– Что ты им сказал? – спросила Ольга.
– Кому? А, этим двоим… Про клещей.
– Каких клещей?
– Ну что клещи опасны для животных, дал несколько советов… Чего делать, чего не делать и куда обращаться в случае чего. Осмотрели Джокера заодно. Это так их собаку зовут. Зачем что-то специально придумывать? Я врач, пусть и не ветеринар, но… – Он не договорил, коротко засмеялся, все так же продолжая глядеть на дорогу.
– Господи, какой же ты молодец! – вырвалось у Ольги.
Он не ответил, улыбнулся. Ольга уже смотрела на него, не отрываясь. Кажется, она сейчас понимала Надю. Ну как не влюбиться в такого мужчину!..
Потом Ольга вспомнила Георгия, семейное чаепитие на соседнем участке, за которым она наблюдала довольно долго, и прежняя обида захлестнула ее.
– Филипп…
– Да.
– Ты… ты такой… умный. Дай мне совет, пожалуйста.
– Какой-какой я? Хех… – отозвался он с иронией.
– Я хочу тебя спросить…
– Ты знаешь ответ, – перебил он Ольгу довольно невежливо.
– Что?
– Я говорю: ты хочешь задать вопрос, но ты сама знаешь на него ответ. Просто этот ответ тебе очень не нравится, – он помолчал, потом продолжил: – Ты сама все прекрасно понимаешь, зачем тебе еще чьи-то советы? Вот и действуй. Надо резать, не дожидаясь перитонита.
В первый момент Ольга испытала недоумение после его слов. А потом подумала: «О чем я хотела спросить Филиппа? Разумеется, о том, как мне жить дальше, бросать ли Георгия. Да, да, я отдаю себе отчет – надо расстаться с этим мужчиной… Надо резать. По живому. Я дура, я трусиха. Я боюсь! Но ведь дальше действительно будет хуже…»
– Больно… – прошептала Ольга.
Филипп, ни слова не говоря, свернул на обочину: тут, на этом участке дороги, располагалось кафе. Перед ним – нечто вроде небольшой площадки со скамейками, чтобы проезжающие могли отдохнуть.
– Выходи.
Ольга вылезла из машины, прихрамывая. И правда, одна нога у нее болела, вероятно ушиблась, когда летела с забора.
– Здесь?
– Да.
Филипп присел перед Ольгой на корточки, задрал у нее брючину. На ноге – ссадина, вокруг все красное, распухшее.
– Здесь болит? А здесь? А так?
– Ой, нет!.. Не трогай!
– Просто ушиб. Посиди так.
Филипп пошел к своей машине, вернулся с аптечкой. Полил ссадину какой-то прозрачной жидкостью, затем наложил повязку.
– Я в туалет хочу и есть тоже, – с непривычной для нее откровенностью призналась Ольга. – У меня бутерброды были, но я их еще в электричке съела.
– Пойдем посмотрим, чем тут кормят, – Филипп подал Ольге руку. Прихрамывая, она пошла рядом. Филипп был одного с ней роста. Ну или чуть ниже, совсем немного. Его нельзя было назвать низкорослым. Низкорослый – это некрасивое слово. Филипп был – невысокий. И в этой юношеской невысокости заключалась какая-то невыразимая прелесть. Вечный юноша – это же так здорово…
В придорожном кафе после короткого совещания они заказали борщ с пампушками. Вкус у борща оказался вполне приемлемый, пампушки так и вовсе свежайшие. Раньше Ольга ни за что не согласилась бы на перекус в случайном месте, а вот сейчас, с Филиппом, было можно. Словно он, этот мужчина, одним своим присутствием исцелял, исправлял все недостатки этого мира.
Дешевый кондиционер, дребезжа, гонял воздух по помещению, но Ольге все равно стало вдруг невыносимо жарко. От горячего борща, наверное. «Семь лет, семь лет коту под хвост! Целых семь лет моей жизни, самые лучшие годы!.. А на что я надеялась?»
– Погоди, я сейчас, – она отодвинула тарелку, встала из-за стола.
– Хорошо, я подожду тебя на улице.
Ольга обогнула кафе, зашла в туалет. Вымыв руки, вышла наружу. Там за углом было пусто, стояли мусорные баки, за ними виднелась стена темного леса.
«Семь лет. О чем я только думала? Нет, нет, Георгий тут ни при чем, это я сама выбрала себе такую жизнь. Я во всем виновата, только я». Она вдруг вспомнила лица Георгия, Варвары и Аглаи, как они сидели у себя на веранде за столом – такие спокойные, доброжелательные друг к другу. Настоящая семья. Счастливые люди.
Ольга прислонилась к побеленной стене. Затем ударилась об нее виском. Еще и еще. Потом плечом. Всем телом. Потому что внутри было так больно, что лишь боль физическая могла заглушить эту…
Вдруг кто-то схватил ее, сжал изо всех сил.
– Стоп, – тихо произнес Филипп прямо в ухо. – Не надо.
Ольга едва слышно завыла, дернулась. Но Филипп не выпустил ее из объятий. Он держал ее очень крепко. Это были совсем не те объятия – не объятия мужчины и женщины. Просто Филипп не давал Ольге колотиться больше о стену.
Но даже это, чисто дружеское, прикосновение вызвало у Ольги бурю эмоций. Она бы хотела, чтобы ее так обнимали всю жизнь. Вот этот мужчина, своими сильными руками.
Она дергалась, а Филипп держал ее.
Потом Ольга заревела, лежа лицом на его плече. Ее слезы капали ему на майку, впитывались в белоснежную ткань, оставляя темнеющие следы. Почему-то от Филиппа вблизи, от его кожи, пахло абрикосами – чуть обожженными солнцем, немного переспелыми. Безумно приятный запах!..
– Ну все, все… – спустя какое-то время он похлопал Ольгу по спине, осторожно отстранил от себя. Произнес ласково: – Поехали уже.
– Да. Да… Прости, пожалуйста! Но это… Я даже не знаю…
– Не надо ничего объяснять, поехали.
Они сели в машину, Филипп взялся за руль, надавил на педаль газа. Всю оставшуюся до города дорогу Ольга молчала, смотрела на его руки.
Он остановил машину неподалеку от дома.
– Зайдешь? – спросила Ольга со слабой улыбкой.
– У вас же правила, я знаю, – усмехнулся Филипп.
– Господи, ну что ты! Ты же…
– Нет, правда некогда, завтра на дежурство.
Ольга попрощалась с ним, поблагодарила, вышла из машины.
Через пять минут она уже заходила в квартиру.
В прихожую из своей комнаты выскочила Надя:
– Ты как?! А что у тебя с ногой? Ты поранилась?..
– Тише, тише. Все хорошо. Филипп наложил повязку. Ерундовая царапина. Я к себе, спать, сил никаких нет. Завтра поговорим.
Ольга заперлась у себя в комнате, упала прямо в одежде на кровать. Она думала вовсе не о Георгии, она думала только о Филиппе – неотступно и неистово. Верно говорят: клин клином…
Раньше Ольге все мужчины, кроме Георгия, казались какими-то неприятными, грубыми, недалекими существами. В любом, кто приближался к ней, она видела одни лишь недостатки.
Да и Филипп в первый момент вызвал у Ольги привычное отторжение. Невысокий, эти волосы почти до плеч, развязное поведение, не самая престижная для мужчины профессия, пошлые шуточки… А сейчас ее мнение об этом человеке перевернулось на сто восемьдесят градусов.
Он же – классный! Невероятный! Потрясающий! Прекрасный! Тонкий, умный человек. Сильный. Настоящий мужчина, готовый в любой момент подставить плечо. У него такие руки! А ноги в этих обтягивающих джинсах?.. Не перекачанные, но и не тощие, не короткие, но и не длинные, не кривые, но и не прямые, напоминающие макаронины… Абсолютно гениальные ноги! А плечи, а торс, а эта… эта… Стыдно, но надо честно сказать – попка?!. Не плоская, не грузно-женоподобная, а тоже идеальная – мужская, даже юношеская…
Запах? Чистое наслаждение! Дышать Филиппом, жить им, постоянно утыкаться в него лицом – в его тело, лежать щекой на его плече, целовать его лицо.
Ольга опять зарыдала, но на этот раз стараясь, чтобы ни звука не вырвалось из ее груди, чтобы Надя не услышала ее плача. Надя тогда, наверное, подумает: о, вот Оля из-за Георгия плачет, несчастненькая. А на самом деле Ольга плачет из-за того, что влюбилась в Филиппа. Что он, этот чудесный мужчина, достался не ей, а Наде.
А ведь был момент, когда все могло пойти иначе. В тот день к домофону могла подойти Ольга, первой позвать его к себе. Они бы улыбались друг другу, шутили. Потом Ольга не отпустила бы Филиппа к Наде одного, а пошла бы с ним вместе (а что такого?), и Филипп не стал бы обращать внимания на подругу, когда с него снимали мерки, все время оборачивался бы на нее, на Ольгу.
Ну почему она была столь глупа, что позволила счастью выскользнуть из рук?
На следующее утро Ольга и Надя встретились на кухне.
– Ты как? – осторожно спросила Надя. – Можешь говорить?
– Да.
– А хочешь? Если нет, то я…
– Ай, перестань! – Ольга нашла в себе силы улыбнуться. – Какая-то дурь на меня нашла, наваждение. Вот приспичило узнать, как там Гоша с Варенькой на самом деле поживают. А они прекрасно все живут, счастливая семейка!
Надя, верно, хотела сказать что-то из серии «Я же говорила тебе!», но не стала этого делать, только вздохнула, махнула безнадежно рукой.
– Филипп твой молодец, конечно, – пылко произнесла Ольга.
– Он сам, я не собиралась… Позвонил мне, когда я с тобой говорила, я ему о тебе, а он сразу все понял.
– Ты с ним уже все это обсудила?
– Когда?.. Сегодня он на дежурстве. Да что тут обсуждать? Это счастье, что с тобой все обошлось.
– Ты его любишь? Филиппа? – вдруг спросила Ольга.
Надя отреагировала на этот вопрос как-то странно: засмеялась, пожала плечами.
– А замуж за него вышла бы? – настаивала Ольга.
– Оля! Ты что? Мы же с ним всего ничего знакомы… Я даже и не думала об этом! Ты сама сколько раз говорила, что надо сначала узнать человека, рассудить, взвесить все за и против…
«Ну и дура!» – с тоской подумала Ольга. Она бы вышла замуж за Филиппа, даже не думая.
Надя болтала что-то успокаивающее и готовила завтрак, а Ольга наблюдала за подругой со стороны, словно в первый раз увидела. В сущности, ничего такого особенного в Наде нет. Да, хорошенькая, но и только. Ум, хозяйственность? Тоже все по средним показателям. Пожалуй, как жена Надя ничего не будет из себя представлять.
Если Филипп всерьез задумается о браке, то, наверное, он поймет, что Ольга окажется более приспособленной к семейной жизни.
Все было иначе. Привычный мир вокруг оказался новым, только что созданным. Другим.