурок:
– Ну, пока.
– Пока. Удачно долететь до Ирландии! Пусть все будет хорошо! В драки не лезь и не давай себя в обиду, поняла?
– Не переживай. О себе лучше позаботься!
Она произнесла эти слова и скрылась во мраке ночи.
Вернувшись домой, я написал девушке, с которой ходил на свидание: «Вы хорошо добрались?»
«Да, все хорошо. Спасибо за ужин. Спокойной ночи», – прислала она в ответ.
Через несколько дней отец передал мне ее слова:
«Не думаю, что я достойна такого мужчины. Ему стоит поискать кого-то получше». Из-за того, что ему предстояло пройти повторное обследование, проверить давление и уровень холестерина, я услышал лишь один упрек: «Да что ж ты такого сделал!»
На этом все закончилось.
И так я снова остался один. Ни на Рождество, ни на Новый год не произошло ничего особенного. Затем настал январь.
Эпилог
Совместное обвинение, которое она выдвинула вместе с бывшими коллегами, вызвало резонанс – наверное, из-за громкого имени. Со стороны писателя звучали заявления о невиновности, угрозы судебного разбирательства и встречного иска за клевету, поднялся шум, а мнения, как обычно, разделились.
«Денег хотят получить», «Безответная любовь», «Клевета», «Аферистки». Каждый раз, когда я видел такие комментарии, у меня леденела спина, но иногда попадались и другие мнения:
«Я работаю в крупном книжном магазине. Этот автор давно славится таким поведением».
«Я ходила на встречу с этим автором, попросила его автограф, а он потом посылал мне сальные взгляды».
«Мне довелось встретиться с ним лично. Он считает себя красавчиком, который может соблазнить любую. Окстись, дед».
Вот извращенец. Думаешь, «Мазерати» купил и все дозволено?
Я жал «Нравится» на все подобные комментарии, чтобы их увидело как можно больше людей, но они всегда проигрывали тем, в которых говорилось о том, что «Нужно выслушать обе стороны, не осуждайте его, пока не будет объективных выводов».
Из-за поднявшегося шума программы с его участием и лекции прекратились. Выпуск книги, которую он писал, тоже отложился на неопределенный срок. Будет нелегко, если дело и правда дойдет до суда, и все же я был бы рад поздравить ее даже с нынешними достижениями. Но я молчал, вспоминая, что именно я отговаривал ее и убеждал в том, что она должна избегать огласки, ведь это слишком грязное дело.
Тем временем в групповом чате с моими друзьями появились сообщения:
«Видели ту статью? Это мой любимый автор!»
«Да зачем такому умному и богатому человеку клеиться к уродинам из издательства?»
Придурки. Да что они понимают. Разозлившись, я набрал: «Вы ничего не знаете. Лучше просто заткнитесь!» – но в последний момент мой большой палец замер. Я и так устал слышать от них то, что я Чистоплюй и Подстилка Мегалички. Ну, скажу я им эти слова, но что это даст? Они не из тех, кто станет прислушиваться. Только набросятся в очередной раз. К тому же, если погорячусь, они поймут, что она в этом тоже замешана, и тогда начнется…
В конце концов я закрыл чат и без какой-либо определенной цели открыл ее профиль в мессенджере: не выложила ли она новые фотографии, не изменила ли статус. Понимаю, что это некрасиво, но я ничего не мог с собой поделать.
Оказалось, статус изменился:
«До отъезда в Ирландию семь дней».
Значит, правда едет. Что ж, может, это и к лучшему, ведь в ближайшее время жизнь в Корее была бы для нее сплошной головной болью. «Разве это не тот самый день, когда родители возвращаются из путешествия?» – подумал я и машинально проверил календарь.
Это что, насмешка судьбы? Может быть, стоит немного подыграть? В другом случае я просто велел бы им сесть на шаттл и добираться на нем, но теперь во мне вдруг проснулась сыновья почтительность, и я решил: почему бы самому не забрать их на машине.
Через семь дней я приехал в аэропорт задолго до прибытия родителей. Вряд ли кто-то за мной наблюдал, но я все-таки озирался по сторонам, пока пробирался к залу отправлений и нарезал круги у табло, на котором высвечивалось время отправки рейсов.
Но разве из Инчхона можно улететь в Ирландию? Наконец я догадался поискать в интернете и выяснил, что таких рейсов нет. Выходит, из Инчхона она полетит в какую-то другую страну, пересядет на новый самолет, а значит, у меня нет ни малейшего шанса выяснить, во сколько и каким рейсом она отправляется. С другой стороны, зачем мне это?
По правде сказать, встреча с ней в аэропорту тоже была бы чревата проблемами. В ее глазах я наверняка выглядел бы как сталкер. И оправдание, что я пришел лишь потому, что сегодня родители возвращаются из-за границы, звучало бы как жалкий предлог.
Чтобы успокоить разбушевавшиеся чувства, я решил отправиться в кафе и скоротать время до приезда родителей за чтением книги, которую захватил с собой.
А с собой я захватил то самое, выпущенное под ее редакцией «Принуждение к красоте», которое она все пыталась заставить меня прочитать.