– Я не могу сейчас говорить, – ответила Надя с той стороны странным, высоким голосом.
– Ты права. Я тебе завтра позвоню.
– Завтра. А сейчас уходи, ладно?..
Филипп еще постоял под дверью, прислушиваясь (в комнате у Нади стояла тишина, но интуиция опять подсказывала Филиппу, что его возлюбленная там плачет, зажимая рот ладонями), затем покинул квартиру двух подруг. Поехал домой, отсыпаться после смены.
Настроение у него было – хуже некуда. Об Ольге он даже не думал. А чего о ней думать? Истеричка! Он думал только о Наде, о том, как страшно потерять эту девушку… Которую он считал самой лучшей в мире.
Это было чудо, что он ее вообще встретил. Ведь думал, что уже не способен больше любить, что у него нет сердца. А это очень скучно – жить без любви, то есть без радости. Подобные ощущения Филипп испытывал лишь однажды, в юности, много лет назад. С Лорой.
В первый момент, увидев Ольгу и Филиппа целующимися, Надя едва с ума не сошла. Как так: она вся в любви, в эйфории, в полете, а тут сама жизнь ставит ей подножку? И она, Надя, уже никуда не летит, а падает. Прямиком на землю, лбом о камни.
Оля и Филипп? Этого не может быть, потому что этого не может быть. Филипп – не такой.
Или она его просто не знает, эйфория затмила рассудок? А он как раз такой, ее Филипп, обычный мужчина со слабостями. Хотя нет, Филипп и правда обычный мужчина, если разобраться, но вот их любовь до этого момента казалась Наде необычной. Прекрасной, напоминающей подарок судьбы.
Запершись у себя в комнате, Надя упала на кровать и разрыдалась беззвучно, уткнувшись лицом в подушку. Потом раз – и вдруг отпустило. Нет, обида, недоумение никуда не ушли, но дышать стало несравнимо легче.
Надя перевернулась на спину, вытерла слезы.
В дверь тихонько постучали.
– Кто там?
– Надя, это я, – отозвалась с той стороны Ольга.
– Что тебе надо?
– Я хочу с тобой поговорить. Открой.
– Я не хочу с тобой говорить.
Ольга еще долго скреблась под дверью, что-то бормотала, но Наде не хотелось ее слушать. Она вскочила, надела наушники и принялась сосредоточенно кроить юбку – текущий заказ от очередной из клиенток. Когда Надя была занята работой, все грустные мысли отходили куда-то на задний план.
Следующим утром, когда Надя вышла из комнаты, Ольга уже сидела на кухне, она явно поджидала тут подругу.
– Доброе утро.
– Привет, – вяло отозвалась Надя. Развела в чашке растворимый кофе, достала из холодильника стаканчик с йогуртом.
– Прости меня, – сдержанно произнесла Ольга.
– Прощаю.
– Я все-таки хочу объясниться…
– Да ладно, зачем?.. – пожала плечами Надя.
– Нет уж, позволь, – настаивала Ольга. – Это глупо, но я хотела проверить твоего Филиппа.
– Проверить?!
– Да. Насколько ты дорога ему. Он хороший человек, но… не всем мужчинам можно довериться. Я хотела проверить его чувства к тебе.
Надя едва не уронила ложку, в последний момент успела подхватить ее. Подумала, а потом принялась этой ложкой есть йогурт. «Кажется, меня уже ничем невозможно удивить…»
– И как, проверила?
– Да. Он стойкий товарищ.
– Спасибо, дорогая, ты буквально грудью на амбразуру, лишь бы меня спасти…
– Надя, я серьезно!
– Оля, мы же договаривались: не лезть в чужую жизнь. Мы провели границы, мы составили целый список рекомендаций, чтобы мирно сосуществовать рядом… – с отвращением напомнила Надя.
– Я хотела блага для тебя, Надюша…
– Ты знаешь, куда ведут благие намерения.
Ольга вздохнула, вытерла слезы в уголках глаз.
– Лучше бы ты так Никиту проверила, – с усмешкой произнесла Надя. – И то пользы было бы больше.
– Да, не догадалась… – печально рассмеялась Ольга.
– Филипп ведь позвонил мне перед тем, сказал, что ты его вызвала, что тебе плохо. Погоди! – встрепенулась вдруг Надя, потерла лоб. – А ведь ты специально, получается, меня за помидорами погнала на рынок? «Хочу настоящих, грунтовых, а не этих парниковых без вкуса, которые в супермаркетах…» Меня из дома выставила и тут же Филиппу позвонила!
– Все так, – кивнула Ольга.
Надя допила кофе, отставила чашку. С одной стороны, Надя теперь окончательно успокоилась – когда Ольга призналась ей во всем. С другой стороны, все равно было противно. Нет, не Филипп противен, а именно Ольга.
– Оля…
– Да? – ласково отозвалась подруга. – Давай твою чашку, помою.
– А если бы Филипп не позвонил мне? Примчался бы сюда, и ты… и он… и он не стал бы тебя отталкивать? То что тогда? Ты – пошла бы до конца, ты – переспала бы с ним?
– Я не думаю, что до этого бы дошло…
– Да или нет?
– Перестань. Если бы да кабы…
– Ладно. Понятно. Спасибо, что поделилась. Тебе ванная сейчас не нужна?
Надя закрылась в ванной, приняла душ, умылась. Вернулась к себе в комнату, подмела пол, убрала все на столе. И все равно как-то неспокойно, муторно было у Нади на душе.
Она взяла свой мобильный, набрала знакомый номер.
– Адиль, доброе утро, это Надя.
– Да, Надежда Павловна? – почтительно отозвался Адиль.
– Я вас с Гулей хочу предупредить, что… В общем, я вынуждена возвратиться к себе. Я ни в коем случае вас не тороплю, так что когда вам удобно, тогда и…
– Ой, Надежда Павловна, как вы угадали… Я сам собирался вам звонить: мы к себе едем, на родину. У Гули мать больна, с детьми некому сидеть…
– Да? Вы сами собирались съезжать? – с облегчением вздохнула Надя. – Ну и хорошо. То есть здоровья Гулиной маме, надеюсь, все обойдется!
– Спасибо, спасибо!
Надя еще некоторое время общалась со своим квартирантом, уточняя сроки отъезда и оплату, затем попрощалась. Квартирантами Нади была семейная пара из ближнего зарубежья. Они работали здесь с утра до ночи, а на родине, у матери Гули, оставались их дети – целых трое. Вполне приличные аккуратные люди, эта пара, а Гуля – та еще чистюля. Помнится, Ольга отговаривала Надю селить к себе приезжих…
Но повезло, получается.
Вдвойне повезло, что квартиранты съезжают, потому что Надя вдруг поняла, что больше не может жить с Ольгой.
«В сущности, все мои решения и поступки – какие-то внезапные. Спонтанные! Могу терпеть, и довольно долго, но потом раз – и сама все обрываю. Вот так от Никиты однажды сбежала… А сейчас точно так же хочу уйти от Оли. Но, правда, вдвоем с ней тяжело стало… Какую-то проверку дурацкую устроила! Не могу, не хочу, не желаю больше терпеть все это!» – с отчаянием подумала Надя.
Ей показалось, что даже стены на нее здесь давят. Она быстро оделась, вышла из дома. Покружила по переулкам, затем направилась в свой любимый маленький парк неподалеку. Это тихое, сонное место – всегда успокаивало Надю, дарило некое забытье, что ли…
Она опять надела наушники и побрела по аллее. Изредка попадались мамочки с колясками, проезжали мимо дети на самокатах. Их голосов Надя не слышала – только музыку в наушниках. Просто брела себе, глядя по сторонам и иногда на синее, безоблачное небо, спрятанное за ветвями деревьев.
«Почему Филипп не звонит? Он не виноват, это действительно недоразумение вчера приключилось. Самой позвонить ему, сказать, что Оля во всем призналась? Как-то… как-то неудобно. И дальше ждать его звонка? А вдруг он и не позвонит, хоть и обещал? Я же его совсем не знаю, правда… А что, если и ему стало все это неприятно? И он подумал, что я, наверное, тоже идиотка, как и Оля. Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты!»
Мысль о том, что она больше никогда не увидит Филиппа, привела Надю в отчаяние.
«Позвоню ему. Хотя нет. Он обещал, значит, буду ждать!»
В этот момент кто-то прикоснулся сзади к ее плечу: «Он!!!» Надя обернулась, внутри у нее все дрожало от радости, но в следующее мгновение она почувствовала, как улыбка сползает с ее лица.
Перед Надей стоял Никита.
Она вынула наушники и произнесла обреченно:
– Ты?..
– Слушай, ну а что мне делать? Вот, приходится тебя ловить, Наденька, – криво усмехнулся бывший муж, вытер огромным, напоминающим полотенце платком свою блестящую, гладкую голову. В сущности, Никита тоже невысокого роста. Возможно, они с Филиппом вровень. Но как отличается невысокий – от невысокого…
– О чем ты думаешь, ну о чем ты думаешь? – со слезами в голосе воскликнул бывший муж. Вопрос его, судя по Надиному опыту, являлся чисто риторическим, но она ответила буквально:
– О красоте.
– О чем?! – изумился Никита.
– Мне кажется, все дело в пропорциях, в гармонии. В нюансах! Красивый человек может быть каким угодно. Высоким, низким, толстым, худым… Если есть гармония, то уже ничего не важно. А гармония – знаешь, что это? – Надя невольно ухватилась двумя пальцами за пуговицу на рубашке Никиты.
– Что?
– Гармония – это вот как раз то, что внутри! Это свобода, это чувства, это… это внутренний мир человека, понимаешь?
– Понимаю, – Никита вдруг улыбнулся. – Я всегда знал, что я ничего так, да? Ты об этом, детка? – он потянулся к Наде, раскинув руки.
– Ты ничего не понял! – рассердилась она и с недоумением посмотрела на пуговицу у себя в руке: оторвала, получается? Надя быстро затолкала пуговицу Никите в нагрудный карман и отступила назад. – Я не о тебе, я… вообще рассуждаю. Ну ты же спросил меня, о чем я думаю!
– Ты думаешь обо мне, я понял.
– Нет. Нет же…
– Надя!
– Отстань. Уйди!
– Ты ведь все время думаешь обо мне, я у тебя из головы не выхожу, да? – Он схватил Надю за запястье, притянул к себе, не отрывая от ее лица пристального, гипнотизирующего взгляда. Судя по всему, сейчас Никита вошел в состояние «мачо». От его плюшевого мимими Надя тоже была не в восторге, но мачо…
– «Ах Эсмеральда, ты мой сладкий сон…» – вдруг услышала она неподалеку знакомый звонкий голос, от которого побежали мурашки по спине, губы растянулись в улыбке. Обернулась – к ним приближался Филипп.
– «…Стой, не покидай меня безумная мечта, в раба мужчину превращает красота…»