– Грохнули ее, да?
– Откуда знаешь?
– Догадливый, – нехотя ответил Анатолий. – Чего бы ей стреляться при таких бабках? Только, начальник, мы, когда в дом вошли, она уже была того.
– А когда вы вошли в дом, сколько было времени?
– Я на часы-то не смотрел. Вроде как в полночь. А может, и раньше. Темно было. А в доме-то свет. Повсюду.
– Значит, она уже была мертва?
– Мамой клянусь!
– А входная дверь открыта?
– Точно.
– Вы вошли и увидели ее в гостиной на диване. Мертвую.
– В кровище. Волосы чуть не до пола свесились. Красивые у нее были волосы.
Греков сидел, напряженно прислушиваясь к разговору. По его щекам стекали капли пота.
– В доме кто-нибудь был? – напряженно спросил Петров. И покосился на Юрия Грекова. Тот словно оцепенел.
– Кажись, был, – нехотя сказал Анатолий. – Потому я и подумал, что ее грохнули. Недосуг мне было проверять, начальник. И светиться. Я камешки схватил – и тикать.
– А… друг?
– На крыльце ждал.
– Откуда знал, где лежат украшения?
– Мать брякнула. Нинка ей как-то сболтнула: в гречке, мол, на кухне. Смехом сказала. Мать еще подумала, что она не в себе. Странная стала. И нервная какая-то. Дергалась все время.
– Следовательно, ты знал, что украшения хранятся в емкости с гречневой крупой. А кухня находится на первом этаже… – задумчиво сказал Володя и вновь покосился на Юрия Грекова. Тот тыльной стороной ладони вытирал пот со лба и щек.
– Точно. Только, начальник, убийца-то уже домой ехал.
– Постой… Откуда ты знаешь, кто убийца и что он уже уехал?
– Так столкнулись же мы!
– Где столкнулись?
– Дело было так. Подъезжаем мы, значит, к поселку, и тут Па… друг меня толкает локтем в бок. Гляди, мол, «жигуль» на обочине. Мужик колесо меняет. Увидел нас и машет рукой: тормози, мол, помощь нужна. Я, само собой, не остановился. А когда отъехали, Па… друг меня снова толкает локтем в бок и говорит: «Знаешь, кто это был?»
Анатолий вдруг замолчал.
– Ну? – нетерпеливо спросил Петров.
– Такая петрушка получается. Если я скажу, кто это был, то откуда ж я его знаю? А? Я-то к Нинке в дом был не вхож!
– А Павел вхож. Понятно. Тебя мужик на «жигуле» не узнал, а Па… друг пригнулся. Ну, этот момент – что узнал его Павел – мы опустим. Так кто же это был, Толя?
– Да вроде как муж Нининой сестры, – нехотя сказал Анатолий. – Имени не помню.
– Чьего имени? Сестры?
– И сестры, и мужика ее. На хрен мне это?
– И почему же ты, Толя, подумал, что он убийца?
– Ну как же? Когда мы в дом-то вошли, она была уже того. Мужик ехал куда? От поселка. На правой стороне машина стояла. Они были родственники, значит, Нинка его в дом впустила. Небось денег у нее занял, а отдавать нечем. Вот и грохнул, а деньги взял.
– А что, в доме были деньги?
– А как же, начальник? Вроде как в спальне ее, наверху. Мы тоже хотели там пошарить, да я ж тебе говорю: там кто-то ходил.
– А почему не убийца?
Анатолий задумался.
– Что молчишь, Толя?
– Думаю.
– Подумать тебе сейчас самое время. – Петров вздохнул, потом задал еще один вопрос: – Во сколько вы видели мужа Нининой сестры? Николаем его, кстати, зовут.
– Я так думаю, в начале двенадцатого.
– Точно?
– Ага. Ну, не позже половины.
– Понятно. Пока доехали, пока через забор перелезли, в дом вошли, камешки ты нашел, обратно через забор перелезли… И в полночь вас засекли. А он, значит, пока из дома вышел, машину завел, отъехал, колесо спустило, он его снял… Снял ведь?
– Чего?
– Колесо, говорю, было снято?
– Ага.
– Значит, получается, что вы его встретили в начале двенадцатого, как ты и говоришь. Ну, минут двадцать двенадцатого. Получается, что вышел он от Нины еще до одиннадцати. – И Петров вздохнул.
Юрий Греков пожал плечами. Не сходится, мол. В одиннадцать Нина еще была жива.
– Ладно, начальник, – сказал Анатолий. – Вы уж теперь сами решайте, что с ним делать. Только помни: я ее не убивал.
– А ты знал, что в доме есть оружие?
– Чего-о?
– Ну понятно. А своего ствола у тебя, значит, не было.
– Не-а. Обижаешь, начальник.
– Ты где сейчас, Толя?
– К Зеленограду подъезжаю, – буркнул тот. – Хотел рвануть в Солнечногорск. Друган у меня там. Отсидеться можно. Если б не Пашка… Эх!
– Как там на Ленинградке? Пробка есть?
– Нету.
– Счастливец, – со вздохом сказал Петров. – Доедешь до памятника, на развилке, у которого поворот в город, притормози. Там тебя ребята встретят.
– Начальник, ты мне явку с повинной обещал.
– Я помню. Слово свое держу.
– И Пашку чтоб не трогали. Не было его со мной.
– Я понял. Ну все, Толя, до вечера. Вечером мы продолжим беседу.
Петров дал отбой, потом набрал номер напарника.
– Саша? Да, Петров. Где вы? Почти у развилки? Отлично! Объявился наш беглец. Ну да. Петухов Анатолий. У развилки притормозит, там вы его и подхватите. Оформи ему явку с повинной. По всем правилам. Да. Одумался. А на Павла ничего пока не пиши. Вроде как не с ним Анатолий на дачу к Грековым лез. Да мало ли что он говорит! Это от страха. Я тебе сказал: не трогай его. Все. На связи.
Володя Петров снова дал отбой и перевел дух:
– Уф-ф… Тяжко… Что молчишь, Юра?
– Так ты же говоришь за обоих.
– Я работаю, – усмехнулся Петров. – В разных условиях приходится трудиться на благо общества.
– Я всегда знал, что ты правильный, – оскалился Греков. – Только не чересчур ли, Володя?
– Все слышал? – не отвечая на вопрос, поинтересовался Петров.
– Почти.
– И что ты думаешь по этому поводу? А? Следователь?
– Толя думает, что убил тот, кто уже уехал, а не тот, кто ходил наверху. Николая он видел, а того – другого? Или ту?
– Нет, – с сожалением сказал Петров.
– Жаль.
– И я так думаю. Нам было бы проще. Кстати, когда ты пришел, в доме кто-нибудь был?
– Не знаю.
– Я не понял…
– А мне до того было? – огрызнулся Греков. – Я, понятно, к Нине кинулся, а не наверх, проверять, есть кто в доме или нет. Я был уверен, что она покончила с собой.
– А что ты скажешь о свояке?
– О Николае? Да ничего не скажу. Мужик как мужик, – пожал плечами Юрий Греков. – Ну, выпить любит. Так кто ж не любит? Ты ж сам говоришь, не мог он убить. По времени не сходится.
– А он знал, что в доме находится оружие?
– А то!
– И знал, где лежит пистолет?
– У Нинки язык был длинный, – в сердцах сказал Греков. – Про камешки всем разболтала.
– Думаешь, и пистолет могла показать? А зачем ты вообще держал в доме оружие?
– Ну знаешь! Я, вообще-то, спортсмен. Скажешь, ты «Макарова» в доме не держишь?
– Я, вообще-то, опер, – усмехнулся Петров.
– То-то…
Пауза. Петров вздохнул и посмотрел на мобильник:
– А ну-ка, я Валентине еще разок позвоню.
– Это еще зачем?
– Проясню один момент.
Греков пожал плечами: как хочешь, мол, а Володя вновь принялся нажимать на кнопки. Ответили не сразу. И вновь в трубке раздался визгливый женский голос:
– А ну? Говорите!
– Валя, это опять Петров.
– А-а-а… Вы где?
– В пробке.
– Да когда ж она кончится! – в сердцах сказала Валентина. – Все уже разошлись, вас дожидаючись!
– Валентина, а Николай там? Поблизости?
– А что такое? – спросила Валентина, и в голосе ее было напряжение.
– Хотелось бы с ним поговорить.
– Поговорить! – взвизгнула женщина. – Мне бы тоже хотелось! Нализался он как свинья!
– Ну тогда с тобой. Валя, вы долги-то отдали? – вкрадчиво спросил Петров.
– Какие долги? Ах, долги-и… ну… – нехотя сказала Валентина.
– Что, разбогатели?
– А ты не темни, – со злостью сказала вдруг женщина. – Что ходишь вокруг да около? Ишь! Умный нашелся! Так и я не дура!
– Ну, не заводись. Тоже, что ли, успела принять?
– А если и так! Имею право! Сестра она мне была! Сестра! Понял? Умный. Умнее тебя есть.
– Валя, откуда у вас деньги?
– Оттуда.
– Николая видели в тот вечер, когда убили Нину. У нее на даче.
– Что с ней сделали?
– Убили. Экспертиза показала…
– Это врешь! Врешь! – дурным голосом заорала Валентина, которая и в самом деле успела, как следует, принять водочки. – Колька мой никого не убивал! Засунь свою экспертизу знаешь куда?! Чтоб Колька сестру мою убил?! Это ты врешь! Врешь, Петров!
– Тогда откуда у вас деньги?
– Повздорили они. Это да, – не слушая его, продолжала Валентина. – Только Колька мой не убийца. Трезвый он мухи не обидит. А что пьяный бузит, так с кем не бывает? А раз на машине к ней поехал, значит, был трезвый. Нинка сама виновата. Не пойму, какая муха ее укусила? Но чтоб мой Колька! Убил! Спятил ты, Петров! Нашли бы мы деньги и без Нинкиной помощи. И не такое находили. Ишь!
– Валя, так откуда?
– Ну чего привязался? В спальне они лежали! В спальне! Наверху! В шкафу! Нинка сама мне сказала! Если, мол, со мной что случится, так деньги лежат там-то и там-то. Я и… взяла.
– Когда взяла?
– На следующий день после того, как она… как ее… – и Валентина всхлипнула.
– Значит, Николаю она отказала, а наутро вы узнали, что Нины больше нет, – уточнил Петров. – И ты тут же поехала к Грековым на дачу, зная, что в спальне у сестры спрятаны деньги, о которых ее муж ничего не знает. Так?
Греков при этих словах взвился и выругался вслух.
– Совсем ты меня запутал, Володька. Ну, взяла и взяла. Чужое, что ли, взяла? Ей теперь все равно, а у меня дети. – И Валентина вновь всхлипнула. – Неужто сестра бы мне отказала?
– Так отказала же, Валя?
– Да пошел бы ты…
– Увы. Теперь уже не получится. Дело-то запуталось. И статья теперь серьезная, убойная. Я подожду, пока ты протрезвеешь и Николай твой очухается.
– Володька, да ты что?! Да чтоб я… Да чтоб он…
– Это я уже слышал, – жестко сказал Петров. – Ты давай ложись баиньки. Сегодня поминок не будет. Некому приезжать, да и некогда. А завтра на трезвую голову мы поговорим.