– Вот и похоронили мы нашу Нину, – вздохнула Таисия Максимовна.
– И само собой все разрешилось, – добавила Инна.
– Что ты имеешь в виду? – удивленно посмотрела на нее Татьяна. – Что разрешилось? Все только еще начинается!
– Я имею в виду для нее, – оправдываясь, сказала Инна.
– А разве у нее были проблемы? Писательница, денег полно.
– Детей она не могла завести, – тихо сказала Галя. – А ты говоришь: не было проблем.
– Вот ведь как бывает, – вздохнула Татьяна. – Что-то Бог дал, а что-то взял. Вот, к примеру, наша Нина – талант. Книжки писала, как оказалось. А детей иметь не могла, потому что болела по женской части. Бесплодная.
– Это неправда. Все с ней было в порядке, – сказала вдруг Инна.
– Что? – вскинулась Татьяна. – Что ты сказала?
– Нина могла иметь детей. Она была… она была беременна. Когда… когда умерла. На третьем месяце.
– Совсем девка с ума сошла, – покачала головой Татьяна. – Ну ты-то откуда знаешь? Вы даже вместе не работали! Она с тобой почти не общалась! И вдруг разоткровенничалась! Да с какой стати?
– Никто со мной не откровенничал, – покраснев, сказала Инна.
– Тогда откуда ты знаешь, что она была беременна?
– Мама сказала.
– А мама твоя откуда знает?
Инна молчала. Киска не выдержала:
– Начала, так договаривай!
– Это врачебная тайна, – сказала Инна.
– Значит, мои тайны можно выведывать! – возмутилась Киска. – Меня, между прочим, заставили! Мне, что ли, хотелось про Толика рассказывать? А из меня все вытрясли!
И она зло посмотрела на Татьяну. Та встрепенулась:
– Да, Инна. Раз уж мы начали откровенничать, придется и тебе все рассказать.
Инна посмотрела на Таисию Максимовну, словно ожидая от нее поддержки.
– Инночка, – сказала та, указательным пальцем поправив очки, – поскольку Нины больше нет, я думаю, о ее тайне ты можешь рассказать.
– Хорошо. Раз и вы этого хотите, я расскажу.
Киска и Милочка вытянули шеи, Галя придвинулась поближе, и даже Антонина Дмитриевна перестала всхлипывать.
– Моя мама работает медсестрой в частной гинекологической клинике на Ленинском проспекте. Клиника эта дорогая, и туда приходят только обеспеченные женщины. Естественно, они хотят полной конфиденциальности. Мама иногда рассказывает мне о своих пациентках, вроде как в назидание – как не надо поступать, о том, что с мужчинами надо быть осторожной, какие неприятности случаются с женщинами, которые… – Инна залилась краской и не закончила фразу. – Обычно это происходит вечером, за ужином. Однажды она пришла с работы расстроенная. Было это с месяц назад. И рассказала мне, что пришла к ним женщина тридцати семи лет, первая беременность, а она собралась аборт делать.
– Ерунды не говори, – возмутилась Татьяна. – Нина так мечтала о ребенке! Да если бы она забеременела, то прыгала бы от радости до потолка!
– Мне как рассказывать: сначала? – обиделась Инна.
– Таня, не перебивай, – одернула главную дознавательницу Галя.
И Инна продолжила:
– Срок у женщины был небольшой, и она хотела сделать мини-аборт. Разумеется, все в клинике ее стали отговаривать. Тридцать семь лет, первая беременность, здоровье слабое. Возможно, что больше шанса не представится. Разыгралась такая драма! Мама неоднократно возвращалась потом к этому случаю, настолько все было странно, и однажды проговорилась, назвала имя пациентки: Нина Грекова.
– А ты разве никогда о ней не упоминала? – удивилась Галя. Татьяна, которой велели молчать, сидела, сжал губы. – Разве твоя мама не знала, что вы знакомы?
– Нина у нас уже не работала, – пожала плечами Инна. – Забегала иногда, но с какой стати я буду о ней рассказывать? Имя упоминала, да. Но по фамилии ни разу не называла. Мало ли Нин на свете? Когда она сказала Грекова, я тоже поначалу не поверила. Думала, это простое совпадение. Но потом сопоставила факты: и возраст, и первая беременность. Все сходилось. Однажды я спросила у мамы: «А какая она?» И по описанию поняла, что не ошиблась. Мне только непонятно было, откуда у нее такие деньги? Но мало ли, как бывает? Вдруг наследство получила? В лотерею выиграла? У Нины я не стала ничего спрашивать.
– И никому об этом не рассказала! – всплеснула руками Татьяна.
– А зачем? Я не сплетница.
– Я, по-твоему, сплетница?
– Ты – да, – вмешалась заведующая.
– Уймитесь, – сказала Галя. – Я все равно не пойму: почему Нина решила сделать аборт? Она же так мечтала о ребенке! Столько раз мне об этом говорила! Она была бы счастлива, если бы забеременела!
– Да вроде как ребенок не от мужа, – покраснев, сказала Инна.
Татьяна при этих словах даже подпрыгнула:
– Ничего себе! Ай да Нина! Ай да тихоня! Вот это новость!
– Вот это фишка! – восторженно взвизгнула Киска.
– Умереть не встать! – вторила ей Милочка.
– Ну и как? – спросила Галя. – Уговорили не делать аборт?
– По крайней мере, она время тянула, – ответила Инна. – Колебалась. Встала на учет, начала сдавать анализы. Мама сказала: может, обойдется. Рожать, мол, ей надо. От мужа не от мужа, без разницы.
– Это похоже на нашу Нину, – вздохнула Таисия Максимовна. – Чистая, хорошая девочка. Страстно хотела иметь ребенка, а забеременела не от мужа и решила сделать аборт. Я не могу понять: как она вообще решилась ему изменить?
– И на старуху бывает проруха, – съязвила Татьяна. – Лично я знаю, что Юрка у нее был первым. До двадцати девяти лет наша Нина оставалась девственницей. Она мне говорила: «Я знаю, что это не современно, но я могу лечь в постель только с тем мужчиной, который наденет мне на палец обручальное кольцо. И ни с кем больше». Я еще думала: ну все, диагноз. Сидеть ей всю жизнь в старых девах!
– По-вашему, это самое плохое, что может случиться с женщиной? – обиделась Таисия Максимовна. – А если была любовь? Если он погиб? Неужели хранить верность памяти своего возлюбленного до конца жизни – это так плохо?
– Это глупо, – заметила Галя, а Киска с Милочкой переглянулись и хихикнули.
– А вот от тебя я не ожидала, – с укоризной посмотрела на Галю Таисия Максимовна.
– Женщина должна рожать, – сказала Галя. – Это ее главное предназначение.
– А ты, гляжу, уже не феминистка, Галина, – усмехнулась Антонина Дмитриевна. – С каких это пор? Такая была независимая, а как муж стал много денег зарабатывать, сразу по-другому запела.
– Зарабатывать же. Не воровать, – парировала Галя.
– Я так погляжу, ты из декрета выходить не собираешься? Почему же заявление не пишешь?
– Это мое дело.
– Какие все стали самостоятельные! – всплеснула руками заведующая. – За мужниными спинами!
– Слушайте, – спохватилась вдруг Татьяна. – Если Нина была беременна не от Юрки, то от кого же? А?
– Об этом не рассказывают даже врачам-гинекологам, – сказала Инна. – Я знаю только, что последний месяц Нина жаловалась на здоровье, которое вдруг резко ухудшилось. Ее тошнило, кружилась голова.
– Ну понятно! Она же была беременна! – заметила Татьяна.
– Да. Но с ней творилось что-то странное. Это не было похоже на обычный токсикоз. Расширенные зрачки, сухой язык, боли в шейных лимфоузлах. Решили взять анализы повторно и по их результатам принять решение. Мама моя не врач, она не очень в этом разбирается, – оправдываясь, сказала Инна. – Но что-то там было не то. Не похоже на обычный токсикоз. А последние две недели Нина в клинике не появлялась.
– Вот Юрке сюрприз! – злорадно сказала Татьяна. – Если узнает!
– Кто ж ему скажет? – спросила Галя.
– Да я скажу! Назло!
– За что ж ты его так не любишь? – усмехнулась Антонина Дмитриевна.
– Много о себе понимает. Ишь! Едет! – Татьяна глянула в окно, где «Жигули» опять поравнялись с автобусом. – Надулся как мышь на крупу! У-у-у! Зараза какая!
В это время Греков повернул голову в сторону автобуса, и Татьяна отпрянула от окна.
– Чего испугалась? – толкнула ее локтем в бок Антонина Дмитриевна.
– А ну его! А Нинка тебе изменяла! – злорадно сказала Татьяна в сторону окна.
– Так он ей тоже изменял, – заметила Галя.
– С этой, что ли? На красной машине?
– Скажешь, нет?
– Оба хороши! Он ей рога наставлял, она – ему. Вот она, богема так называемая! – с чувством сказала Татьяна. – Все под одним одеялом спят!
– Только не наша Нина, – не согласилась с ней Таисия Максимовна. – Она не такая.
– Интересно все-таки узнать, кто же отец ее ребенка? – задумчиво протянула Галя.
– Знаменитость! – пискнула Киска.
– Какой-нибудь писатель, – поддакнула Милочка.
– Или актер, – вторила ее подруга.
– Может, он ее и убил? – предположила вдруг Инна.
– А мои дети здесь ни при чем, – тут же ухватилась за эту версию Антонина Дмитриевна.
– Только они там были, на даче, – напомнила Татьяна. – И камешки украли.
– Но не убивали.
– Чего ж тогда Толька в бега пустился? А?
– Телефон! – взвизгнула вдруг Киска. – Антонина Дмитриевна! У вас телефон звонит!
– О господи! – схватилась за мобильник заведующая и, взглянув на дисплей, запылала, как факел, и отчаянно закричала в трубку: – Толя! Толя, сынок! Наконец-то!!!
Все стали напряженно прислушиваться к разговору.
Красный «Ягуар»
Опять встали. Движение застопорилось. Алина Одинцова повернула голову в сторону «Жигулей» и поняла, что разговор между друзьями становится все более напряженным. Достаточно посмотреть на их лица. В этот момент Петров сказал фразу, которая ее насторожила. Алина видела, как зашевелились его губы, уловила артикуляцию и как Греков после этих слов буквально подпрыгнул на месте. Но она может и ошибаться. Нет, фразу Петров повторил.
«Нина была беременна».
После этих слов Юрий Греков побагровел. Казалось, его сейчас хватит удар. Алина Одинцова взяла мобильный телефон и набрала номер Юрия. Звонкую трель она услышала даже в своем «Ягуаре»: машины стояли вплотную. Алина видела, как Греков мечется в поисках мобильника, который лежит во внутреннем кармане его пиджака, и руки у него дрожат. Наконец нашел, на дисплее высветился номер, и Юрий с ненавистью посмотрел в ее сторону.