Потом Ольга продиктовала адрес Петра Васильевича, с тем чтобы бабушка Луки могла сюда приехать и забрать внука.
– Ну вот, все и разъяснилось… – со вздохом произнесла Ольга, отложив телефон. – Это ведь даже не ваш сын, как я и думала!
– Уф!.. Вы просто ангел. Я уже готовился непонятно к чему! – взволнованно произнес Петр Васильевич.
Минут через сорок в дверь позвонили.
Это прибыла бабушка Луки – грузная дама в пестром сарафане, открывавшем отекшие круглые руки, и вязаной летней шапочке на маленькой голове. Дама причитала и охала, то и дело вытирая платком вспотевшее лицо. Она с порога принялась жаловаться на свою бывшую невестку Лору, асоциальную и взбалмошную особу, сломавшую жизнь ее сыну, отцу Луки, а вот теперь ломающую жизнь и самого Луки.
– …Мы ж не звери, позволяем ребенку с матерью встречаться, пусть она и лишена родительских прав… А она вон что вытворяет!.. Луку в свои интриги втравила! Придумала тоже: на чужого мужика ребенка свалить, уж простите, как вас там?..
– Петр Васильевич, – интеллигентно подсказал мужчина.
– Нет, теперь все, никаких встреч, никаких свиданий с матерью! И это счастье, что вы приличные люди и сами вроде как жертвы этой ненормальной. А что, если бы она ребенка на каких-то извращенцев бросила? Страшно представить! Лука, Лука, ты где, детка? Бабуля приехала. Собирайся, пора домой!
Лука никакого восторга от появления бабушки не испытал. Проснулся, скорчил унылую физиономию, принялся лениво одеваться.
– Ба, ну чего ты все голосишь? – с тоской протянул он. – И у меня телефон разбился, нужен новый. Смотри, с какой дрянью я теперь хожу!
– Отца попроси, я в этом не понимаю.
– Ба, так он не купит, скажет, что в прошлом месяце уже меняли телефон, – нудил Лука. – Давай сейчас куда-нибудь зайдем, и ты мне купишь новый…
Лука с бабушкой препирались, уже не обращая никакого внимания на Ольгу и Петра Васильевича, молча стоявших неподалеку.
Наконец, мальчик с дамой ушли, Ольга осталась наедине с отцом Филиппа.
– Вы моя спасительница, – с печальной улыбкой повторил Петр Васильевич. – Раз – и все разрулили.
Ольга засмеялась. Она чувствовала себя счастливой, оттого что сумела помочь этому человеку. И еще – что мальчик оказался все-таки не сыном Петра Васильевича. Впрочем, ничего удивительного: Ольга с самого начала, только познакомившись с Лорой, почувствовала в той обманщицу, играющую лишь по своим правилам. Но Ольга не злилась на Лору, в чем-то эта странная женщина сумела ей помочь.
– Вот и славно! – сказала Ольга. – Ладно, мне пора. К вам, я так понимаю, Филипп скоро должен прийти.
– Куда же вы, милое дитя? – встрепенулся Петр Васильевич. – Я хотел вас угостить домашней наливкой, она совершенно некрепкая, кстати, но очень вкусная, и у меня еще конфеты есть, мне привезли из Бельгии знакомые.
Петр Васильевич ушел в другую комнату, Ольга осталась на некоторое время одна. Этот мужчина пытался удержать ее рядом вовсе не из вежливости. Хотя, конечно, и из вежливости тоже… Но Ольга, как женщина, не могла не почувствовать, что нравится Петру Васильевичу. Она волнует его.
А еще Петр Васильевич так похож на Филиппа…
Но, с другой стороны, шестьдесят лет – не шуточки. «Чего я боюсь? Георгию пятьдесят, вернее пятьдесят один, и ничего, меня это не смущало, – опять напомнила себе Ольга. – Шестьдесят многим ли отличается от пятидесяти? Допустим, если бы Георгий ушел из семьи и остался у меня, что, я бросила бы его через десять лет? Нет, конечно. Шестьдесят в наше время – это еще не возраст для мужчины, даже для пенсии рано!»
Ольга взяла в руки свой телефон, принялась дрожащими пальцами тыкать в экран, ошибалась, стирала, кусала губы и в результате написала Наде сообщение: «Уехала по срочным делам, когда вернусь, не знаю, постарайся не беспокоить, это личное!»
Выключила телефон, выдохнула.
Через минуту в комнате появился Петр Васильевич с подносом. Наливка, конфеты, чай с бергамотом – все оказалось очень вкусным. И, пожалуй, это был первый случай за последние годы, когда мужчина старался для Ольги, а не она для мужчины. Филипп? Он помогал Ольге ради Нади. У Георгия были возможности побаловать Ольгу, но он ничем не хотел поступиться. А вот Петр Васильевич, даже находясь в весьма стесненных обстоятельствах, был готов порадовать незваную гостью.
Во время чаепития, под наливку, которой Ольга запивала чай, новый знакомый рассказывал Ольге о своей профессии, положил ей на колени альбом с фото.
– Вот эти я сделал старым фотоаппаратом, еще пленочным, посмотрите: возможности у него не хуже, чем у современных зеркалок.
На фотографиях были в основном пейзажи. Разные времена года… Особенно красивой Ольге показалась осень, полная сдержанной печали.
– Как картины! – вырвалось у нее. – Очень на живопись похоже!
– Ну да, я больше фотохудожник, чем фотограф… – признался Петр Васильевич. – К несчастью, мое ремесло мало кому нужно сейчас. Нет, у меня есть возможность заработать, например, очень выгодными считаются свадебные фотосессии, однако же для меня это мучительно.
– Почему?
– Людям не нужна красота, они ждут штампованных снимков. Чтобы эффектно и банально – как у всех. Это не работа, это рутина. За эксклюзив платить не хотят, думают, что все это очень просто, могут и сами на телефон заснять. А у меня иногда из четырехсот фото десять удачных, а одно, например, гениальное….
Ольга понимала Петра Васильевича. В сущности, у нее была та же самая ситуация: клиенты жаждали чего попроще и подешевле.
Потом, после чаепития, Петр загорелся Ольгу сфотографировать. Поставил у окна и попросил поворачиваться то так, то эдак, долго добивался нужного выражения лица. Прикасался к ее плечам, брал ее руки в свои, сжимал ладонями бедра, когда пытался повернуть Ольгу в ту или иную сторону. Странно, но это все ужасно заводило ее. Она молча подчинялась, но вместе с тем не проявляла никакой инициативы, полностью покорная воле этого мужчины.
– Кажется, кое-что получилось… Но надо смотреть на компьютере, отобрать удачные кадры, возможно, кое-что придется подправить с помощью фотошопа, поиграть с цветом… Так что, Оленька, если хочешь, оставайся со мной до вечера. Это же интересно, не правда ли?
– Очень интересно, – серьезно ответила Ольга. После фотосессии они с Петром Васильевичем были уже на «ты».
Потом они обедали – по-простому, овощным супом, который быстро сварила Ольга. Сели у компьютера – смотреть снимки.
Затем, вечером, когда жара спала, отправились гулять. Петр Васильевич взял фотоаппарат и время от времени фотографировал Ольгу на фоне городского пейзажа. А еще он говорил. Все время говорил, и его речь завораживала своей красотой и плавностью. Ольга слушала своего спутника, почти не понимая слов. Так внимают музыке… Временами Ольга отвечала ему, улыбалась в ответ на очередной поток комплиментов из его уст. Позволяла держать себя за руку. Иногда делала попытку уйти: не пора ли прощаться? Но Петр Васильевич не отпускал ее, умолял остаться еще.
Это была игра, но такая волнующая… Ольге льстило, что она полностью завладела вниманием мужчины, оказалась в центре его чувств. В сущности, она всегда хотела именно этого: чтобы ее мужчина находился всегда рядом и интересовался ею и только ею. С Георгием это было невозможно, Филипп думал лишь о Наде, да и работа отнимала у него много времени.
А с Петром Васильевичем можно не расставаться круглые сутки.
Собственно, они и не расстались этим вечером. Петр Васильевич просто умолял Ольгу не уходить, она лениво сопротивлялась…
Тем же вечером все и случилось. Закрывая глаза, Ольга представляла рядом с собой Филиппа.
Утром проснулась оттого, что рядом тихо пощелкивал затвор фотоаппарата.
– Не бойся, никому не покажу эти снимки! – страстно прошептал Петр Васильевич.
Ольга улыбнулась, перевернулась на живот. Она действительно в первый раз в жизни ничего не боялась, ведь лишь сейчас мужчина принадлежал ей полностью.
Не стыдно заниматься в первый день знакомства любовью, не страшно, когда участвуешь в эротической, по сути, фотосессии – это же только игра, волшебная и прекрасная. Потому что на самом деле это не Петр Васильевич, это Филипп рядом…
Лука наскоро позавтракал и отпросился во двор – погулять.
– Ладно, иди, – подумав, согласилась бабушка. – Только ни шагу со двора. И учти, я уже договорилась с охранником, он твою мать к тебе и близко не подпустит… Ты знаешь, я до последнего терпела, на многое глаза закрывала, но она перешагнула последнюю черту. Зачем вы с ней этому дядьке вздумали голову морочить, что он твой отец?
– А может, он и правда мой отец? – пожав плечами, улыбнулся Лука.
– Ой, перестань! Как у тебя язык-то поворачивается?.. Мы три раза генетическую экспертизу делали, целых три раза! Да, я понимаю, твоей матери выгодно на всякого встречного-поперечного отцовство вешать, но зачем ей этот мужик, он же уж в возрасте и, судя по всему, не из богатых… Она опасна, понимаешь, опасна для тебя! А ты не помнишь, что семь лет назад было, как ты из-за нее чуть не погиб? Я даже в больницу тогда попала, с сердечным приступом… А твоей матери – как с гуся вода, опять какие-то махинации задумала…
Бабушка говорила и говорила, но Лука уже не слушал ее. Надел сандалии и вышел за дверь, спустился по каменной лестнице с резными перилами вниз. Их дом был старый, сталинской постройки, как все вокруг говорили; двор окружен железной красивой оградой с колоннами, на въезде во двор – будка с охранником. На фасаде дома висели памятные таблички с именами тех, кто в этом доме жил когда-то. Маршалы да министры. Отец бабушки был каким-то известным генералом. Собственно, бабушка утверждала, что мама и связалась с отцом именно потому, что он происходил из семьи «высокого начальства»…
Потом закончилась та эпоха, и их семья стала как все. Осталась только четырехкомнатная квартира в красивом доме. Папа – обычный человек, неплохой, конечно, но совсем уж обычный, а это так скучно. Конечно, мама решила уйти от него. Взяла с собой его, Луку, тогда еще совсем мелкого пацана. А новый муж мамы оказался бандитом, на него напали другие бандиты, а мама с Лукой на руках пыталась защитить отчима, ее толкнули, и Лука упал. Сильно ударился, до сих пор шрам на затылке под волосами, если нащупать. Именно о том случае всегда вспоминала бабушка.