Пустая.
Мой первый инстинктивный порыв – проверить за дверью. Возможно, потому что я знаю: Миллисент способна ударить в спину.
За дверью никого.
– Наконец-то.
Ее голос доносится из другого конца комнаты. Я вижу тень, ее силуэт. Миллисент сидит у окна, в темноте. И смотрит на меня.
– Я знала, что ты придешь, – произносит она.
Я делаю несколько шагов вперед, но не подхожу к ней слишком близко.
– Конечно. Это то, что ты делаешь всегда.
– Возвращаюсь домой?
– Тебе больше некуда идти.
Правда ударяет, как пощечина. Но еще хуже то, что я могу слышать ее улыбку. В спальне слишком темно, чтобы я ее увидел – пока Миллисент не поворачивается к свету и не встает. На ней длинная хлопчатобумажная ночная сорочка. Она белого цвета и обвивает ее ноги. Я не ожидал, что жена не будет спать. И не взял с собой никакого оружия.
А она вооружилась.
В руке Миллисент револьвер, смотрящий дулом в пол. Она не наводит его на меня. Но и не прячет.
– Значит, таков твой план? – спрашиваю я, указывая на револьвер. – Убить меня якобы из самообороны?
– А разве ты заявился сюда не для того же? Ты собрался убить меня?
Я поднимаю обе руки. Пустые.
– Разве похоже?
– Ты лжешь.
– Я? Может, я просто хочу поговорить.
Миллисент ухмыляется.
– Ты не можешь быть настолько глуп. Был бы ты идиотом, я бы за тебя не вышла.
Между нами кровать. Королевского размера. Смогу ли я перепрыгнуть через нее, прежде чем она поднимет револьвер и выстрелит? Похоже на то.
– Ты ведь так и не нашел инструкцию по действиям в экстренных ситуациях, да? – спрашивает Миллисент.
Я ничего не отвечаю.
– Эту дешевую маленькую сережку передал мне Рори, – говорит жена. – Он думал, что ты мне изменяешь. Но потом решил, что ты тайком отлучался из дома, чтобы убивать женщин. Я, конечно, не сказала ему, что его первое предположение было верным.
Я мотаю головой, пытаясь понять.
– Зачем…
– Я оставила ту женщину в живых, чтобы все узнали, какой ты лживый ублюдок! – восклицает Миллисент.
Петра.
Петра до сих пор жива, потому что у нее со мною был секс. Но она никогда не узнает об этом.
– Ты хоть понимаешь, – говорит Миллисент, – как долго придется теперь лечиться нашему сыну?
Я не в состоянии постичь безумие всего, что она наделала.
– Почему ты просто не оставила меня? Зачем ты все это творишь?
– Что я творю? Веду хозяйство, забочусь о детях, стараюсь, чтобы жизнь текла гладко? Слежу за семейным бюджетом и готовлю всем есть? Или ты намекаешь на Оуэна. Потому что изначальный план состоял в том, чтобы его сюда вернуть. Ради нас, – Миллисент делает шаг к кровати, но вроде бы не собирается ее обходить.
– Не…
– И ты с такой готовностью пошел на это. Мне почти ничего не пришлось делать. Это ты убил Холли, а не я.
– Она же тебе угрожала. Она угрожала нашей семье.
Миллисент откидывает голову назад и заходится смехом. Она смеется надо мной.
Я смотрю на жену и вспоминаю все истории, которые она рассказывала мне о Холли. Раны, несчастные случаи, угрозы, порез на руке, между большим и указательным пальцами. Фрагменты перестраиваются у меня в голове, как части пазла, собранного неверно. Миллисент все это делала сама! Сама себе! А на Холли сваливала вину.
– О Господи, – бормочу я. – Холли ведь никогда не была тебе угрозой, так?
– Моя сестра была слабой, плаксивой девчонкой. Она заслуживала все, что я с ней делала.
– Она подстроила аварию, потому что это ты глумилась над ней, а не она над тобой, – говорю я.
Миллисент улыбается.
И мой пазл мгновенно складывается. На сердце тяжело так, что кружится голова. Миллисент подставила свою сестру так же, как подставила меня.
Она всегда третировала и истязала людей. Свою сестру. Линдси, Наоми.
Дженну. Возможно, она травила дочь не только за тем, чтобы убрать меня с дороги.
И меня. Возможно, когда мне бывало плохо, виной тому тоже была Миллисент.
Потому что ей нравится причинять людям боль.
– Ты – чудовище, – шепчу я.
– Забавно это слышать, потому что полиция считает чудовищем тебя, – парирует она.
На ее лице появляется торжествующее выражение. Впервые за все время я замечаю, до чего она уродлива. И не могу поверить, что считал ее прежде красавицей.
– Я нашел глазные капли, – говорю я. – В кладовке.
Глаза Миллисент вспыхивают.
– Ты травила нашу дочь!
Этого она не ожидала. Она не думала, что я догадаюсь.
– Ты и в самом деле сумасшедший, – говорит мне жена. Уже чуть менее уверенным тоном.
– Я прав! Ты хотела, чтобы ей было плохо!
Миллисент мотает головой. Уголком глаза я замечаю какое-то движение. И кидаю взгляд на дверь.
Дженна.
72
Она стоит на пороге в своей оранжево-белой пижаме. Волосы торчат в разные стороны, глаза широко распахнуты. Не сонные. И смотрят на мать.
– Ты хотела, чтобы мне было плохо? – спрашивает Дженна. Таким тоненьким и тихим голоском, как у ребенка, только начинающего ходить. Ребенка с разбитым сердцем.
– Конечно же, нет, – говорит Миллисент. – Если тебя кто и травил, так это – твой отец.
Дженна поворачивается ко мне. Ее глаза полны слез.
– Папа?
– Нет, малыш. Я этого не делал.
– Он лжет, – заявляет Миллисент. – Он травил тебя, и он же убил всех тех женщин.
Я гляжу на Миллисент, не понимая, на ком я женился. В ответ она злобно прищуривается на меня. Я оборачиваюсь к дочери:
– Она подмешивала в твою еду глазные капли, чтобы тебя тошнило.
– Ты сумасшедший, – шипит Миллисент.
– Подумай сама, – обращаюсь я к Дженне. – Кто готовил тебе еду, когда тебе становилось плохо? И как часто вообще я готовлю?
Дженна смотрит на меня, а потом переводит взгляд на мать.
– Дорогая, не слушай его, – говорит Миллисент.
– Что тут происходит?
При звуке нового голоса мы все вздрагиваем.
Рори.
Сын подходит к сестре и останавливается рядом. Его глаза затуманены, и он трет их, с явным замешательством глядя то на меня, то на свою мать, то на Дженну. На прошлой неделе мои дети увидели, как их жизнь взорвалась. Их отца объявили серийным убийцей, а их мать, скорее всего, сказала им, что это правда. Только я не знаю, поверили ли они в это.
– Папа? Почему ты здесь? – спрашивает сын.
– Я не делал того, что мне приписывают, Рори. Ты должен мне поверить.
– Перестань врать, – вмешивается Миллисент.
Дженна смотрит на брата:
– Папа сказал, что мама травила меня, чтобы меня тошнило.
– Именно так, – подтверждаю я.
– Он врет, – опять встревает Миллисент. – Все, что он говорит, – ложь.
– Ты уже вызвала полицию? – задает новый вопрос Рори, уже своей матери.
Та мотает головой:
– У меня не было возможности. Он только что вошел в спальню.
– А у тебя в руке совершенно случайно оказался револьвер, да? – ухмыляюсь я. И поясняю детям: – Она поджидала меня. Чтобы убить и заявить, будто я на нее напал.
– Заткнись, – рычит Миллисент.
– Мама, это правда? – пищит ребенок с разбитым сердцем.
– Нет, это твой отец заявился сюда, чтобы меня убить.
Я мотаю головой:
– Это не так. Я пришел сюда забрать вас, подальше от вашей матери, – говорю я. И не ограничиваюсь этими словами, потому что дети должны все знать. – Ваша мать меня подставила. Я не убивал тех женщин.
– Подожди минутку, – просит Рори. – Я не…
– Что происходит? – взвывает Дженна.
– Довольно, – цыкает Миллисент низким и твердым голосом.
И мы все разом замолкаем – как и всегда, когда она так говорит.
– Дети, а ну-ка, марш наверх! – командует Миллисент.
– Что ты собираешься делать? – спрашивает у матери Дженна.
– Уйдите отсюда!
– У папы нет оружия, – замечает Рори.
Я снова поднимаю вверх пустые руки:
– У меня нет даже телефона.
Рори и Дженна поворачиваются к своей матери.
Не сводя с меня глаз, Миллисент обходит их и поднимает руку. Она наставляет на меня револьвер.
– Мама! – вскрикивает Дженна.
– Подожди! – бросившись вперед, Рори встает между револьвером и мной и протягивает вперед обе руки.
Но Миллисент не опускает свою руку. Напротив, она поднимает другую руку и сжимает револьвер обеими. Теперь его дуло направлено на сына.
– Прочь с дороги, – цедит Миллисент.
Рори мотает головой.
– Рори, пожалуйста, отойди, – прошу я.
– Нет. Мама, брось револьвер!
Миллисент делает шаг вперед:
– Рори!
– Нет!
Я вижу ярость в глазах жены; она искажает ей даже лицо. Оно становится неестественного красного цвета.
– Рори, – скрежещет зубами Миллисент, – отойди!
Ее голос больше похож на рык. Я вижу, как слегка подскакивает Дженна.
Рори не двигается. Я вытягиваю вперед одну руку, намереваясь схватить его за локоть и оттолкнуть в сторону. И в этот момент револьвер Миллисент выстреливает. Пуля попадает прямо в нашу кровать.
С губ Дженны слетает пронзительный вопль.
Рори застывает на месте.
Миллисент делает к нему шаг.
Она утратила над собой всякий контроль. Я это вижу по ее почерневшим глазам. Если ей придется, она застрелит Рори.
Она застрелит всех нас.
Я прыгаю вперед и, сбив Рори с ног, прикрываю его своим телом. И в тот самый миг, когда мы падаем на пол, я вижу белое пятно в оранжевый горошек. И блеск металла. Дженна! У нее нож, который она прятала под кроватью. А я даже не заметил его, когда она возникла на пороге.
Подняв нож, Дженна кидается на Миллисент и врезается в нее. И дочь, и мать опрокидываются на кровать.
Револьвер выстреливает во второй раз.
Еще один вопль.
Я вскакиваю на ноги. Рори тоже. Он хватает револьвер, выпавший из руки Миллисент. Я хватаю Дженну и оттаскиваю ее от матери. Нож вместе с ней. он выскальзывает из тела Миллисент.
Кровь.