В клубе разговоры принимают другой оборот. Люди перестают ругать репортеров за копание в чужом белье. А некоторые даже прекращают называть Оуэна чудовищем. Теперь все задаются другими вопросами. Могла ли Наоми избежать того, что с ней случилось, и как? Могла ли она не стать жертвой?
Кекона на коне. Новые факты о Наоми подтверждают ее теорию о том, что беда приходит к тем людям, которые ее ищут. По ее мнению, от секса всегда одни проблемы.
По телевизору теперь только и говорят, что о личной жизни Наоми. Джош не сходит с экрана. Он на переднем плане; каждый, кто дает интервью, подходит сначала к нему. И чем больше я слушаю этих людей, тем сильнее ощущаю, будто меня гипнотизируют. Сейчас Наоми – один человек, а в следующую минуту – совсем другой.
Я даже обсудил это с Миллисент. Первый раз мне представился случай поговорить об этом с женой после нашего последнего визита с Дженной к психологу. Мы отвезли дочь обратно в школу, где она присоединилась к подружкам, украшавшим спортзал к предстоящему сбору пожертвований. А потом Миллисент довезла меня до клуба, у которого я припарковал свою машину. Она включила радио, и из него полились новости. Диктор сообщил, что еще один мужчина, пожелавший, как и остальные, сохранить анонимность, признался, что переспал с Наоми в отеле «Ланкастер». Это уже седьмой.
– Замечательно, – сказала Миллисент.
– Замечательно?
– Пока они говорят о Наоми или об Оуэне, нам нечего опасаться.
Я хочу воспитать Дженну. Но как вся эта история скажется на ней? И, хотя я истово желаю, чтобы моя дочь оставалась до конца жизни девственницей, даже я готов признать, что это ненормально.
Миллисент сжала мне руку:
– Ты был прав насчет Аннабель. С ней бы так не получилось.
Это правда. И я в ответ тоже сжимаю руку Миллисент.
Я поднимаюсь наверх и захожу в комнату Дженны – пожелать ей спокойной ночи. Дочь лежит в постели, читая бумажную книгу, потому что ее планшет остался внизу. Ее волосы уже немножко отросли, и прическа теперь выглядит очень стильно. Дженна смотрит на меня поверх книги, спрашивая глазами, зачем я пришел.
Я присаживаюсь на краешек ее кровати.
– Ты хочешь поговорить? – произносит уже вслух Дженна.
– Ты становишься слишком умной для меня.
Дочь сужает глаза:
– Почему ты мне льстишь?
– Льщу? Ну, это уже слишком надуманно.
Дженна со вздохом откладывает книгу в сторону. А я чувствую себя глупо (что случается довольно часто, когда я общаюсь со своими детьми).
– Как ты? – спрашиваю я дочь.
– Прекрасно.
– Я серьезно. Поговори со мной.
Дженна пожимает плечами:
– Я в полном порядке.
– Тебе нравится доктор?
– Наверное.
– Ты больше не боишься Оуэна?
Еще одно пожатие плечами.
Последние несколько недель наши беседы с дочерью проходят именно так. А раньше было иначе. Дженна всегда рассказывала мне о своих друзьях и учителях – что сделал тот и что сказал другой. Она могла болтать до бесконечности, позволь я ей это.
Я даже знал о ее первом увлечении. Оно сидело перед ней на уроке английского. Вот почему этот предмет стал даваться моей дочери с трудом.
А теперь Дженна со мной не делится. И все из-за этого психолога. Похоже, она сильно устает от бесед с ним.
Я наклоняюсь и целую ее в лоб. И в этот момент уголком глаза замечаю что-то блестящее. Между кроватью и тумбочкой из-под матраса что-то торчит. Я видел это на нашей кухне.
Моя дочь взяла с кухни еще один нож и спрятала его под своим матрасом. Я ничего не говорю.
Я просто желаю ей спокойной ночи и выхожу из комнаты, прикрыв за собою беззвучно дверь. Проходя мимо комнаты Рори, я слышу, что он разговаривает по телефону. Я собираюсь зайти к нему и сказать, чтобы он ложился спать. Но тут же понимаю, что сын обсуждает Наоми.
Невозможно оградить наш дом от новостей.
38
Я кое-что утаивал от Миллисент. Как ту поломку грузовика много лет назад.
Я не рассказал жене, что Триста встречалась с Оуэном Оливером Рили. И ни разу не упомянул, что именно по этой причине она бросила Энди и покончила с собой.
Я не рассказал жене о Петре – женщине, которая заподозрила, что я не глухой. А сейчас вспоминать о ней глупо. Да и бессмысленно.
И я не рассказал жене о Рори, о его шантаже, потому что тогда бы мне пришлось рассказать и о Петре.
А еще была Кристал.
Миллисент никогда не хотела, чтобы ей кто-нибудь помогал по хозяйству. Она не верила, что чужой человек сможет убраться в нашем доме так, как это делала она. И она не желала, чтобы кто-то посторонний воспитывал ее детей. Единственный раз мы наняли прислугу несколько лет назад, когда оба были настолько загружены работой, что уже не могли все успеть без сторонней помощи. Это было как раз после убийства Холли. До всех остальных.
В обязанности Кристал входило отвозить детей в школу и спортивные секции и привозить их обратно домой. Красивая молодая женщина, Кристал никогда не опаздывала и по-доброму относилась к детям. Она проработала у нас, пока Миллисент не решила, что мы больше в ней не нуждаемся.
Но прежде этого Кристал меня поцеловала.
Это произошло, когда Миллисент улетела в Майами на конференцию с коллегой по имени Купер. Мне он никогда не нравился.
В отсутствие жены Кристал хлопотала по дому больше обычного. Она забирала детей из школы и готовила для них дома обед. В один из дней мы оказались с ней наедине. Тогда-то все и случилось.
В обеденный перерыв я заскочил домой перекусить. И Кристал была там одна, потому что дети находились в школе. Она приготовила для нас по паре сэндвичей, и, поедая их, мы разговорились о ее семье. Обычный разговор. Ничего такого, никаких намеков на то, что Кристал надумала со мной пофлиртовать. А потом я направился к холодильнику, а она к мойке, и мы столкнулись.
Кристал не отстранилась.
Я тоже, честно говоря. Возможно, я хотел посмотреть, что она будет делать.
А она взяла и поцеловала меня.
Я отпрянул. Я тогда не изменил Миллисент. Я даже об этом не подумал. Я подумал о том, что моя жена находится в Майами в обществе коллеги мужского пола. Сказать что-то Кристал я не успел – она извинилась и вышла из комнаты. А потом мы вроде бы больше ни разу не оставались наедине.
Я собирался рассказать об этом случае Миллисент при встрече в аэропорту Орландо. А потом решил не рисковать.
Сейчас я размышляю над этим потому, что уверен: не только у меня имеются тайны от своей второй половинки. Полагаю, что и Миллисент мне иногда лжет. Я заподозрил это, когда заболела Дженна. Я примчался домой с работы, но опоздал. Мы должны были пойти на вечеринку, которую устраивала ассоциация ипотечных брокеров. Миллисент носилась по дому, Рори играл в видеоигры, а Дженну тошнило в ванной. В тот вечер Миллисент пошла на вечеринку одна. Я остался дома с дочерью.
Мы уже обращались к врачу по поводу ее желудочно-кишечных проблем. Наш семейный доктор считает, что я слишком сильно переживаю по этому поводу. Он утверждает, что дети постоянно страдают расстройством живота. Но после воскресения Оуэна эти расстройства у Дженны стали случаться гораздо чаще. И это наводит меня на мысли о том, что дочь так и не избавилась от своего страха перед Оуэном. И физически этот страх проявляется в тошноте.
Я высвечиваю в мобильнике календарь и пытаюсь установить, как часто тошнило Дженну. Первый раз это случилось в ту ночь, когда мы были с Линдси. Я тогда оставил ее с Миллисент, чтобы вернуться и посидеть с Дженной.
А с тех пор как тело Линдси нашли, я не перестаю задаваться вопросом: а что бы случилось, не заболей наша дочь? Убили бы мы с женой Линдси той ночью? Или Миллисент призналась бы мне, что решила оставить ее на время в живых? И где она ее держала, когда находилась на работе? Как она умудрялась продавать все эти дома и прятать Линдси целый год?
Слишком много вопросов, на которые я не знаю ответов. У меня есть секреты от жены. Почему же и ей не иметь от меня тайн?
Мой первый порыв был глупым. Я подумал – а не проследить ли мне за Миллисент, чтобы выяснить, что она делает и где скрывает Наоми. Но, чем больше я размышляю над этой идеей, тем яснее сознаю: это невозможно. Моя жена слишком хорошо знает мою машину. Она знает ее номер. Она сразу же заметит меня.
К тому же мне нужно работать. У меня скользящий график работы.
Впрочем, мне не обязательно следить за женой самому. Это могут сделать за меня современные технологии. Пятиминутный поиск в Интернете убеждает меня, что нужные мне приборы имеются, и они работают точь в точь как в кинофильмах. Я покупаю GPS-маячок на магните. Все, что мне остается сделать, – это нажать на нем кнопку питания, прицепить к днищу автомобиля Миллисент и залогиниться в приложении на своем мобильнике, чтобы видеть, где находится ее автомобиль. Это приложение также регистрирует и записывает адреса всех мест, где жена останавливается. Так что мне не нужно следить за ней постоянно. Вся программа стоит на удивление дешево, даже с налогом за информацию в масштабе реального времени. Оказывается, шпионить за кем-то в наши дни проще простого!
Я стараюсь относиться к слежке за женой легко, и технически она легко осуществима. Но на кону – моя психика. И мой брак.
Даже купив умное устройство, я не сразу решаюсь его задействовать. Прибор лежит в багажнике моей машины, а моя голова идет кругом от противоречивых мыслей. Я не хочу разрушать свой брак и свою семью. А именно это случится, если Миллисент узнает, что я за ней шпионю. Мне претит следить за женой, и все же я желаю знать, что она делает.
Когда я возвращаюсь с работы, Миллисент уже дома; и ее автомобиль стоит в гараже. Мне хватает секунды, чтобы прикрепить к нему GPS-трекер.
Уже вечером мне приходит в голову, что Миллисент может узнать, что на ее машине установлен маячок. Против всякой технологии найдется контртехнология. Я допускаю такой вариант. И целый час копаюсь в Интернете, выясняя, может ли Миллисент узнать, что я сделал. Да, я прав! Она может это узнать. Но сначала она должна заподозрить, что за нею ведется слежка.