У Миллисент явно есть своя причина, чтобы туда заезжать. Поначалу я думаю, что это – Наоми. Возможно, жена прячет ее в том районе. Но жена больше нигде не останавливается. И никакого пустующего здания или заброшенного строения, до которого она бы могла дойти от парковки у гастронома, там нет.
Несуразица!
Неужели Миллисент пристрастилась к нездоровой пище – неорганическим сэндвичам?
Нет! Этого точно быть не могло. Я абсолютно уверен.
43
После случая с Холли мне даже в голову не приходило, что такое может повториться. До тех пор, пока на пороге нашего дома не появилась Робин, угрожавшая разрушить все, если я ей не заплачу.
После случая с Робин я не думал и не предполагал, что такое случится еще раз. До тех пор, пока мне захотелось сделать это снова.
Идея некоторое время витала в воздухе. А озвучена впервые она была на рождественской вечеринке, когда мы с Миллисент заговорили о другой женщине. Обсуждение продолжалось еще несколько месяцев, а потом мы начали искать подходящую нам женщину в сети. Это занятие стало нашим афродизиаком.
Мы с Миллисент представляли перед сном, как мы будем убивать эту женщину, как избавимся от ее тела и заметем следы. И такие разговоры всегда заканчивались умопомрачительным сексом. Диким, необузданным сексом. В любом месте, где не было детей. Если же они находились дома, мы старались сильно не шуметь.
Это было под стать подъему на лестницу. Мы шутили над этим, разговаривали об этом, подбирали подходящую женщину и составляли план действий. Каждый раз, когда мы поднимались на одну ступеньку, мы делали шаг к следующей. А потом кто-то из нас предложил сделать это по-настоящему. Это предложил я – когда мы с Миллисент сидели на кухне. Было позднее утро, и мы сидели голые на холодном кафеле. Мы только что нашли в сети Линдси. И оба признали, что она подходила нам идеально.
– Нам надо просто взять и сделать это, – сказал я.
– Я думала, мы уже сделали это, только что, – хмыкнула Миллисент.
– Не это, то есть, да, это. Но я имел в виду не совсем то.
– Ты имел в виду, что мы должны убить Линдси.
Немного помолчав, я кивнул:
– Да. Я это имел в виду.
Миллисент посмотрела на меня с удивлением, к которому примешивалось что-то еще. Тогда я не понял – что именно. А сейчас думаю, что это был интерес. Или заинтригованность. Но не отвращение.
– Я вышла замуж за психопата? – спросила Миллисент.
Я рассмеялся. Она тоже.
Решение было принято.
Миллисент никогда не напоминала мне о той ночи, никогда не говорила, что это была моя идея. И никогда не винила меня. Но я знаю, что виноват. Если бы не я, не было бы ни Линдси, ни Наоми, и Оуэн бы не вернулся. А у нашей дочери до сих пор были бы длинные, блестящие волосы, и она бы не прятала под своим матрасом нож.
А может, это все Миллисент? Может, она сознательно подводила меня к такому решению?
Не знаю. Я уже больше ни в чем не уверен.
Но проходит несколько дней, и я снова вспоминаю о том нашем решении. И его неожиданных, непредусмотренных последствиях.
В обеих школах боевых искусств Дженне разрешили поприсутствовать на занятии в классе новичков, чтобы понять, понравится ли ей это. Сначала я сводил ее на тхэквондо. Не прошло и получаса, как дочь помотала мне головой, и мы оттуда ушли. Дженне не интересно участвовать в соревнованиях и завоевывать ленточки и трофеи. Ей важно отбиться от Оуэна.
На следующий день после обеда мы поехали в школу крав-мага. В отличие от секции тхэквондо, в этой школе не требуют носить униформу или пояса. И это нашей дочери понравилось. Она предпочла носить свои излюбленные тренировочные брючки и футболки.
Я даже помыслить не мог, что Дженна нанесет увечье пареньку, который будет ее учить. Более того – попытается его нокаутировать.
Все случилось так быстро, что никто и не заметил. Даже я. А я наблюдал за Дженной со стула в ряду, предназначенного для родителей. С минуту они оба стояли, и мальчишка показывал Дженне, как правильно формировать удар. А в следующую минуту он упал на пол и застонал от боли.
Несколько капель крови пролились на мат, и все словно с ума посходили.
– Что это было?
– Как она?..
– Неужели камень?
Чья-то мамаша в бирюзовом джемпере указала на Дженну:
– Это сделала она. Она ударила его камнем.
Переполох не унялся, за новыми стонами последовали новые обвинения.
На разборки ушло несколько часов. Отчасти потому, что в секцию примчалась мать того мальчишки и раскричалась, почему никто не вызвал «Скорую помощь». И тогда кто-то вызвал «Скорую помощь». И полицию тоже.
Через несколько минут появились два офицера в униформе и начали расспрашивать о происшествии. Мать паренька показала на Дженну и заявила:
– Она нанесла моему сыну увечье.
Понятное дело – офицеры пришли в замешательство. Потому что мы все находились в секции крав-мага, где люди частенько получают увечья. К тому же полицейским явно показалось забавным, что парня сбила с ног девчонка. А вот владелец школы ничего смешного в этом не увидел.
В конце концов оказалось, что мальчишка в порядке. Кровь пролилась из маленькой ранки на губе – и всего-то несколько капель. Никто не поехал в больницу, и никто никого не арестовал. Но дорога в секцию крав-мага Дженне была заказана.
Весь вечер мать сбитого с ног паренька клялась и божилась, что скоро подаст на нас в суд. И в довершение ко всему мне пришлось отменить несколько уроков тенниса и разругаться с одним из клиентов.
Уже в машине я спросил:
– Зачем ты это сделала?
Дженна уставилась в окно.
– У тебя должна была быть на то причина, – сказал я.
Дочь пожала плечами:
– Я не знаю. Может быть, мне хотелось посмотреть, смогу ли я.
– Сможешь ли ты ударить ребенка камнем?
– Смогу ли я его вырубить.
Я не указал Дженне на очевидное. Она не вырубила мальчишку. Она лишь разбила ему губу.
– Ты расскажешь об этом маме? – спросила Дженна.
– Да.
– Правда?
На самом деле я не знал. В тот момент я не мог даже взглянуть на Дженну. Она никогда не напоминала мне Миллисент. Когда родился Рори, у него на головке уже были маленькие пучки рыженьких волосиков. А когда начали отрастать волосы у дочери, они оказались того же цвета, что и мои – темно-коричневые, без всякого намека на рыжину. И глаза у нее были такие же, как у меня.
Я был жутко разочарован.
Дело было не в том, что сделала или чего не сделала Дженна. Просто я хотел маленькую рыжеволосую девочку – под стать моему сыну и моей жене с их огненными волосами. Именно такая картинка сложилась у меня в голове. Образ, который я вынашивал, когда представлял себе свою семью. Реальная Дженна ему не соответствовала, потому что походила не на свою мать, а на мою мать.
И впервые она напомнила мне Миллисент именно тогда, когда ударила того мальчишку камнем. Она выглядела в тот момент совсем как Миллисент, ударившая Робин на нашей кухне вафельницей.
И то, что я находил сексуальным в своей жене, ужаснуло меня в моей дочери.
44
Поздний вечер. Мы с Миллисент в ее офисе. Жена работает на «Эбботт Риэлти», небольшое агентство недвижимости, в котором она годами была крупной фигурой – «большой лягушкой в маленьком пруду», как говорится в поговорке. Офис располагается в торговом центре, зажатый между спортзалом и китайским рестораном. В нем пусто и интимно, потому что никто не покупает недвижимость в такой час. Нижняя часть офиса стеклянная. А это значит, что любой может увидеть, что и кто находится внутри. Открытая планировка столов не обеспечивает защиты от посторонних глаз. Поэтому мы выключаем свет и усаживаемся у дальней стены. При иных обстоятельствах это было бы даже романтично.
Миллисент в курсе о поступке Дженны. Ей рассказала о нем одна приятельница, от чего Миллисент пришла в ярость. Она позвонила мне и начала орать так громко, что у меня завибрировала ушная перепонка. Она заявила, что я должен был позвонить ей еще из секции. Миллисент права.
Сейчас Дженна дома, в безопасности. Спит в своей постели и не бросается камнями. Ни на кого не замахивается и не отрезает себе то, что осталось от ее волос. Миллисент успокоилась. И даже принесла нам десерт – шоколадный эклер. Она разрезает его на две половинки – абсолютно одинаковые. Я беру свой кусочек, жена – свой. И я стираю шоколад с ее верхней губы.
– С Дженной творится что-то неладное, – говорит Миллисент.
– Да.
– Нам надо поговорить с ее доктором. Я могу позвонить…
– А она не похожа на Холли?
Миллисент бросает свой эклер, как будто он вот-вот взорвется:
– На Холли?
– Может быть, у нее то же самое. Та же болезнь.
– Нет.
– Но…
– Нет. Холли начала мучить насекомых, когда ей было два года. Дженна совершенно не похожа на нее.
Если так сравнивать, то жена, конечно, права. Дженна вскрикивает всякий раз, как видит какого-нибудь жучка. Она не может убить даже паука. Не то что его мучить.
– Тогда это наша вина, – говорю я. – Нам надо избавиться от Оуэна.
– Мы пытались.
– Я полагаю, охота за Наоми должна быть закончена, – продолжаю я. – Мы должны сделать так, чтобы ее нашли.
– Чем это поможет…
– Так мы сможем навсегда избавиться от Оуэна, – когда Миллисент собирается озвучить очевидное, я поднимаю руку: – Знаю, знаю. Трудно избавиться от того, кого нет, да?
– Можно и так сказать.
– Идея с воскрешением Оуэна была блестящей. Я этого не отрицаю. Но мы спровоцировали так много проблем.
– Много?
– Да. Дженна. Люди в этом городе. Женщины по-настоящему напуганы, – я тщательно избегаю того, что не известно Миллисент. Например, причину самоубийства Тристы.
Жена кивает:
– Я и думать не думала навредить Дженне.
– Я знаю, что ты этого не хотела, – я наклоняюсь вперед на своем кресле, поближе к Миллисент, чтобы она расслышала все, что я собираюсь сказать: – Очень трудно, если не невозможно, сымитировать его смерть за отсутствием тела. Единственный вариант – если он утонет в океане или озере, и его никогда не найдут. Но сомнения у людей останутся. Чтобы все выглядело правдоподобно, нам нужен человек, который расскажет эту историю и которому поверят.