Удивительно, но Марина Яковлевна никак не отреагировала на это сообщение. Только рукой махнула: «А, ерунда, мой мальчик!» Тут вся жизнь рухнула, всего лишилась, так что есть ли смысл убиваться из-за какого-то там кольца?..
Потом, уже перед самой смертью, за несколько часов, вдруг сама вспомнила о кольце, обо всех своих прочих потерях и сказала, что, видно, это плата. Плата за то, чтобы получить сына. И не жалко потерянного. Любимый и любящий сын стоит того.
Она умерла счастливой.
Сделала подарок Филиппу, оставила ему квартиру, что оказалось очень кстати, поскольку своего жилья у него не имелось. Да, формально он был еще прописан в квартире Петра Васильевича, родительской квартире, так сказать, но отец не горел желанием делить это жилище еще с кем-то, пусть и своим родным сыном.
Филипп поступил в медицинский. Его всегда привлекала именно эта область знаний. Он ничего не боялся, не испытывал отвращения к телесным тайнам; вид крови и страданий не смущал его, не приводил в трепет. Опыт выхаживания мачехи, пусть и закончившийся ее смертью, явился тому подтверждением.
Вот так Филипп стал настоящим врачом – бесстрастным и бесстрашным. Машиной, механизмом. Инструментом. Лекарством. Чем-то типа дефибриллятора – электрического прибора для восстановления сердечного ритма, или вроде скальпеля, зажима, обезболивающего раствора в ампуле.
И только Надя сумела разгадать Филиппа, увидела его душу. Распознала, разглядела настоящего Филиппа.
На самом деле он всех хотел спасти.
И у него было сердце, оно находилось в груди, оно напомнило о себе, когда он влюбился в эту чудесную девушку с веснушками на носу.
Наверное, пришло время спасать самого себя.
Дефибриллятор! Разряд!..
Этот мир вокруг – изменился, стал другим. Вроде бы те же люди вокруг, то же солнце над головой, и город – все тот же, да и она сама, Надя, – все та же, прежняя… А нет.
Все то, да не то. Вокруг сплошное электричество, оно будоражит, бьет мелкими разрядами, не дает ни спать нормально, ни работать, ни есть-пить.
А как сладко пахнут липы, какими яркими кажутся первые розы на городских клумбах!.. Воздух, свет – все новое, незнакомое. Рассвет, закат – какое чудо!
Надя ходила и улыбалась блаженно, а ей улыбались в ответ окружающие. Надю любили люди, ее любило солнце, ее обнимал ветер, потому что она сама – влюбилась.
– Оля, я сошла с ума! Ты не представляешь, что со мной творится! – как-то, выйдя утром на кухню, заявила Надя – с ужасом и одновременно с восторгом.
– Да уж вижу, – снисходительно произнесла Ольга.
– Я сейчас проснулась и вот что подумала первым делом: он такой хороший, такой необыкновенный!..
– Твой Филипп – самый обычный мужик.
– Оля!
– Это пройдет. Вот кофе, йогурт – хочешь? Я бутерброды еще сделала… Присаживайся.
– Спасибо, – Надя села напротив Ольги, отпила кофе, откусила кусочек от бутерброда, опять задумалась, погрузившись в себя, в свои чувства.
– Надя. На-дя!
– А? – спохватилась она.
– Ты ведь не думаешь, что всю жизнь будешь вот так биться в страстях, просыпаться с мыслями только о нем, о своем любимом? – с насмешливой улыбкой спросила Ольга.
– А что? – рассеянно спросила Надя, опять принимаясь за завтрак. «Кажется, Оля в очередной раз намерена поговорить о личном. Не надо давать ей повода, нужно поскорее замять эту тему… Ах да, я сама виновата, делюсь с ней своими чувствами…»
– Эйфория скоро пройдет. Наступят будни.
– Меня это не пугает. И… тебе не кажется, что ты начала разговор о личном? – не выдержала и осторожно напомнила Надя.
– Нет, нет, я не о Филиппе, я теоретизирую. Я вообще рассуждаю, понимаешь?..
– Понимаю. Да, я согласна, эйфорию сменяют будни. Ко всему привыкаешь.
– Мне кажется, ты в таком состоянии способна наломать дров, – серьезным тоном произнесла Ольга.
– Например?
– Влюбишься, выйдешь замуж, родишь детей, застрянешь в быту, пеленках… Нет, это прекрасно, я сама мечтаю о детях, но меня вот что смущает. Мне кажется, брак как явление давно устарел. Это раньше он был нужен, когда люди пытались выжить в тяжелых условиях, тогда все большими семьями жили, несколько поколений вместе под одной крышей… И все работали, и у каждого – свои обязанности. Но сейчас-то это зачем? Женщина вполне может прожить одна, сама.
– С мужем-то легче! И приятнее… – засмеялась Надя.
– Так вот, это только кажется, что легче! Посмотри на тех, кто уже давно в браке: они же на стену лезут друг от друга. Ругаются, спорят… Иногда дерутся, иногда у супругов холодная война… Другого, чужого, человека долго выдержать невозможно, если каждый день с ним.
– А, я тебя поняла, – кивнула Надя. – Идеальный вариант – когда любящие вместе не живут, а лишь встречаются, время от времени.
– Именно.
– Да-да. Я в курсе. Гостевой брак – вот оно, спасение! – с иронией произнесла Надя.
– Вот возьмем нас с тобой. Мы уже столько лет вместе, бок о бок, вроде нормальные женщины, нескандальные обе – и то столкновения неизбежны. А ведь нам нечего делить, мы на равных, мы партнеры, у нас договор. А как в браке? Там все время что-то делить, кому-то брать на себя ответственность, обязанности… Свихнуться можно!
– И что ты предлагаешь? – Надя залпом допила кофе.
– Встречайся со своим Филиппом, влюбляйся, купайся в эйфории, но помни: однажды карета превратится в тыкву. И очередное прекрасное летнее утро будет омрачено руганью с мужем на тему, кому надо выносить помойное ведро.
– Ну и поругаемся, – пожала плечами Надя. – А потом опять помиримся…
– Надя, а ты свой характер учитываешь? Ты ведь не любишь сложностей. Ты живешь по принципу – чтобы все было легко и быстро. А жить в браке с мужчиной – это нагрузить себя ворохом проблем. Обязанностей. Мы вот сейчас кофе выпили и разбежались, а в браке муж от тебя потребует полноценного завтрака. И помытой посуды.
– Не потребует. У нас равноправие.
– Надя, ну что за наивность, что за инфантилизм! – схватилась за голову Ольга. – Ты уже один раз сбежала от мужа, тебе стало тяжело терпеть мозговыносительство Никиты!
– Оля, мы с Филиппом еще даже не целовались, а ты про брак…
– Я не собираюсь лезть в ваши отношения, я не интересуюсь твоей интимной жизнью – что да как у вас там. Мне это совершенно неинтересно, просто не забывай включать разум!
– Ладно, давай по существу, – с азартом произнесла Надя. – Почему ты считаешь, что мне не стоит терять голову из-за Филиппа, именно из-за Филиппа?
– Потому что он небогат. Он обычный врач на «Скорой». А это значит, удобной и приятной семейной жизни у тебя точно не будет. Сплошной экономкласс. А ведь ты, пока еще молода и без детей, можешь вы-би-рать! Нашла бы себе побогаче… Это ведь разумно – с твоим вечным желанием все облегчить и упростить… С деньгами легче и проще решать проблемы.
Надя задумалась. С одной стороны, Ольга была права, с другой – какой смысл все сводить к деньгам?
– Ты знаешь, да, я не люблю ничего усложнять, – кивнула Надя. – Но мне и надо мало. Хватит и экономкласса, так большинство людей живут. Зато любовь – бесценна. Это так приятно – чувствовать себя влюбленной! Ни за какие деньги не купишь…
– Надя, влюбленность пройдет, останется быт и все эти скучные серые будни…
– Он ведь щедрый. Дело-то не в том, сколько имеет, а сколько готов отдать. Филипп готов отдать мне все, я чувствую.
– Чувствуешь ты! Всего неделю знакомы, а ты уже чувствуешь!
– То-то ты тогда от цветов шарахнулась… Помнишь, я прибегаю, говорю тебе: «Оля, поставь в вазу, мне некогда», – а ты прямо шарахнулась от букета. Потому что Георгий тебе цветов не дарит.
– Ты считаешь, я тебе завидую? – Ольга сузила глаза.
– Нет, я считаю, что тебе больно наблюдать за всеми этими ухаживаниями, – спокойно ответила Надя. – Мой букет напомнил тебе о том, что Георгий лишен возможности делать тебе подарки.
– Ты так подумала? – глаза Ольги превратились совсем уж в две щелочки. – Ты – думаешь за меня? Ты лезешь мне в голову – что там да как?
– А чем ты сейчас занимаешься тогда?!
– Надя, я тебе не завидую, меня просто взбесила твоя бесцеремонность тогда! Возьми, поставь, подай, принеси… Я тебе не служанка!
– Не кричи!
– Сама не кричи!
Снизу застучали по батарее.
– О нет!.. – заметалась по кухне Ольга. – Что мы с тобой творим? Зачем затеяли этот дурацкий разговор?
– Ты же начала… Или я? Ладно, все, все, все – не будем. Успокойся, – шепотом, примирительно произнесла Надя.
Она встала из-за стола, вымыла свою чашку, поставила ее на полку. Потом сказала:
– Оля, прости.
– И ты меня прости, – сдержанно произнесла подруга. Улыбнулась одними уголками губ.
– Я в ванную, тебе она пока не нужна?
– Конечно, пожалуйста. Ты куда-то уходишь?
– Да, – коротко ответила Надя.
Ольга не стала спрашивать, куда она уходит, с кем. Заметила лишь:
– Ты осторожней. Уже второе сообщение за сегодня на телефон пришло, что в городе ожидается гроза и сильный ветер вдобавок.
– Да, спасибо, я в курсе, – горячо произнесла Надя.
«В который раз мы сцепились из-за какой-то ерунды! – с сожалением подумала она, встав в ванной под теплый душ. – Вот не надо было мне сообщать Оле, насколько сильно я влюблена…» Но уже через пару минут настроение Нади улучшилось, вода словно смыла с нее огорчение. Она вновь была весела, и мысли о сегодняшнем свидании с Филиппом опять будоражили ее.
– В лу-унном сия-анье снег серебри-ится… – полушепотом запела она, подставляя голову струям воды. Чуть-чуть шампуня на волосы – своего любимого, с которым не расставалась вот уже несколько лет.
А вот на полке у Ольги, отдельной, стояла целая шеренга разнообразных бутылочек, баночек, скляночек, принадлежащих к люксовому сегменту. Она утверждала, что косметические средства надо обязательно менять, иначе кожа (или волосы) привыкают к ним. Да и дешевыми средствами подруга-соседка не пользовалась.