.
— Я рад, что ты этого не сделала. Он отлично справился, и я хотел, чтобы он успел все сделать до турнира, который состоится через несколько дней.
Девни улыбается, глядя, как Остин и другие дети гоняются друг за другом по полю.
— Ну, ты герой, раз научил его этому, Шон Эрроувуд.
— Тогда ты мой приз?
Она тихонько смеется.
— Думаешь, ты заслужил его?
— А разве не все герои заслуживают награды?
— Может быть.
— Если уж мы начали подавать заявки, то я точно хочу тебя.
Девни наклоняется и целует меня в щеку.
— У тебя уже есть я.
Слава Богу за чудеса.
— И сегодня вечером я действительно планирую иметь тебя.
— Мне нравится, как это звучит.
Мне тоже. Она будет у меня во всех смыслах.
— Как насчет того, чтобы отвезти Остин домой, чтобы я мог получить свой приз?
— Договорились.
Мы усаживаем Остина в машину и едем к нему домой. Мы втроем говорим о турнире, на который нам придется выехать в пять утра, потому что до него еще целых два часа езды.
— Ты поедешь с нами, тетя Девни?
Она смотрит на меня, и я пожимаю плечами.
— Если у вас есть место.
— Да! Мы найдем место. Мы можем оставить маму дома, если понадобится.
Я смеюсь.
— Чувак, никогда не оставляй свою маму. Это она приносит еду и все планирует. Если ты собираешься кого-то оставить, то это никогда не должна быть она.
Он выразительно кивает, а потом наклоняет голову.
— Кого же мы тогда оставим?
— Твою тетю. Всегда оставляй ее.
— Эй! — она хлопает меня по груди. — Никогда не оставляй меня. Я очень важна.
— Правда? — я отвечаю. — Что ты можешь предложить команде?
Девни садится чуть прямее.
— Ну, я хорошо справляюсь с кризисом, так что вам не придется беспокоиться о том, что делать. У меня есть способности к строительству, так что, если встанет вопрос о выживании, я смогу сделать убежище. А еще я очень веселая, что помогает скоротать время.
Я оглядываюсь на Остина.
— Ты веришь во все это?
— Не то, чтобы веселая.
У нее отвисает челюсть.
— Вы, ребята, злые.
— Милая, мы просим тебя объяснить нам, почему мы должны взять тебя с собой, а не почему ты будешь полезна во время апокалипсиса.
— И почему мы должны взять тебя с собой? — спрашивает она, скрестив руки на груди.
— Потому что он — Шон Эрроувуд! Величайший кэтчер всех времен и народов! — задорно сообщает ей Остин.
— Именно.
— А что, если мы говорим о ценности в чрезвычайной ситуации? Он будет ловить снежки, которые летят в нас?
Остин смеется.
— Нет!
— Ну, я не уверена, что его нельзя оставлять. У него очень мало навыков, и я знаю это по тому, сколько раз мне приходилось спасать его, когда мы были детьми. Он определенно не смешной. Я не могу вспомнить, когда он в последний раз заставлял меня смеяться, если не считать тех случаев, когда я смеялась над ним. Мы знаем, что он не умеет планировать, потому что он говорил, что ему нужна мама, которая собирает ему закуски, и угадай, кто теперь делает это за него? — ее глаза опускаются, и она указывает на себя. — Если говорить о том, кого мы должны оставить позади, то выбор очевиден.
Я люблю эту женщину. Я люблю ее юмор, ее сердце и то, как упорно она пытается спустить меня в реку прямо сейчас. Остин качает головой, как будто эта идея немыслима, что для девятилетнего любителя бейсбола так и есть.
— Я не могу оставить его, тетя Девни.
— А почему бы и нет?
Его глаза расширяются, а голос понижается.
— Потому что он Шон Эрроувуд.
— Я знаю, но я голосую за то, чтобы он вышел из машины.
— У тебя нет права голоса, — сообщаю я ей.
— А почему бы и нет?
Я улыбаюсь ей, паркуя машину.
— Потому что я бы никогда тебя не бросил. Я бы остался, если бы это означало, что для тебя найдется место.
— Ну вот, теперь ты испортил мне битву. Как я могу даже думать о том, чтобы бросить тебя, когда ты говоришь такие милые вещи?
Я подмигиваю и поворачиваюсь к Остину.
— И именно поэтому ты никогда меня не бросишь. Я очаровашка.
Они оба разражаются смехом. Девни закатывает глаза.
— Иди в дом, приятель. Увидимся рано утром в субботу.
— Люблю тебя, тетушка.
— Люблю тебя еще больше.
— Спасибо, Шон. Увидимся завтра на тренировке.
Я даю ему кулак.
— У тебя получится, чувак.
Он бросается к двери, где в дверях стоит Хейзел и ждет его. Мы машем ей, и Остин с энтузиазмом машет в ответ.
— Он действительно на тебя равняется, — говорит Девни, наблюдая, как Хейзел снимает с плеча сумку с обмундированием Остина.
— Остин — отличный парень с большими способностями. Если он будет стараться, то, говорю тебе, у него действительно есть потенциал.
Она откидывает голову назад, чтобы посмотреть на меня.
— Надеюсь, он найдет то, что сделает его счастливым. Если это будет бейсбол, то так тому и быть, но я надеюсь, что он найдет увлечение и в школе. Я беспокоюсь, что он будет одним из тех, кто едва справляется. Это уничтожит его.
Она говорит об Айзеке Уизерсе. Я играл с ним в колледже, и у него было все… талант, дисциплина и амбиции, но он так и не смог покинуть вторую лигу. Они почти ничего не зарабатывают, путешествуют, тренируются и никогда не видят свои семьи. Это сильно подкосило его, и год назад он покончил с жизнью. Девни пришла. Она была рядом, держала меня за руку, пока я боролся с потерей. Айзек только что женился, и у него на подходе был ребенок.
Я взял ее руку в свою.
— У него так много времени, чтобы разобраться во всем, и у него есть люди, которые любят его и направят.
— Я надеюсь на это.
— Даже если он не будет играть в мяч вечно, спорт — это огромная часть жизни детей, и он никогда не забудет, каково это — быть на поле. Но я бы никогда не стала его поощрять, если бы не думала, что у него ничего не получится, — она грустно улыбается. — Надеюсь, через несколько лет нам никогда не придется говорить об этом.
Через несколько лет. Эти слова крутятся у меня в голове, и я стараюсь не придавать им слишком большого значения. Мы дружим так долго, что это может означать что угодно, но я чертовски надеюсь, что это нечто большее. Я хочу, чтобы так было до конца наших дней. Я брошу все, если это будет означать, что я буду с ней. Больше всего я беспокоюсь о том, что она передумает в последнюю минуту. Она захочет остаться здесь, и поэтому я уже строю в голове альтернативные планы. Я еще не сказал ей об этом, но если это единственный вариант, то я уйду из бейсбола. У меня более чем достаточно денег, чтобы мы могли прожить остаток жизни без лишних забот. Да, будут огромные штрафы, которые мне придется выплачивать, и это будет не та жизнь, которую я обещал, но если Девни решит не ехать со мной, то у меня не останется другого выбора. Это не то, чего я хочу, и это будет самый глупый выбор, который я сделаю, но я не могу ее потерять.
Я целую верхнюю часть ее руки.
— Я тоже надеюсь.
— А теперь, — Девни протягивает слово, — о призе…
Глава двадцать четвертая
Девни
Никогда еще не было так хорошо.
— Шон, — стону я, когда его язык снова проводит по моему клитору.
Он делает это снова, и все вокруг становится напряженным и покалывающим. Я могла бы просыпаться так каждый день и никогда ни на что не жаловаться. Несколько часов назад мы занимались любовью. Она была нежной, сладкой и наполнила меня таким счастьем, что я готова была лопнуть. Мы заснули в объятиях друг друга, и то, что я приняла за эротический сон, оказалось тем, что Шон раздвинул мои ноги и довел меня до кульминации во сне. В комнате нет света, только лунный свет, проникающий через окно. Я не вижу его, но чувствую его повсюду.
— Пожалуйста, малыш, я больше не могу, — говорю я между тяжелыми вдохами.
— Посмотрим, так ли это.
Мои глаза закрываются, и я сосредотачиваюсь на огромном удовольствии. Шон поднимает меня выше, настолько, что я вижу пик, но потом останавливается, целуя внутреннюю сторону моего бедра. Я заставляю себя не жаловаться, ведь в прошлый раз он заставил меня ждать дольше. Я не хочу ждать. К счастью, он и не хочет. Он возвращается внутрь, облизывая сильнее, его язык делает круги, которые приводят в движение тело быстрее, чем раньше. Словно поезд, несущийся ко мне так быстро, что он не успеет остановиться, как переедет меня. Мое сердце бешено колотится, и каждый мускул в моем теле приходит в движение. Все вокруг становится неловким и судорожным, пока его палец не проникает глубоко внутрь меня, и я не распадаюсь на части. Я выкрикиваю его имя, отталкиваясь спиной от кровати, когда меня захлестывает самое сильное наслаждение, которое я когда-либо испытывала. А потом он оказывается надо мной, скользит в меня, толкаясь жестко и быстро. Мне это нравится. Мне нравится его власть, его сила и то, как яростно он отдается мне. Я принимаю его, желая, чтобы он отдал мне все, что есть.
— Шон! — кричу я, пока он сильнее погружается.
— Я люблю тебя.
— Я люблю тебя.
— Боже, ты мне нужна, — ворчит он.
— Я у тебя есть.
Шон хватает меня за бедра и наклоняет мое тело, чтобы проникнуть глубже. Мои пальцы цепляются за его плечи, мне нужно удержаться, потому что я чувствую, что разваливаюсь на части. Это слишком. Давление, дикое и хаотичное, снова начинает нарастать.
— Я не могу сделать это снова.
Мой голос напряжен, пока я борюсь с очередным оргазмом. Мое тело уже слишком истощено. Это убьет меня. Он сильнее подает бедра вперед, а его палец находит мой клитор.
— Да, ты можешь.
Мускусный аромат от наших занятий любовью наполняет комнату, и он толкается еще сильнее.
— Пожалуйста, это слишком.
— Этого никогда не бывает достаточно, Девни. Никогда. Ты нужна мне. Отдайся мне, позволь мне поймать тебя.
Глубокая потребность в его голосе заставляет меня отступить от хрупкого контроля, и он усиливает давление и снова начинает двигаться.